Мия посмотрела на сгущающуюся черноту в небе. Прислушалась к скрипу, стонам и вздохам корабля. К песне канатов, парусов и мужчин наверху и внизу. Они были крошечной щепкой, плывущей по голодному морю в окружении водяных клыков и костей.
Мия провела руками по черным перилам и прошептала кораблю:
– Крепись, девочка.
Молния расколола небо надвое.
Дождь копьями падал с небес.
Гром, напоминавший топот голодных великанов, сотрясал ей спину.
Полный
гребаный
хаос.
Они плыли в грозу уже целую перемену, и Мия еще никогда не видела подобной ярости. Если шторм, ударивший по «Кровавой Деве» в Море Мечей, был впечатляющим, то нынешняя демонстрация силы просто ошеломляла до потери дара речи. Черные тучи висели так низко, что казалось, к ним можно прикоснуться. Гром грохотал с такой силой, что приносил физическую боль. Волны, эти искаженные гримасы моря, нависали над ними, как скалы, и кишели белыми драками. Поднимаясь выше деревьев, при падении они образовывали такие глубокие и темные ущелья, что их можно было спутать с самой Бездной.
Каждый подъем был сродни восхождению на гору, каждый спуск – мгновением жуткой невесомости, за которым следовало стремительное, костедробящее крушение во впадине внизу. Они уже потеряли четверых матросов – их сорвало с мачт цепким ветром или утащило на глубину волнами. Крики мужчин звучали не громче шепота в завывании бури и быстро прерывались пастью, поджидающей в воде. В небе клубилась чернота, которую царапали когтистые молнии. И всему этому не виделось конца-края.
Мия вернулась в каюту – она оставалась наверху, сколько могла, но поскольку не умела плавать под парусами и ничем не в состоянии была помочь, она только мешалась под ногами у матросов. Трика ничто не могло сдвинуть с места, но волны, врезающиеся в «Банши», непременно бы смыли Мию к верной гибели, если бы она попалась им на пути. Так что она сидела в гамаке, раскачиваясь в разные стороны, и прислушивалась к стонам и скрипу древесины, гадая, как долго продержится ее корабль.
Тени вокруг нее двигались, как живые существа. Эклипс расхаживал а вдоль стен – темное очертание, вырезанное в сиянии аркимических фонариков. Мия не осмеливалась курить, не хотела даже рисковать высечь искру – если уж Леди Бурь и Океанов так разгневаны, кто знал, что сделает Леди Огня, появись у нее возможность. Мия сосредоточилась на мраке вокруг себя. На тьме снаружи и внутри.
Она по-прежнему чувствовала жар двух солнц, проклятая сила Аа слабо молотила ее по спине. Но под густыми черными тучами, ниспосланными его дочерьми, было почти так же темно, как ночью. Свет Всевидящего померк. Его злоба ослабла. Мия почти полностью исчезла из-под его взора. И чувствовала, как усиливается ее мощь. Это была не та бесстрашная сила, которой она овладела в истинотьму, когда превратила Философский Камень в щебень, нет. Но все же сила.
И Мия решила ее испробовать. Проверить, как далеко она распространяется теперь, когда она оказалась вне поля зрения Аа, и использовать единственное оружие, которое у нее имелось в этой войне. Меч из могильной кости висел в ножнах на настенном крючке. Темнота покрылась рябью. Взмахнув рукой, Мия заставила тени перенести ножны через каюту в ее раскрытую ладонь. Затем сосредоточенно прищурилась, и щупальца ожившего мрака ласково, как возлюбленный, обхватили ее гамак, чтобы тот перестал раскачиваться, несмотря на царящий вокруг бедлам. Затем Мия схватила свою тень, растянула ее по полу и
шагнула через нее в другой угол каюты, затем в Эклипси обратно кгамаку, и все это за пару секунд. Мия шагала по комнате, появляясь и исчезая, как призрак в старой страшилке, которую рассказывали у костра. Ее дыхание участилось, в груди нарастало восхищение, губы изогнулись от мрачной радости. Эти дары были ей знакомы: она и прежде перешагивала из тени в тень или использовала их как продолжение собственных рук. Но ей еще никогда не давалось это с такой легкостью. Ее сила в тенях еще никогда не была такой мощной. Очевидно, в своих попытках убить ее – и заодно заслонив свет отца, – Леди Бурь и Леди Океанов также сделали Мию…
Сильнее.
Впрочем, Мия сомневалась, что ее новообретенное могущество сильно утешит экипаж корабля или сможет побороть шторм, свирепствующий наверху. «Банши» в очередной раз рухнула вниз, древесина мучительно содрогнулась. В иллюминаторах сверкнула молния – они вспыхивали каждые пару секунд, – ненадолго осветив каюту. В небесах вновь прогремел гром – громче, чем прежде, – и Мия невольно скривилась. Она думала о том, выдержит ли «Банши», вынесет ли команда, сколько еще они смогут вытерпеть, прежде чем…
Колокола.
Крики.
Мия подняла голову к палубе, гадая, что происходит. По левому борту «Банши» пришелся громоподобный удар, словно молотом в руках самого Аа. Корабль покачнулся, и Мия чуть не полетела в угол каюты, но тени вовремя подхватили ее в свои руки. Тьма помогала ей удерживаться на ногах, пока вокруг стенали корпуса, крики становились громче, корабль накренился, и Мия наконец поняла…
«В нас что-то врезалось».
– Эклипс, рядом.
– …Всегда…
Она взглядом приказала теням распахнуть дверь и
шагнула в коридор и вверхпо лестнице на шканцы. «Банши» снова пошатнулась. Сквозь гром послышались новые крики, треск дерева, проклятья на голову Аа и всех его Дочерей. Мия прищурилась в слепящем ливне, густом, как суп, мраке, и увидела силуэты, метавшиеся по палубе внизу. «Банши» опять накренилась, на ее нос обрушилась огромная волна, грозя затянуть их на дно, и тут на глазах Мии тучи пронзил шквал молний и осветил палубу корабля.
– Черная Мать… – выдохнула она.
Щупальца. Длиной с обоз. Черные сверху и призрачно-белые снизу, состоящие из сплошных присосок, шрамов и острых крючков. Шесть из них вырастали по обеим сторонам палубы и заключали «Банши» в свои жуткие объятия. Гигантский отросток одним взмахом смел гики, и полдюжины матросов с криком упали на палубу, а оттуда – в воды внизу.
– Левиафан! – раздался рев.
Мия посмотрела на корму и увидела Сигурссона за штурвалом, выкрикивающего приказы.
– Режьте щупальца, он потопит нас!
Некоторые из храбрецов достали клинки и в отчаянии и ужасе начали рубить зверя. Для шкуры чудовища это были комариные укусы. Но с Эклипс в своей тени Мия не знала страха и
перешагнула через всю палубу за секунду,и обеими руками опустила меч рубящей дугой. Щупальце, по которому она ударила, было толщиной с бочку и жестким, как засоленная кожа. Но меч прошел как сквозь масло, разрезая его пополам. Брызнула черная кровь, густая и соленая, и «Банши» содрогнулась. Второе щупальце озверело и заметалось в разные стороны, круша все вокруг, ломая перила и фок-мачту на корню с оглушительным тре-е-еском. Матросы с воплями падали в бурлящую воду прямо в пасти поджидающих белых драков. Канаты лопнули, бушприт упал, на палубу рухнул клубок парусов и мачт, «Банши» сильно завалилась вправо, и сквозь бурю послышались крики экипажа.
В бок им ударила огромная
