Сэм скривился и отвел взгляд. Мне не нравилось, как каждая мелочь напоминает мальчишку в саду: наклон головы, разворот плеч, даже холод вокруг нас.
В ответ я получила лишь:
— Прости, если показался странным.
— Ты можешь хотя бы сказать, почему? Если было неловко, мог выйти, — правда потекла из меня. – Из-за тебя я чувствую, словно поступила плохо.
— Это не так.
Я рассмеялась.
— Конечно. Просто пытаюсь понять, что случилось.
Сэм вдохнул — казалось, пауза длилась годами — и сказал:
— Думаю, мне сложно из-за Ника и всего остального.
Я сморщила нос, пытаясь понять.
— Из-за Ника?
Сэм посмотрел на меня.
— Да. Ты и Ник. Я с трудом мог смотреть на вас. — Он рассмеялся, провел рукой по волосам и отвел взгляд. – Понимаю, что это съемки. Я же сам все это придумал, верно? Но ты была обнажена. И он… — Он прервался на ругательства. – Ох, говорю как маньяк.
— Да, но ты продолжай.
Сэм посмотрел на меня.
— Я ревновал. Этот поцелуй казался таким реалистичным. Вы и раньше целовались, хотя ты и говорила, что этот эпизод ничего не значил. Понимаю, что это нечестно.
— По миллиону причин, — согласилась я сдавленным голосом. Мне совершенно претило быть чьей-то ментальной игрушкой.
Где-то скрипнула ветка дерева, и каждая секунда нашего молчания прошла через меня осознанием. Я была готова к тому, что он тут же откажется от своих слов. Эта честность Сэма кружила голову.
— Выбор сделан много лет назад. И понимаю, что с этим нужно смириться. Я исправлюсь, — сказал он.
— Как это понимать? «Исправлюсь»?
— Постараюсь держать себя в руках, я об этом. Заткну свою ревность.
— Боже, — теперь меня распирало от ярости. – Прошу, скажи, что ты шутишь. У тебя есть жена, Сэм. А дома ждут дети. Нельзя так просто уехать от семьи на пару месяцев и делать вид, что расстроился при виде меня, играющей секс в сцене, которую сам же и написал.
Он нахмурился, и тени на его лице подчеркнули годы, пролетевшие между нами.
— Женат?
— Твоя жена? По телефону? Я слышала, ты говорил с Кэти. А девочки?
Лицо Сэма посветлело.
— Кэти – моя бывшая жена, Тейт. Бывшая.
Земля качнулась подо мной.
— Ох.
— Все это время ты думала, что я – женат?
Да, думала.
— Мы развелись три года назад, но остались друзьями, — сказал он. – Она встретила нового парня пару лет назад, у них родились близнецы. У одной из девочек не все благополучно, она перенесла операцию на сердце.
— Ох, мне так жаль.
— Она будет в порядке, — Сэм махнул рукой. – Малышка крепкая и сильная.
Я не знала, какое чувство было сильнее: облегчение или горечь. Облегчение, что Сэм не женат. Горечь, что Сэм одинок.
— И как давно…
К счастью, он меня понял.
— Мы встретились, когда мне было двадцать девять. Довольно быстро сыграли свадьбу, — он провел ладонью по бороде. – Уже потом пришло осознание: я просто хотел, чтобы Лютер и Роберта увидели меня крепко стоящим на ногах. Чтобы не переживали за меня. Через три года мы расстались.
Я пыталась уместить новую информацию в историю, которую создала – картинку с ним, идеальной женой, идеальной жизнью – и не могла. Я так долго злилась, и уже даже не знала на что. На его жизнь или на свои ошибки?
— Я не был отличным мужем, — он сделал паузу и прищурился. – Она – прекрасная женщина, и мне повезло, что мы все еще не потеряли нашу связь. Послушай, я сразу рассказал бы тебе все. Почему ты не спросила?
— О чем бы я спросила?
— О чем угодно. О жене, которая, как ты думала, у меня есть. О дочерях. Если бы поговорила со мной, мы избежали бы не меньше половины проблем.
— Из-за твоей репутации, — сказала я, сердце забилось быстрее. – И из-за того, что защита моих чувств и моей правды всегда на первом месте в твоем списке приоритетов.
— Ты сказала мне не лезть, и я держался в стороне, только говорил, как хорошо тебе удавалась роль. Каждый раз, когда мы доходим до крайностей, ты выдумываешь себе невесть что. Хочешь правду? – спросил Сэм, сунув руки в карманы и склонившись ближе. – Мне не нравилось видеть тебя с Ником. Не нравилось смотреть на вас в постели. Я не имею права, но ничего не могу с этим поделать. Каждый раз, когда ты близко, я не могу коснуться, притянуть тебя ближе. Могу только сидеть и об этом думать. Ты красивая и амбициозная. Ты все еще… — он замолк и покачал головой. – Я должен понять, что имел и потерял. Но нельзя жалеть себя, да? Выбор сделан, — он отошел от меня на шаг. – Мне с этим жить, — еще шаг. – Я извинюсь еще миллион раз, клянусь, просто можно сегодня побуду в хреновом настроении?
Сэм повернулся и пошел прочь. Он шагал в сторону дальней парковки, где стояли длинные полуприцепы со съемочным оборудованием.
— Куда ты идешь? – я торопливо перебирала ногами, отставая на пару шагов. Подо мной хрустел гравий, так что Сэм должен знать, что я иду следом.
— В свой грузовик.
Я споткнулась о какую-то палку. Было темно, лишь звезды мерцали наверху.
— А что потом?
— Не знаю.
Мы шли в тишине, шуршание гравия не перебивало стрекот сверчков в траве. Я могла повернуться и уйти в свой домик, выпить бокал вина и все обдумать: ревность Сэма, вину Сэма, великолепие Сэма. И смесь радости, истерики и гнева, бурлящую во мне. Но я не закончила этот разговор.
Потому шла за ним во тьму.
Можно назвать меня тряпкой? Мы уже несколько недель снимаемся в какой-то глуши, а он говорит, что сожалеет и ревнует… И все? Четырнадцать лет, а я готова вернуться к тому, на чем мы расстались?
Я ненавидела себя, но не могла остановиться. Голос во мне говорил: «Ты стираешь черный слой. Узнай, что под ним. Не сбегай, будь настойчивой и не отступи».
Сэм замедлился перед большим красным грузовиком – наверное, арендованным – и, склонив голову, прижал ладони к капоту. Его пальцы были длинными, ладони – широкими. Я знала эти ладони, эти пальцы, то, как они сжимают и хватают. Я знала эти руки, эти плечи и эту шею.
— Ты решил, куда поедешь? – спросила я.
Сэм повернулся.
— Нет.
— Собираешься просто отступиться и сбежать?
Он зарычал, сделал шаг вперед и вплотную приблизился ко мне.
— Что ты хочешь от меня услышать, Тейт? Что я должен сказать? Что пытаюсь разобраться
