Но вот что удивительно: похоже, вместо зрительных галлюцинаций у меня начались обонятельные – иначе как объяснить запахи свежесваренного кофе и чего-то канцерогенного, но невероятного вкусного?..
Секунду спустя я убеждаюсь в материальности завтрака, но не в том, что не трезв умом: в комнату с большим подносом в руках входит Катя.
– С добрым утром, соня. Как спалось?
– К-катя?..
– М-марк?.. – смешно передразнивает она. – Судя по твоему лицу, у меня получился неплохой сюрприз.
Она подходит к кровати, ставит поднос на тумбочку и целует меня в лоб. Кажется, после ночных похождений у меня жар: моя кожа по сравнению с ее губами горячее градусов на сто.
– Но… как? – Я по-прежнему не верю своим глазам. – Когда ты приехала?
– За ночь обернулась. – Пока Катя рассказывает, я двигаюсь ближе к стене, освобождая место на кровати. – Двумя экспрессами: один до Москвы, второй сюда.
Мне остается лишь молча радоваться. Слов нет – я слишком рад снова видеть любимую. Она принесла мне завтрак, садится на мою кровать. И особенно я рад видеть ее сейчас, когда столько всего произошло из-за этих осознанных сновидений.
– Катя, у меня для тебя такая история припас…
– Тсс-тсс-тсс, – говорит она и прикладывает указательный палец к моим губам. Разрыв в температурах наших тел начинает меня всерьез беспокоить: сколько же у меня? 41,5?.. – Марк, прежде чем ты начнешь, я должна сказать, ради чего я на самом деле приехала.
– Ради чего же?
– Ради вот этого.
Ее глаза вспыхивают красным. Она поднимает вторую руку, и – «Боже, какие же ледяные у нее кончики пальцев!» – только и успеваю подумать я. Она с усилием запихивает обе ладони мне в рот, вонзает ногти в язык и вырывает мне челюсть.
* * *Финальный образ настолько отвратителен, что я просыпаюсь от собственного крика. Машинально ощупываю подбородок – на месте. Но на месте и острая боль: такое чувство, что по челюстной кости пустили раскаленный провод. Хочется… нет, не кричать. Но как минимум выть. Ну вот примерно как ветер за окном. Неуклюже встаю с кровати и дивлюсь кронам деревьев, шатающихся из стороны в сторону. От безмятежного солнечного денечка из сна не осталось и следа: тучи словно вторят моему самочувствию и сгущаются все сильнее.
О диковинных совпадениях поразмышлять я еще успею, а сейчас надо позвонить Кате. Вдруг с ней что-то стряслось? Набираю ее один раз, второй. Без ответа. Отправляю сообщение – «Набери, как сможешь!» – и падаю обратно на кровать: челюсть прихватило так, что приходится прижимать к ней руку и тихонечко скулить.
Собравшись с силами иду на кухню, искать в аптечке обезболивающее. Нахожу, выпиваю и надеюсь на улучшение. Оно не приходит. Жалею себя и сквозь боль пытаюсь прокрутить в голове сцены из последнего сна.
С чего я вдруг стал так активно взаимодействовать с окружением в мире снов? И почему произошел такой скачок? В мануале по упражнениям говорилось, что нужно как минимум несколько недель, чтобы научиться по-настоящему погружаться. А ведь когда я прочел это обещание, подумал, что автор опечатался, что речь наверняка о месяцах… А тут такой быстрый результат – даром что еще и страдаю.
Может, мой мозг какой-то особенный? Ну да, конечно, Марк. Это именно твои уникальные нейроны установили особенно мощные связи. Как же! Разбежался…
Боль все не проходит. Челюсть ноет так сильно, хоть на стену лезь – будто ее и в самом деле выдрали с корнем. Но надо признаться, тут уж сказались моя лень и страх ребят с зубными бормашинами, ведь дырка в нижнем правом коренном зубе дала о себе знать еще несколько месяцев назад. Но тогда она не предъявляла никаких бандитских требований, не кричала и даже не шептала ничего – просто скинула с себя старую пломбу, поставленную в бесплатной клинике, и заявила: «Аз есмъ». Пожалуй, не начни она сейчас болеть, я бы так и проходил с дыренью до самой смерти.
Слышали про ступени «отрицание», «гнев», «торг», «депрессия», «принятие»? Вот прямо сейчас слабое нытье, успевшее перерасти в лютую боль, дало мне такого пинка под зад, что все этапы я не прошел – пробежал за считаные секунды.
Но мало того: решив прощупать кончиком языка образовавшуюся полость, я ощутил, как язык скользит вдоль полдюжины дырок – и когда они только успели образоваться?! Черт подери, да у меня полрта рассыпалось…
Беру телефон. Набираю номер. Договариваюсь о походе к дантисту уже на сегодня. Кажется, Вселенная начала ко мне благоволить, ведь обычно к врачу с говорящей фамилией Зубков нужно записываться за несколько недель, но как раз на сегодня один из пациентов отменил запись.
Что ж, пора пойти навстречу своим страхам.
* * *Запах хлорки. Запах боли…
Ходить к зубному я ненавижу с детства – с тех самых пор, как мама, пообещав простую проверку, привела меня к стоматологу. «Марк, открывай ротик, не бойся. Доктор ваткой с лекарством зубик протрет, и все». Я доверчиваю кивал, открывал рот, чувствовал во рту горечь от насквозь промокшей ваты, как вдруг – блик кусачек, хруст зуба и боль. А еще – глубокая обида за обман. И даже повзрослев, я иной раз сомневаюсь: «Ну неужели нельзя было по-другому?..»
– Марк… Рудницкий? – окликает меня немолодая администраторша.
– Это я. – Встаю с неудобного стула в приемной.
– Проходите, доктор вас ждет.
Захожу в кабинет. Располагаюсь в кресле. Мужчина – сильный, уверенный крепыш. В углу снежно-белой комнаты стоит черный музыкальный центр, из которого льется олдовый зарубежный рок. Зубков тем временем расспрашивает о симптомах.
– Ну-у-у… Там вы… Это самое… Увидите все сами… – неуклюже объясняю я. – А вообще зубы в нижней челюсти… Они… Они посыпались…
Он сосредоточенно слушает меня, кивает, готовится к осмотру. Под мерное «ж-ж-ж-ж» вместе с креслом я начинаю принимать более горизонтальное положение. Перчатки. Лампа. Врачебная маска. Крохотное зеркальце на металлической палочке. Жужжание кресла только-только оборвалось, а доктор уже наготове.
– Открываем рот, – говорит он. – Та-а-ак, что тут у нас? Ну да, у вас есть кариес, милейший. Но ничего серьезного. Вижу, чуть осталось утреннего завтрака. Но в целом зубы в порядке. Ни крупных дырок, ни стесанных кусков. В общем, не считая легко налета, у вас идеальная ротовая полость. А, вижу, еще брекеты носили. А по зубам, которые якобы посыпались… Может, это все вам приснилось?..
* * *Выхожу. Со стороны, наверное, глупое зрелище. Ведь стоило мне заспорить, – «Но я же чувствовал! Чувствовал!» – как во взгляде дантиста появилась опаска, явно давшая понять: «Молчи, Марк. Лучше молчи. Не то примут за сумасшедшего».
Вот только… что мне теперь делать? Куда обратиться? Сходить к другому врачу? Нет, не пойдет. Уже хотя бы потому, что я сейчас
