– Мы на другом островке – от нашего его отделяет эта протока. Теплая вода, ровная температура. Мелководье не дает проникнуть сюда крупным хищникам. Если – я подчеркиваю, – если здесь живут иилане’, лучшего места для родильных пляжей просто не придумаешь. Надежно отгороженное от речного глубоководья место, много рыбы, чтобы молодняк не голодал. А когда вырастут и станут элининйил – легко выбраться в реку и в море.
– А вот и тропа, – сказала Энге, указывая на землю.
– Это может быть и звериная тропа. Пойдем по ней.
Энге шла первой, уже сожалея о безрассудном походе. Они ведь были без оружия, а кто только не мог прятаться в джунглях.
Идти по тропе было легко. Они обогнули ствол дерева с выступающими корнями, протянувшимися в реку, вышли на берег к песчаному пляжу, окруженному мягкой травой. Обе видели – лучшего места для родильного пляжа здесь не найти. В воде что-то плеснуло, но они успели заметить только круги, разбегавшиеся по поверхности.
– Кажется, за нами следят, – проговорила Энге.
– Иди дальше.
Тропа огибала пляж и вела к густой роще. Они остановились на опушке, пытаясь разглядеть что-нибудь в густой тени. Энге жестом выразила сожаление.
– Думаю, мы зашли достаточно далеко. Пора возвращаться. А сюда придем, когда лучше подготовимся.
– Но нам нужны факты, – твердо сказала Амбаласи, жестами утверждая важность познания, и шагнула вперед мимо Энге.
С громким воплем из-за деревьев выпрыгнуло какое-то существо; зажав в пальцах огромного паука, оно ткнуло им в лицо Амбаласи.
30
Амбаласи отшатнулась, испуганная неожиданным нападением. Энге заслонила ее, выставив вперед пальцы, и гневно закричала:
– Назад! Прекрати! Ошибка-действия!
Нападавшая не думала продолжать атаку и с явным страхом глядела на обеих иилане’. А потом повернулась и убежала.
– Ты видела… – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорила Энге.
– Да. Внешне она почти идентична нам. Противопоставленные большие пальцы – в них был паук. Пониже ростом, пористая кожа светло-зеленого цвета, темнеющая к гребню на спине.
– Восхищаюсь наблюдательностью. Я едва разглядела ее.
– Научная подготовка. Ты понимаешь, какое это изумительное, чудесное и потрясающее открытие? Для историков и биологов.
Энге одним глазом приглядывалась к джунглям – новых неожиданностей она не хотела, – а другим смотрела на Амбаласи, выказав невежество и удивление. Амбаласи наслаждалась собой.
– Прежде всего, конечно, биологов. Но паук… Ты помнишь Стену Истории? Определенно, нет; разве это возможно? Слушай и следи за моими мыслями. Вспомни скорлупы омаров, клешни которых обороняли самцов на заре истории. Мы получили доказательство справедливости этой теории. Удивительно!
– Но где же ты увидела омара?
– Невежественное создание! Я же говорю о подобии в действиях. В море ты пользуешься для защиты вооруженным клешнями омаром, на суше тем же целям служит ядовитое насекомое или паук.
– Информация усвоена. Но мы должны вернуться назад, здесь оставаться опасно. Угроза-смерть-от-яда.
– Чепуха. Она просто пугала нас, не пытаясь довести нападение до конца. Разве ты не заметила смятения в ее движениях? Мы такие же, как она, но не совсем. Неуверенная угроза, потом отступление. Надо продумать возможность дальнейшего контакта, чтобы более не пугать их.
– Амбаласи, я не могу приказать тебе возвращаться, но я прошу тебя об этом. Мы можем потом вернуться с подкреплением.
