Когда вода водопадами, с грохотом унося за собой части городской стены и монументальных зданий, опала в море, на стене, держась мощными лапами, сидел он. Чешуйчатый, чёрный, блестящий, с бугрящимися мышцами. Три головы украшены костяными коронами. Хребет, составленный из острых глянцевых пластин, переходил в длинный, увенчанный колючими плавниками хвост. Этот хвост двигался с удивительной для таких размеров скоростью, выбивая из воды фонтаны брызг. Между лапами и туловом натянуты жилистые перепонки, напоминающие крылья летучих мышей. Ящер подтянулся на верхних конечностях, от чего часть стены под ним рухнула, но трёхглавый удержался. Он с невероятной проворностью запрыгнул на разваливающуюся под его весом стену.
Тут же последовали яркие вспышки – кто-то ещё пытался стрелять огненными стрелами. Удивительно. Разъярённый зверь взревел и перебрался за стену, вызвав облако дыма и новые обрушения. Вспышки прекратились: стрелять, по-видимому, стало некому. Некоторое время был виден конец чёрного хвоста, виляющего за стеной, будто огромный поплавок. Затем слышался грохот рушащихся зданий и рёв ящера. Из бреши в стене водопадом текла вода.
Витенег упал на колени. Мысли путались, отчаянно пытаясь ухватиться за то, что было нетронуто творящимся безумием. Витенег увидел свои руки. Он смотрел на них, как на своё спасение: на узоры ладоней, на их плавные линии, и казалось ему, будто видит их впервые. Вот тут узор похож на маленькую снежинку, а тут – словно блики воды на морском дне, здесь сплёл свою ловушку паук. Есть же люди, которые в паутине морщинок кожи видят пряжу Макоши. Было бы интересно с кем-нибудь из таких пообщаться: записано ли всё произошедшее и на его судьбе?
– Не знаешь, где спасение найти? – спросил женский голос.
Витенег нехотя оторвал взгляд от своих ладоней. Ему чудилось, что если перестанет на них смотреть, то и с ними обязательно что-нибудь случится.
Перед сварогином, облокотившись на мокрый борт корабля, стояла дева неземной красоты. Длинные русые, с золотыми прядями, волосы, голубые, как небо, глаза. Зелёный шёлковый сарафан перехватывал серебряный пояс. На груди лежал мощный серебряный ворот, украшенный пустыми лунницами. И ни одного оберега. Красавица улыбалась. У Витенега даже не было сил спросить, кто она.
– Ты ещё хочешь быть моим помором? – спросила дева сиплым голосом старика. Это слишком. Витенег вновь перевёл взгляд на свои ладони и закрыл руками лицо, чтобы она не видела его мук. Витенег слышал много легенд о волхвах, которые могут принимать образы зверей или других людей, но это были лишь детские сказки. В корчме не поверили даже рассказу о заговорённой воде, в которой он видел пожар. Знакомая, родная, привычная всем волхвовская ворожба была похожа, скорее, на внутреннюю силу, чем на сказочное колдовство.
– Вы даже забыли о настоящей волхвовской силе, – снова заговорила дева, но уже своим, мягким голосом, – забыли о Морском Царе, трёхглавом Горыче. Мне было бы интересно посмотреть на то, как изумился бы твой предок, коли сейчас увидел бы тебя, сломленного одним лишь видом Ящера и подлинной ворожбой.
– Этого не может быть, – шептал Витенег, продолжая закрывать лицо руками, – это сон, сон, сон…
Дева рассмеялась. Неужели они все так слабы духом?
– Как он? – услышал Витенег голос Мирина.
– Увиденное его сломало.
Витенег, не отрывая ладоней от лица, слышал, как двое покинули палубу. Когда шаги стихли, сварогин опустил руки. На ватных ногах поднялся.
Корабль плыл к разрушенному, окутанному дымом и смертью Солнцеграду. Плыл без ветра, со спущенными парусами по гладкому как зеркало морю. Плыл в окружении других, невесть откуда взявшихся кораблей. Целую армаду вёл за собой «Верилад». Все суда, словно на подбор, были сделаны из необычного, серебристого дерева, с тремя мачтами, чешуйчатыми огненными парусами, отблескивающими золотом в свете солнца. Когда и, главное, откуда появилось это несметное войско?
Корабли окружили город, закрыв все возможные для побега пути. Но было ли кому бежать? Успели ли жители понять, что произошло? Выжил ли в бедствии хоть кто-то? За что прогневались Боги? Витенег чувствовал, как меркнет здравый ум.
Когда «Верилад» подошёл к столице, Витенег заметил, что Врата остались целы. Стена, мощное и грозное укрепление, башни были разрушены. Рароги грудой камней лежали на покалеченной пристани, и их каменные глаза смотрели в небо. Но Краколист по-прежнему цвёл. Его алмазы всё так же сияли в свете ночного солнца. И подумалось Витенегу, что они будут сиять вечно. Придёт новый век, новые Боги, но, как и звёзды на небе, так и звёзды на этих Вратах будут светить живущим своим холодным светом. Есть в мире вещи, которые не подвластны судьбе и не зависят от бега времени. И это почему-то вселяет надежду.
Глава 4
Душа корабля
Было раннее весеннее утро. Волны лениво накатывались на каменный берег. Солоноватый запах моря, смешиваясь с сосновым ароматом, пьянил весенней свежестью и чистотой. Холодный утренний бриз доносил резкие крики чаек. Высокое безоблачное небо розовело на востоке, предвещая скорый восход.
Он сидел на берегу и смотрел на море. Он любил застывшее утреннее время с детства. Ему казалось, что в эти предрассветные часы, когда сон ещё не совсем покинул тело, и мысли вязкие, как патока, из мира Богов приходят самые верные ответы. Став старше, он думал, что верные решения приходят ранним вечером, когда голова, закалённая дневными думами и ещё не отягощённая усталостью, становится ясной. Но сейчас… Спустя много лет он сомневался, что верные решения вообще существуют.
Он размышлял, глядя на море не оттого, что искал ответа в утреннем часу, а оттого, что не мог уснуть. С тех пор как он вернулся из тайги и услышал Слово, сон оставил его. Вместе со сном покинула его и воля. Он чувствовал, как дух слабеет под натиском волхвовской ворожбы, как мысли путаются, подобно мошкам в паутине. Собственные помыслы стали неясны и темны. Его мучили странные видения, в которых он – и не он вовсе, а древний, сильный волхв. Видения сливались с жизнью, приходили во снах, путали.
Драгослав смотрел, как поднимается солнце. На востоке из-за моря показался его краешек, медный, с красным кантом, и погасли последние звёзды. По воде побежала искрящаяся дорожка. Небо засияло алым у самого горизонта, и этот свет, превращаясь в золото, к самой вершине небосвода делался фиолетово-голубым. Князь смотрел, как Хорс, круглея, всё больше выглядывает из-за моря, наполняя мир благодатным теплом.
– Ты не спишь совсем, – то ли вопросительно, то ли утвердительно прошептали за спиной. Она теперь тоже смотрела на восход, и Драгославу это не нравилось. Её присутствие разрушало священность весеннего утра. По
