– Где мы? – прошептала девушка, изучая море лиц и рук.
– Я не знаю, – ответил Йоннен с легкой дрожью в голосе.
Сердце Мии смягчилось, и она потянулась к брату во тьме.
– Все в порядке, Йоннен, я с то…
– Меня зовут Люций! – прокричал он, топая ножкой. – Люций Аттикус Скаева! Я первенец консула Юлия Максимилиана Скаевы, и честь обязывает меня убить тебя! – Мальчик обвинительно ткнул в нее пальцем, его щеки порозовели от злости. – Ты убила моего отца!
Мия убрала руку и всмотрелась в его лицо. Оскаленные зубы и подрагивающая губа. Темные, мрачные глаза, так похожие на ее. Так похожие на его.
– Я часто пела тебе песни. Когда ты был маленьким, и снаружи начиналась гроза. Ты ненавидел гром, – Мия невольно улыбнулась своим воспоминаниям. – Пищащий, розоволицый крикун с такими голосовыми данными, что и мертвого разбудишь. Няни ничем не могли тебя успокоить. Я единственная, кому это удавалось. Ты помнишь?
Она прочистила горло и сипло запела:
– В мрачнейшие дни, в темнейших краях,Когда ветер холодный подует…– Ты воешь как голодная гарпия, – прорычал мальчишка.
Мия закусила губу, пытаясь обуздать свой печально известный темперамент. Почти восемь лет она замышляла убийство людей, уничтоживших ее семью. Шесть лет тренировалась у самых опасных ассасинов в республике, целый год служила Красной Церкви и еще около года сражалась за жизнь на песках итрейских арен, окуная руки в кровь. Но за все это время она ни разу не имела дела с испорченным костеродным юнцом, оплакивающим потерю своего ублюдка-отца. Тем не менее она старалась представить себя на его месте. Представить, что он чувствовал, глядя на девушку, убившую его отца.
По правде говоря, понять его было не так уж сложно. Она помнила себя в такой момент, случившийся много лет назад. Как она наблюдала за людьми, повесившими ее отца на Форуме. Свою клятву отомстить им, звеневшую в голове, раскаленную ненависть, разъедающую жилы, словно кислота.
Испытывал ли Йоннен подобные чувства к ней?
«Я – его Скаева?»
– Йоннен, мне жаль, – сказала Мия. – Я знаю, что это тяжело. Знаю, что ты напуган и зол, но есть вещи, которые ты…
– Не разговаривай со мной, рабыня! – сплюнул он.
Ее рука взметнулась к аркимическому клейму на щеке. К двум пересекающимся кольцам, которые делали ее собственностью Коллегии Рема. Она чувствовала шрам на другой щеке. Царапину, идущую через бровь и загибающуюся в грубый крюк – сувенир на память об испытаниях на песках. Мия вскользь подумала о Сидоние. О Мечнице и других Соколах. О том, получилось ли у них добраться в безопасное место.
– Я не рабыня, – сказала она, и в ее голосе послышалась сталь. – Я – твоя сестра.
– У меня нет сестер, – пробурчал Йоннен.
– Тогда сводная сестра. У нас одна мать.
– Ты лгунья! – воскликнул он, снова топая ножкой. – Лгунья!
– Я не вру, – настаивала Мия, сжимая переносицу пальцами, чтобы остановить боль. – Йоннен, пожалуйста, выслушай меня… ты был слишком маленьким, чтобы запомнить. Но в младенчестве тебя забрали от матери. Ее звали Алинне. Алинне Корвере.
– Корвере? – фыркнул он, прищуривая темные глаза. – Жена Царетворца?
Мия часто заморгала.
– …Ты знаешь о восстании?
– Я тебе не какой-то уличный оборванец, рабыня, – фыркнул Йоннен, поправляя грязную тогу. – Моя память острее мечей, все учителя так говорят. Я знаю о Царетворце. Отец отправил его на виселицу, а его потаскуху – в Философский Камень.