– Возражаю. Чем больше нас здесь будет, тем более мы встревожим их. Нас предупредили, это не было нападением. Такова ситуация в настоящий момент, и я не хочу, чтобы она изменилась. Я останусь здесь. А ты пойди к реке и поймай рыбу. – (Энге сделала жесты сомнения-и-смятения.) – Думай же, – велела Амбаласи. – Ты гордишься своим умением рассуждать. Церемония кормления, к которой мы обращаемся в важных случаях, корнями уходит в глубокую древность. Что может более соединить Дочерей, чем предложение пищи? Общность существования, проявляющаяся в разделении трапезы… Мне нужна рыба.
Не допуская возражений, старая ученая отклонила все аргументы. Наконец она просто уселась на хвост, в последний раз требовательно проговорив: «Рыбу мне!» – и уставилась на лес, застыв в позе приветствия-и-доброжелательства. Энге не оставалось ничего другого, как отправиться к реке.
Нырнув, она обнаружила зрелище, радостное для всякой иилане’. В чистой воде стайкой-эфенбуру скользили совсем еще маленькие элининйил – малыши гонялись за серебристыми мальками. Она долго смотрела на них, пока ее не заметили, цвета испуга выступили у них на ладонях. Она показала им свои ладони, прося не пугаться. Но гостья была такой странной – и они в мгновение исчезли с глаз. Одна из малышек выронила только что пойманную рыбешку с прокушенным хребтом. Энге подобрала ее и вышла на берег.
Амбаласи с сомнением поглядела на невзрачную добычу Энге:
– Скорая ловля – маленькая рыба.
– Я ее не ловила. Я вспугнула юное эфенбуру, когда они ели. Такие хорошенькие…
– Несомненно. Придется ограничиться этой рыбкой. Стой здесь, а я пойду вперед.
– Можешь приказывать, но я не буду повиноваться. Я пойду сзади, чтобы помочь в случае чего.
Амбаласи открыла рот, но поняла, что это будет напрасной тратой времени, и не без колебаний ответила жестом согласия.
– Не ближе, чем в пяти шагах от меня. Идем.
Держа рыбешку перед собой, она шла по тропе и остановилась на краю рощи.
– Рыба, вкусно, хорошо, дружба, – громко, но ласково произнесла она.
Потом неторопливо уселась на хвост и продолжала свои речи. В тени что-то шевельнулось, и Амбаласи старательно зажестикулировала, изображая тепло и дружбу самыми простыми знаками.
Листва раздвинулась, и из тени нерешительно выступила незнакомка. Они молча какое-то время изучали друг друга. Амбаласи вглядывалась глазом ученой. Внешние различия были незначительны. Величина тела, сложение, окраска. В лучшем случае – подвид. Медленно приблизившись, она положила рыбку на траву, выпрямилась и отступила:
– Она твоя. Знак дружбы. Возьми и съешь ее. Возьми, она твоя.
Незнакомка смятенно озиралась, открыв рот в знак непонимания. Великолепные зубы, заметила Амбаласи. Придется выразиться попроще.
– Рыба-чтобы-есть. – Амбаласи прибегла к не требующему слов простейшему выражению, воспользовавшись изменением окраски ладоней.
Незнакомка подняла руку и ответила подобным образом:
– Рыба. – Она схватила рыбешку и сразу же исчезла с ней в зарослях.
– Великолепно для первого раза, – заметила Амбаласи. – На сегодня довольно. Я устала. Мы возвращаемся. Ты видела, что она мне ответила?
Энге излучала воодушевление.
– Я видела! Это изумительно. Одна теория утверждает, что речь начиналась подобным образом. Теория эта гласит, что мы учились разговаривать в океане жестами и изменением цвета кожи, еще не прибегая к словам.
– Да, подобное предположение удовлетворяет требованиям биологии. В море главенствует не словесное общение. Значит, когда наши виды разделились, мы уже умели объясняться жестами и окраской… иначе сейчас мы не сумели бы понять друг друга. Вопрос в том – иилане’ они или йилейбе? Может быть, они ограничиваются только этими примитивными знаками? Придется выяснить.
