Но – ровно месяц.
Они не в тюрьме, они ничем не ограничены, но условие простое. Они обязаны ночевать в доме весь месяц и завтракать в доме. Если кто-то без уважительной причины нарушит это условие, завещанного он не дождется. Правда, остальные от этого ничего не выиграют, капитал вернется в основной и отойдет сыну Эрарда.
Лэрр, ну вы и садист!
Месяц!
И, глядя на лица окружающих, я отчетливо понимаю, что они с места не сдвинутся. Сидеть будут, ждать будут, надеяться…
Авось не переубивают друг друга?
– Если мои сыновья не объявятся по истечении месяца, имущество будет обращено в деньги и поделено между присутствующими.
Все.
Не то что не уедут – выгонять придется. Но мне так даже лучше. У меня месяц, в течение которого все фигуранты будут доступны. И я постараюсь найти убийцу.
А сыновья…
Надо будет поговорить об этом с Кертом.
* * *Обед не состоялся. Все были по горло сыты новостями.
Ластан оседлал себе коня и поехал прокатиться, Вирент составил ему компанию. Три сестрички опять собрались в гостиной. Колетт искала в библиотеке опись, судя по всему, лэрр Эрард сделал ей отличный подарок, Алисин шипела у себя в комнате на Рандана, а Тира и Мира с осознанием своего превосходства болтали с Симоном и Лаллией.
Я просто разрывалась на части.
Потом как-то приспособилась. Отправила Керта к молодежи, а сама наблюдала за сестричками. Делия дулась, а две старших ее утешали.
И муж-то у нее уехал, и не оценил, какая она замечательная, и не похвалил… а проценты с десяти тысяч… ага, поняла. Сто золотых в год. В году десять месяцев, то есть дамочка получает десятку золотом в месяц. Заодно и цены назвали.
Десятки золотом не хватит на дом, но снять скромную квартирку в доходном доме и жить не впроголодь – вполне. Хлеб медяки стоит, снять комнату, даже в столице, три золотых в месяц, а в провинции и цены ниже.
Сестры ее утешали, но получалось плохо, слишком уж довольные у них были моськи. Их-то никто и ни в чем не ограничивал.
Но… лэрр был прав полностью. Даже если муж эту дуру бросит. Даже если она запьет. Даже если помрет – все детям достанется.
До сорока лет ей доступны только проценты, а за это время много воды утечет. И дочь у нее подрастет, если не полная дура окажется, догадается, как деньги в свои руки взять, да и вообще. Я знаю, что я бы сделала в таком случае. Уехала в столицу, разобралась бы с паями и бумагами, работала бы и копила, вкладывалась и участвовала…
Один раз мне это уже удалось, кто сказал, что второй раз не удастся?
Да и месяц прожить на всем готовом Делии тоже нравилось. Спокойно, уютно, по хозяйству заниматься не надо, ребенком заниматься не надо, с ней слуги нянчатся, ну и?
Делия может делать то, что ей лучше всего удается. Прихорашиваться, бездельничать и сплетничать. Бедные ее сестры.
* * *Ужин.
Первой подняла тост Колетт. Как ни странно, ей даже мужчины уступили пальму первенства. Хотя… чего тут странного?
Она чувствует себя главной, она себя так воспринимает, и это передается остальным. У меня подруга была – страшна, как крокодил. Только что не зеленая, а так все совпадало. Короста от выдавленных прыщей, улыбка, слезящиеся глаза…
И что? Совершенно ей это не мешало чувствовать себя красавицей, щебетать со всеми, а до окончания института два раза замуж выйти. Первый раз за однокурсника, аж на полгода, зато второй раз клюнул целый доктор наук. Так и создали ячейку общества. Довольны, счастливы, трое детей. Ну и ладно, пусть им будет хорошо в том мире, а мне в этом.
Дело в Колетт. Она ощущает себя главной, все остальные готовы переложить это на нее, ну и распоряжается ларра. Чем плохо-то?
– Я хочу поднять бокал за моего дядю, лэрра Эрарда. Пусть дым унесет его на небеса Хурта!
Все встали, молча подняли бокалы – и выпили. Разом и до дна. Обычай, видимо.
И принялись за еду. Несколько минут они ели молча, потом не утерпела Делия:
– А сыновья… Колетт, ты знала, что у дяди есть внебрачные сыновья?
– Догадывалась, – не стала врать Колетт.
– А почему нам не сказала?
Колетт воззрилась на Делию с искренним недоумением. Да, дурость – это страшная сила, даже Колетт в тупик поставила. Но потом все-таки нашлась с ответом:
– Делия, это его личное дело, семейное.
– Но мы же его семья!
– И сколько раз в год вы с ним виделись? Или – раз в сколько лет?
Умыла. Но это Эрвину и Асанту.
– Мы все равно дядю любили!
– Не сомневаюсь, ему было от этого намного легче.
Тарр Жескар-старший посмотрел на жену:
– Ну что, дорогуша, отдохнем здесь месяц – и домой?
– Да, дорогой. – Эрвина улыбалась.
– Сим, а ты завтра в город съездишь, указания отошлешь. Делу без хозяина не в радость…
– Так, может, я сам поеду? – прищурился Жескар-младший.
– Я подумаю. Может, через пятиницу…
Я пристально наблюдала за гостями. Почему-то Тира была недовольна… ну, что поделать? Секс – еще не повод для знакомства. Тем более для продолжения отношений.
* * *Ночью мы сидели в кабинете.
Керт перебирал бумаги на столе, я вычесывала хвост.
– Почему ты не признался, что внебрачный сын?
– Я не признанный. И… ты уверена, что лэрр имел в виду меня?
Я подумала пару минут.
– А кого?
– Кого угодно. Лэрр Эрард отличался любвеобильностью.
Я хмыкнула.
– Допустим. Ты считаешь, что лэрр имел в виду кого-то другого, и будешь его ждать? Здесь?
– Да. Объявиться я в любой момент могу, но тогда отношение ко мне будет другое.
И поди поспорь с ним, с таким умным.
– О чем молодежь болтала? Тебе там глазки строить не пытались?
– Ревнуешь? – пошутил Керт.
Я фыркнула.
– Был бы ты самцом летяги, я б еще подумала. А так – извини, некомфортно будет. Ни мне, ни тебе…
– Амура, а какая ты была, когда была человеком?
– Человеком и была, – буркнула я.
Какая-какая. Красивая, вот. Только кто б сказал дуре, что красота – не гарантия выигрыша, а только бонус. И не факт, что к чему-то хорошему.
– Извини, если что не так…
Я подумала минуту.
– Ладно, смотри.
И попробовала воспроизвести себя, какой была в семнадцать лет. Тело летяги расплылось облачком цвета опала, а потом из него начала формироваться высокая худощавая фигура с приятными округлостями в нужных местах. Да, такой я и была когда-то, только более плотной.
– Красиво.
Я пожала призрачными плечами и опять трансформировалась в летягу.
– Так было. И что?
– Жаль…
– Да ладно, вон сколько вокруг тебя девушек.
– Скучные они, – махнул рукой Керт. – И разговаривать с ними почти не о чем.
Я хмыкнула.
Да, здесь процветала «южная» система. Маргарет Митчелл умилилась бы, на местных барышень глядя. Благородная девица обязана быть хрупкой, нежной и беспомощной. А
