Я весело ему помахала.
– Привет.
– Я… что ты… Ансель! – Метнувшись прочь, он чуть не врезался в косяк. – Я же велел тебе починить дверь!
– Я не успел… – нервно пискнул Ансель.
Нетерпеливо рыкнув, мой муж захлопнул дверь спальни изнутри.
Я представила, что вместо пузырька передо мной его лицо, и щелчком лопнула его. Потом еще один. И еще.
– Ты с ним очень груб, знаешь ли.
Муженек не ответил. Видимо, пытался сдержать краску, которая уже подступала к щекам. Мне это было прекрасно видно – его шея багровела, сливаясь цветом с медными волосами. Я наклонилась и скрестила руки на бортике ванны.
– Где пропадал?
Шея у моего мужа напряглась, но он упорно смотрел в сторону.
– Мы не смогли их поймать.
– Андре и Грю?
Он кивнул.
– И что теперь будет?
– Шассеры обыскивают Восточную сторону. Если получится, уже скоро мы схватим их, и каждый проведет следующие несколько лет в тюрьме, осужденный за нападение.
– После того как они расскажут тебе все, что знают о моей подруге.
– После того как они расскажут мне все, что знают о ведьме.
Я закатила глаза и брызнула ему в затылок водой, замочив волосы и воротник рубашки. Он с негодованием обернулся, сжав кулаки, но тут же замер и зажмурился.
– Может, все же наденешь что-нибудь? – Он махнул одной рукой на меня, а другой прикрыл глаза. – Не могу с тобой разговаривать, когда ты сидишь там… сидишь там…
– Голая?
Муженек громко щелкнул зубами.
– Да.
– Прости, не могу. Я еще не домыла голову. – Раздраженно вздохнув, я снова погрузилась в пену. Вода сомкнулась вокруг моей шеи. – Но теперь можешь посмотреть, все самое интересное уже не увидишь.
Муж приоткрыл один глаз. Увидев, что я под пеной, он расслабился – настолько, насколько вообще способен был расслабиться мой до крайности чопорный супруг.
Он осторожно подошел поближе и облокотился на опустевший дверной косяк. Я не обращала на него внимания и мылила ладонь. Некоторое время мы молчали, пока я растирала волосы.
– Откуда у тебя эти шрамы? – спросил он.
Я продолжала мылить голову. В сравнении со шрамами Коко мои, конечно, ерунда, но все же у меня их было прилично. Что поделаешь, жизнь на улицах чревата последствиями.
– Которые?
– Все.
Я рискнула бросить на мужа взгляд, и сердце подскочило в груди – я поняла, что смотрит он мне на горло. Чтобы отвлечь его внимание, я указала на длинную зазубренную полосу на плече.
– Вот тут я как-то напоролась на ножик. – Затем подняла локоть и показала ему еще несколько шрамов. – А вот тут с колючей проволокой не поладила. – Потом коснулась кожи ниже ключицы. – И еще один ножик. Больно порезал, скотина.
Муженек не обратил внимания на грубое выражение и просто непроницаемым взглядом смотрел на меня.
– Кто это сделал?
– Андре. – Я окунула волосы в воду и улыбнулась, заметив, как он отвел взгляд. Смыв мыло, я обняла ноги и положила подбородок на колени. – Ухитрился, когда я еще только недавно приехала в город.
Он тяжело вздохнул, будто от внезапной усталости.
– Прости, что мы их не нашли.
– Ничего, еще найдете.
– Да? Почему?
– Они глуповатые ребята. С них станется заявиться сюда завтра утром с вопросом о том, зачем вы их искали.
Мой супруг фыркнул и потер шею, отчего на руке у него заиграл мускул. После допроса он ходил с закатанными рукавами, и теперь я просто не смогла удержаться и пробежалась взглядом вдоль его руки к кисти, к мозолистым пальцам, к тонким рыжим волоскам на коже.
Он кашлянул и быстро опустил руку.
– Мне нужно идти. Скоро мы будем допрашивать мадам Лабелль. А потом еще вора из дома Трамбле. Бастьена Сен-Пьера.
Мое сердце замерло, и я дернулась вперед, разбрызгивая повсюду пузырьки и воду.
– Баса?
Он кивнул и прищурился.
– Но… он же сбежал!
– Мы его нашли. Ошивался у черного входа в театр Солей-и-Лун. – Муженек так и источал недовольство. – Что уж там, рано или поздно его все равно поймали бы констебли. Он убил одного из стражников Трамбле.
Чтоб тебя. Я села обратно, чувствуя, как от волнения становится тесно в груди, и попыталась дышать ровнее.
– Что с ним будет?
Муженек удивленно нахмурился.
– Его повесят.
Твою мать.
Черт, черт, черт.
Ну разумеется, Баса арестовали. Разумеется, он прикончил стражника, а не просто вырубил. Зачем этот кретин вообще заявился в театр? Он же знал, что его ищут. Точно знал. Почему не сбежал? Почему не уплыл за море? Почему не поступил… как поступал всегда?
Вода была теплая, но у меня по коже все равно побежали мурашки. Мог ли он… мог ли он вернуться за мной? Надежда и отчаяние забились в моей груди, и оба эти чувства были одинаково отвратительны. Но вскоре их победила паника.
– Ты должен мне позволить с ним увидеться.
– Ни в коем случае.
– Пожалуйста. – Мне совершенно не хотелось его умолять, но я знала, что, если он откажет, выход у меня останется только один. Применять колдовство за стенами лазарета было очень опасно, но придется рискнуть.
Потому что да – Бас знал правду о Коко, но и обо мне тоже.
Много ли стоят сведения о двух ведьмах? Стоят ли они его жизни? Свободы? В глазах шассеров это наверняка справедливая сделка, и я знала, что Бас на нее согласится. Даже если он и впрямь вернулся за мной, жертвовать ради меня своей жизнью он не станет точно.
Я чертыхнулась, снова ругая себя за то, что доверилась ему. Я ведь знала, каков он, знала, кто он такой, и все же потеряла бдительность и выдала самый большой свой секрет. По крайней мере один из них. И теперь мне предстоит поплатиться за это, и Коко тоже.
Дура. Господи, какая я дура.
– Пожалуйста, – повторила я.
Услышав это слово, мой муж поморгал, явно изумленный. Но очень быстро удивление сменилось подозрением. Он нахмурился.
– Почему ты так за него волнуешься?
– Он мой друг. – Неважно, что в моем голосе слышалось отчаяние. – Близкий друг.
– Ну конечно. – Увидев боль в моих глазах, муженек уставился в потолок и добавил, почти неохотно: – У него будет шанс спастись.
– Как?
Я затаила дыхание, с ужасом ожидая ответа, хоть и прекрасно знала, что услышу.
– Ведьма для нас все еще важнее прочего, – подтвердил он мои догадки. – Если Бастьен сообщит нам сведения, которые помогут ее поймать, его приговор будет пересмотрен.
Я вцепилась в край ванны, пытаясь удержать себя в руках. Затем нервно и почти неосознанно провела пальцем вдоль шрама на горле.
Спустя долгое мгновение голос супруга донесся до меня:
– Что с тобой? Ты… побледнела.
Я не ответила, и он, подойдя ближе, присел возле ванны. Пена редела, но это