– Следи за языком, – предупредила Мия, подняв палец и теряя самообладание. – Ты говоришь о своей матери.
– Я – сын консула! – вспылил мальчик.
– Да. Но Ливиана Скаева не твоя мать.
– Как ты смеешь?! – Йоннен сжал свои маленькие ручки в кулаки. – Ты, может, и дочь какой-то предательской проститутки, но я не бас…
От ее пощечины мальчик попятился и тяжело шлепнулся на задницу. Вены Мии наполнились набухающей и клубящейся яростью, грозящей поглотить ее целиком. Йоннен изумленно уставился на нее, на его глаза накатились слезы, рука поднялась к горящей щеке. Он был костеродным маленьким лордом, наследником огромных владений, ребенком знатного рода. Мия полагала, что прежде к нему никто не смел прикасаться таким образом. И уж тем более не кто-то с рабским клеймом. Но все же…
– Брат ты мне или нет, – предостерегла она, – но я не потерплю подобных высказываний о ней.
Несмотря на злость, Мия была в ужасе от самой себя. Усталая, испуганная, с пробирающей до костей болью. Все эти годы она считала Йоннена мертвым, иначе ни за что бы не оставила его в руках Скаевы. Ей бы стоило обнимать его от радости, а не сбивать мальчишку с ног на его напыщенный маленький зад.
«Особенно не за то, что он сказал правду».
От Сидония Мия узнала, что брак ее родителей был заключен по расчету, а не по страсти. Дарий Корвере любил генерала Антония, мужчину, который стремился стать королем Итреи. Отношения Царетворца с женой были политическим альянсом, а не великой историей любви. И в этом нет ничего сверхъестественного – такова жизнь многих костеродных домов республики.
Но как из всех мужчин в мире Алинне Корвере могла выбрать Юлия гребаного Скаеву в любовники и отцы ребенку?!
Йоннен вытер глаза, на его щеке остался отпечаток руки Мии. Она видела, что он едва сдерживает слезы. Но мальчик подавил их, сцепил зубы и обратил свою обиду в ненависть.
«Зубы Пасти, он и вправду мой брат».
– Прости, – сказала Мия ласковым голосом. – Я говорю суровую правду. Но твой отец был злым человеком, братец. Тираном, который жаждал вытесать себе трон из костей республики.
– Как Царетворец? – сплюнул Йоннен.
Мия с трудом сглотнула, слова мальчика ударили ее словно кулаком в живот. Несмотря на все попытки сдерживаться, злость снова начинала брать верх. Словно гнев Йоннена каким-то образом разжигал и ее ярость.
– Ты просто мальчишка. Ты слишком юн, чтобы понять.
– Ты лгунья! – Йоннен встал на ноги и повысил голос. – Мой отец победил твоего, и теперь ты просто бесишься!
– Ну естественно, я в бешенстве!
– Ты обманула его! На постаменте победителя. Ты спрятала нож в броне, иначе ни за что бы к нему не прикоснулась!
– Я сделала то, что было необходимо, – огрызнулась Мия. – Юлий Скаева заслуживал смерти!
– Ты сражаешься бесчестно!
– Бесчестно? – воскликнула она. – Он убил нашу мать!
– У тебя нет ни чести, ни…
Голос мальчика затих, оскал на лице сменился немым изумлением. Мия проследила за его взглядом, посмотрев на пол, на картину из плачущих лиц и тянущихся рук, освещаемую призрачным сиянием одного-единственного фонаря. И там, на могильном камне, увидела их тени, такие темные и мрачные в тусклом свете. Они двигались.
Тень Йоннена отползала как змея, готовящаяся к удару. Тень Мии, напротив, тянулась к нему, ее волосы развевались, будто от легкого ветерка. Но уже через секунду тень Йоннена накинулась на ее и сомкнула руки на шее соперницы. Тень Мии дернулась и покрылась мелкой дрожью. Они били и кромсали друг друга – внезапная жестокость, нарисованная рябящей
