Жан-Люк выпрямился, мгновенно насторожившись.
– Что они задумали?
– Восстание. – Архиепископ смотрел только мне в глаза и не отводил взгляда. – Смерть.
После этих зловещих слов в зале воцарилась тишина.
Кто-то беспокойно шевелился. Кто-то нервно оглядывался. Никто не смел спросить, что это значит – даже Жан-Люк. Ровно так же никто не смел задать и другой важный вопрос. Тот самый вопрос, на котором держалась вся наша вера.
Я оглянулся на братьев и увидел, как они переводят взгляды между Архиепископом и измученной изуродованной ведьмой. Как уверенность снова вспыхивает в их глазах. Как подозрение уступает место оправданиям, возвращая прежний, привычный всем нам уклад.
Удобная ложь.
Все это было просто диверсией.
Да, лишь отвлечением внимания.
Ведьмы хитры.
Разумеется, они его оболгали.
Лишь Жан-Люк не поддался. Его острый взгляд обмануть было не так легко.
Хуже – на его лице расплылась широкая улыбка. Широкая и кривая – из-за отекшей челюсти.
– Мы должны найти Луизу раньше ведьм, – сказал Архиепископ. – Она – ключ, Рид. Если она умрет, вместе с ней погибнет и король, а также его потомство. А потом и все мы. Ты должен на время забыть о своей ссоре с ней и защитить королевство. Почтить свои обеты.
Мои обеты. Истинная ярость вскипела в моих жилах от этих слов. Этот человек, возлегший с Госпожой Ведьм, который на каждом шагу нарушал и предавал свои обеты, уж точно не смеет говорить со мной о чести. Я медленно выдохнул через нос. Руки все еще дрожали от гнева и возбуждения.
– Пойдем, Ансель.
Архиепископ оскалился и вдруг обернулся к Жану-Люку.
– Шассер Туссен, соберите отряд. В течение часа вы должны быть на улицах. Предупредите констеблей. К утру ее нужно найти. Вам все ясно?
Жан-Люк поклонился, торжествующе усмехнувшись мне. Я смерил его ответным яростным взглядом, ища в его лице хоть каплю сомнений, сожалений – но их не было. Его час наконец-то настал.
– Да, Ваше Высокопреосвященство. Я вас не подведу.
Ансель поспешно последовал за мной, и мы быстро поднялись по лестнице.
– Что будем делать?
– Мы делать ничего не будем. Я не хочу, чтобы тебя все это коснулось.
– Но Лу мой друг!
Его друг.
От этих двух невинных слов мое терпение, и без того натянутое до крайности, наконец лопнуло. Мальчишка даже ахнуть не успел, когда я схватил его за локоть и толкнул к стене.
– Она ведьма, Ансель! Пойми это наконец! Она не друг тебе и не жена мне!
Щеки Анселя вспыхнули от гнева, и он толкнул меня в грудь.
– Продолжай и дальше твердить себе это. Твоя гордость ее погубит. Лу в беде… – Он снова толкнул меня, чтобы подчеркнуть свои слова, но я поймал его за руку и заломил ему за спину, придавив грудью к стене, а он даже не вздрогнул. – Да, Архиепископ нам лгал, и что? Ты лучше него. Ты просто лучше.
Я зарычал, чувствуя, что уже на пределе.
Лу, Ансель, Моргана ле Блан, Архиепископ… все это слишком. Слишком много. Слишком внезапно. Я не мог расставить по местам все чувства, что меня захлестнули – каждое из них было слишком стремительным, чтобы успеть назвать его, и каждое жалило больнее прежнего. Но подходило время выбирать.
Я был охотником.
Я был человеком.
Но обоими я оставаться не мог. Только не теперь.
Я выпустил Анселя и отступил, судорожно дыша.
– Нет, не лучше.
– Я в это не верю.
Я снова стиснул кулаки, борясь с желанием ударить в стену – или Анселя по лицу.
– Она только и делала, что лгала мне, Ансель! Глядя мне прямо в глаза, говорила, что любит меня! Откуда мне знать, что и это не было ложью?
– Не было. И ты сам это знаешь. – Он замолчал, а потом вздернул нос, совсем как Лу. Вышло так похоже, что я чуть не разрыдался. – И… ты назвал ее «она». Не «оно», не «ведьмино отродье». Для тебя она все еще человек.
Я все же ударил в стену. Костяшки пальцев пронзила боль, но я был этому рад – был рад всему, что могло отвлечь меня от иной боли, разрывавшей грудь; от слез, которые жгли глаза. Я привалился лбом к стене, задыхаясь. Нет, Лу не была отродьем. Но она все равно обманула меня. Предала.
– Что, по-твоему, ей стоило сделать? – спросил Ансель. – Сразу признаться тебе, что она ведьма, и самой себя привязать к костровому столбу?
Мой голос надломился.
– Ей стоило мне довериться.
Ансель коснулся моей спины и мягко сказал:
– Она умрет, Рид. Ты слышал Архиепископа. Если ничего не предпринять, она умрет.
И в этот миг весь гнев покинул меня. Вот так просто. Мои руки безвольно повисли. Плечи опустились… Я будто признал поражение.
Выбора не было, и не было никогда. Только не у меня. С первого же мгновения, как я увидел Лу на параде в том нелепом костюме и с усами – моя судьба была решена.
Я любил ее. Несмотря ни на что. Невзирая на ложь, на предательство, на обиду. На Архиепископа и Моргану ле Блан. На моих собственных братьев. Я не знал, взаимна ли эта любовь, но это неважно.
Если ей суждено гореть в аду, я буду гореть вместе с ней.
– Нет. – Я отстранился от стены, чувствуя, как по венам струится смертоносная решимость. – Лу не умрет, Ансель. Мы ее найдем.
В аду нет фурии страшней
РидКогда мы с Анселем вернулись, у дверей моей разгромленной комнаты стояли несколько новобранцев. Завидев меня, они втянули головы в плечи и поспешно расступились. Смерив их хмурым взглядом, я вошел. Нужно было подумать. Составить план действий.
Последние два года Лу промышляла воровством, а значит, скрываться она умеет мастерски. Сейчас она может быть где угодно. Я не тешил себя наивными надеждами, что мне известны все ее тайные укрытия, но все же шансов ее найти у меня было больше, чем у Жана-Люка. И тем не менее шассеры, наводнившие город, усложняли задачу.
Закрыв глаза, я заставил себя дышать глубже и думать. Куда Лу могла пойти? Где спрятаться? Но колдовство в воздухе обжигало горло и отвлекало меня. Оно въелось в постельное белье, в побитый стол. В страницы моей Библии. В мою кожу и волосы. Я распахнул глаза и едва не взревел от раздражения. У меня не было времени на все это. Я должен был найти ее. Найти быстро. Каждый миг промедления мог стоить ей жизни.
«Она умрет, Рид. Если ничего не предпринять, она умрет».
Нет. Этого не должно случиться.
«Думай».
Скорее всего, Лу решила бы укрыться в театре. Но станет
