Он наконец достал из кармана бусы — кораллы, нанизанные на серебряную цепочку.
— Так надо было только эти камешки достать?! — возмутился Кристо. — Да я б такое… за пять минут!
Дара бесцветно хмыкнула. Она покорно приподняла голову, чтобы Макс мог надеть ей коралловые бусы на шею. Ковальски, возясь с защелкой, глянул на Кристо насмешливо.
— Не сомневаюсь. Оставил бы квартал в руинах и принёс бы изумруд в золотой оправе. Да и потом, тебе было полезно.
Кристо побагровел, хоть в темноте этого и не было видно. Сжал кулаки.
— Чего?!
— Полезно посидеть в подвале. Есть ситуации, которые превращают людей в уродов, а есть обратные — когда даже у отморозков появляется проблеск человечности.
Дара хмыкнула, но уже громче и сочнее. Она оживала на глазах и с интересом наблюдала перекошенную физиономию напарничка.
— Знаешь, Ковальски, — окрепшим голосом заметила она, — такое ощущение, что ты всю жизнь попадал только в ситуации первого типа.
— Шутки шутим, — буркнул Ковальски. Он и не ждал пламенных благодарностей. Подошел к окну, оценивая ситуацию. — В окрестностях полно нежити, я так и разгуливал, с половинкой очков на глазу. Насчитал больше сотни. Но сюда они заглянули скорее случайно.
— Если бы не случайно — давно бы уже все приперлись, — вставил Кристо. Он стоял у двери и разминал пальцы — тем все еще хотелось сомкнуться на шее Ковальски.
— Да — и я нашел вашу дверь. Недалеко от лавки.
— Как?!
Кристо и Дара провопили это очень синхронно и с очень подростковой экспрессией. Кристо еще и руки опять вскинул — мало ли какой оборотень к ним вперся под личиной Ковальски! Человек из внешнего мира нашел дверь в Целестию. Пусть заливает кому другому.
— Прихватил из машины этот ваш компас. Ты же его на поиск двери зачаровывала? Похоже, эта ваша… гидра сбивала ему настройки, пока они были в одной машине.
Дара молчала несколько секунд, а потом вдруг выдала:
— Я ошиблась. Ты непохож на наемников нашего мира. Они умеют только убивать.
Кристо обиделся за наемников. Калечить и похищать они тоже умели очень хорошо. Макс отреагировал на комплимент недоверчивым «гм».
— Ты гораздо опаснее, — прибавила Дара мрачно.
Вот теперь он почувствовал себя польщенным. Слегка. Просто удивительно всё же — до чего его прежние коллеги были склонны недооценивать эрудицию. А он всего лишь жил по известному принципу: «Чем больше ты знаешь, тем больше тебя следует опасаться».
Когда за дверью раздался сначала топот, потом — осторожные поскребывания, Макс первым делом схватился за нож, Кристо — занял боевую позу.
— О, понеслось, — порадовался он.
Что их нашли — даже сомнений не было. Что нападут и попытаются — убить — тоже никто не сомневался. О том, что нужно прикрывать Дару — подумал даже Ковальски! Он остался у окна, а Кристо досталась дверь. Мозги моментально перешли в режим полуработы: какие тут мысли, если скоро драка?
Хотя что-то сомнительное в происходящем все-таки было. И этим сомнительным была Дара.
Артемагиня поднялась и села на тахте, будто она и не собиралась умирать, лежа на этой самой мебели. Глаза горят зеленым, голос — насмешливый:
— Ты такой умный, правда? Ловко придумал про коралл. А ты случайно не подумал, что эти силы — не мои, и долго я ими пользоваться не смогу? Так, несколько минут…
Зато в каком количестве. До Макса вдруг дошло, чем могло быть чревато применение кораллов и почему Дара с самого начала не озвучила этот выход.
Поразительно, но до Кристо это тоже как-то дошло.
— О… — начал Макс на вдохе.
— Жухляк, — жалобно продолжил Кристо на выдохе…
* * *
Кабинет директора Одонара отнюдь не был примечательным. Многие сходились во мнениях, что любая кладовка Вонды — и то интереснее.
Во-первых, он был очень тесным. И вовсе не оттого, что в нем было много мебели. Мебели как раз было — шкаф, стол и несколько стульев, и все это в самом скромном стиле. Даже Эл Колченог, зайдя в этот кабинет, проникся бы и предложил коллеге пару стульев из своей коллекции.
Но в кабинете Экстера Мечтателя редко бывали гости из-за пределов Одонара. А тех, кто учился или работал в артефактории, не удивляла местная обстановка. И то, что стол директора всегда завален горой свитков. И то, что в шкафу всегда стоят шестнадцать книг Хроники Альтау, а вид у них такой, будто к ним ни разу не притрагивались. И то, что на непременной картине с Cечей Альтау начисто отсутствует победный настрой. Израненный Солнечный Витязь на картине уходил прочь, закрывая лицо от соратников, и сияние вокруг него и знаменитого клинка гасло, стекая с плеч Витязя и лезвия меча, превращая черные ирисы поля Альтау в белые.
Двумя несерьезностями в директорской обители были цветы в вазе на столе — всегда свежие — да еще круглое, смешное узорчатое зеркальце на подставке, отделанное розовой галькой. Любой посетитель Экстера, с каким бы серьезным делом он ни явился, тут же начинал пялиться на это розовое непотребство и уже не мог отвести глаз.
Кладовщик Вонда не был исключением, хотя разглядывание зеркальца не отвлекало его от бытового нытья.
— …а еще тоже Гробовщик разошелся. Носится, говорю тебе, со своим Перечнем, а лучше бы путное что сделал, а он только страх нагоняет — мол, что-то не так в мирах! А ведь и без того же понятно, что в мирах что-то не так, а что с этим сделаешь? И запирается он у себя в Особой Комнате — что там творит? Еду туда носить приказывает, а я разве прислуга — еду носить?
— Нет, Вонда, конечно, нет, — меланхолично откликнулся директор.
Он особенно не слушал. В вазе перед ним сегодня стояли нарциссы и розы — убийственное сочетание, — а перо неторопливо гуляло по свитку, выписывая строчки очередных стихов:
Прикосновенье губ к губам –
Какое ласковое чудо!
Из ангельского ниоткуда
Ниспосланное кем-то нам…
— Еще Караул как взбесился, хочешь помыть его — так чуть руку не отхватил. Разве ж у меня рук много?
— Нет, Вонда, нет…
— А из Опытного Отдела свои новинки в озере пробуют. По ночам, поганцы. Что на них, Бестии нет?
— Нет, Вонда, н…то есть, есть, конечно…
— А этот гадёныш, Скриптор, — Вонда понемногу распалялся, дергал за воротник куртки и почему-то с ожесточением смотрел на мандолину, которая приютилась на соседнем столе, — мне на куртке надпись сделал, ругательную. Написал «ЧМО», а что это такое, я тебя спрашиваю? Нанесли, понимаешь, контрабандных словечек, да если бы только словечек, а у них и эти игры, и сигареты…
— Да, я знаю об этом…
Секундно-тихое тепло,
Что лучше солнца согревает,
А иногда и разбивает
Над сердцем изо льда стекло.
— А этот новенький,
