Глава 11
Водяной
Дом Василисы располагался на крайней к лесу улице. Большая, срубленная из мощных брёвен изба с гульбищем, которую окружал невысокий забор с резной калиткой. Дом с крышей из тёса накрывал охлупень [41], конец которого был вырублен в виде маленькой головы хорсгора, священного оленя. Открытые ставни и причелину украшал простой охотничий орнамент.
Веслав нерешительно замер у калитки: в окнах избы был виден тёплый свет лучин. Василиса или её отец дома. Царевич, конечно, обещал Василисе прийти на площадь, но обещал вчера. После разговора со своей мёртвой сестрой Веслав не нашёл в себе сил отправиться к охотнице. И только на утро следующего дня царевич решился поговорить с Василисой. Впереди – Долгая Ночь, подходящее время для ворожбы. Может, и согласится Василиса заворожить того водяного, которого, правда, Веслав пока не видел, хвала Отцу Небесному. Но как же сказать Василисе о том, что Веслав – не рыбак, а наследник престола? Царевич покачал головой: ох, как он хотел отправиться на своё озеро и замереть над прорубью! Но раз Боги вернули Ладу в Средний Мир, то…
Веслав нехотя толкнул калитку и поднялся на крыльцо. Постоял, чувствуя, как учащённо бьется сердце, и, наконец, постучал.
Дверь открыл Гоенег, отец Василисы. Высокий и поджарый охотник выглядел намного моложе своих лет. Он приветственно положил на сердце руку:
– Гой еси, Веслав, – улыбнулся Гоенег. – Чем могу служить?
– С дочкой твоей поговорить хочу, коли позволишь, – царевич положил на сердце руку.
Гоенег хитро улыбнулся.
– Ох, Василисушка, – со смехом проговорил Гоенег, качая головой. – Проходи, Веслав, дома дочка моя. Гостем будешь.
Веслав вежливо поклонился, и они с Гоенегом прошли в дом.
– Ну, Василиса, – громогласно объявил Гоенег, открывая дверь из сеней в светлицу. – К тебе ещё один жених пожаловал. Будешь принимать Веслава-рыбака, душа моя?
Веслав услышал звонкий девичий смех, снял верхнюю одежду и прошёл в дом.
Светлица была просторная: вдоль стен располагались неподвижные лавки, над которыми на деревянных полках стояла утварь. На окнах – белые вышитые занавески. Большая белёная печь, подле которой стояли накрытые полотенцами скрыни. Красный угол с маленькой лампадкой подле домашнего Великобожия. И в центре горницы – убранный белой скатертью стол. На столе дымились блины и свежий хлеб, стоял кувшин с молоком.
– Буду батюшка, буду принимать, но не женихаться! – улыбалась Василиса, сидя на подвижной скамье у стола напротив Витенега. Увидев друга, Веслав опешил, но быстро взял себя в руки и поприветствовал его. Витенег, нахмурившись, кивнул в ответ головой.
– Пока не отыграем священную на тура охоту, пока по лесам одна не похожу – замуж не пойду! – добавила Василиса уверенно и хитро посмотрела на Веслава.
– Вот, дело молвишь, – согласился с ней Гоенег и обернулся к Веславу. – Проходи, чего стоишь-то? Садись за стол, угощайся.
Веслав сел за стол рядом с Витенегом, Гоенег сел подле дочки.
– Угощайся, Веслав, – улыбалась Василиса и подвинула к царевичу блюдо с блинами. – Сама пекла!
Веслав послушно взял блин.
– Я по делу пришёл, – некоторое время спустя проговорил царевич, разглядывая угощение, которое он так и не откусил. – Я даже не знаю, с чего начать рассказ свой.
Витенег внимательно посмотрел на царевича.
– Ты передумал? – спросил он тихо.
Веслав обернулся к другу:
– Ко мне вчера явилась мёртвая сестра, – прошептал он, и Гоенег чуть не подавился блином. Веслав посмотрел на замершую Василису. – Лада сказала мне, что ты, Василиса, волхва.
– Так, молодой человек… – поднимаясь, пробасил Гоенег, но Василиса отца мягко остановила.
– Папа, я чувствую, что Веслав дело сказать хочет. Выслушать его надо.
Гоенег грозно посмотрел на царевича, но спорить с дочкой не стал.
– Я не сын рыбака, – говорил Веслав, разглядывая блин. – Вы знаете это, – царевич не выдержал и вернул угощение обратно. Веслав поднял взгляд и посмотрел во встревоженные глаза Василисы. Затем перевёл взгляд на хмурого Гоенега и на застывшего Витенега. – Десять лет назад к причалу Волыньки пришвартовался коч «Ярома». – Царевич тянул с признанием, как мог. – Только мы не из Половодского княжества приплыли, – Веслав глубоко вздохнул. – «Ярома» плыл из Солнцеграда.
– Отец Сварог… – прошептал Гоенег. – Так что же вы молчали?
– Чтобы его спасти, – Витенег показал на Веслава, – от царских соглядатаев.
– От кого спасти? – удивилась Василиса. – Что ты сделал, Веслав?
– Отказался от престола, – проговорил Веслав. Вот и всё. Он сказал это. Теперь его сочтут за беглого сына узурпатора Драгомира, и…
– Как… – Гоенег поражённо смотрел на царевича. – Быть такого не может. Ведь Драгомир в ссылке, а трон…
– Драгослав убил моего отца, мать и сестру, – тихо ответил Веслав. – Этот его Змей чуть и меня не убил. Он спас меня, – Веслав показал на Витенега. Тот покачал головой:
– Я только из воды тебя вытащил, – поправил Витенег царевича. – А спас тебя Яромир. Яромира спасла Яра, но это уже было потом, – сказал Витенег. Витенег не знал, почему Веслав решил рассказать о своей тайне, но охотника охватило странное, давящее чувство, которое Витенег не мог объяснить.
– Подождите, – запротестовал Гоенег. – Этого быть не может! Ведь Драгослав с миром брата в ссылку отправил, за Драгослава Боги поручились, дары Сваргорее преподнесли… а вы тут такое молвите… Как так-то?
– Давайте позовём Зайца, Яромира и Яру, – предложил Витенег. – Они тоже своими глазами видели, как Солнцеград разрушен был.
– Что-о? Вы, ребята, медовухи перебрали, – возмутился Гоенег.
– А я им верю, – мягко проговорила Василиса, и отец посмотрел на неё. – Обратись к своему Духу волхва, отец. Разве не этому ты учил меня? Ты же сам говорил мне, что, с тех пор как капии Полоза возносить стали, о своей силе волхвовской молчать надобно.
– Вот и молчи, дочь, – сухо ответил Гоенег.
– С тех пор как капии Полоза заместо Свароговых стоят, – Василиса посмотрела на Гоенега. – И давно мы к этому привыкли?
Гоенег растерянно пожал плечами: мол, царский указ – есть царский указ. Василиса сокрушённо покачала головой.
– Даже тебя, отец, они заворожили. И войско это золотое мне никогда не было по нраву, – Василиса посмотрела на Веслава. – Я тебе верю, царевич. И помогу всем, чем смогу. – Она положила руку на сердце.
– Дочь! – возмутился Гоенег. – Я не даю тебе на это Слово!
Василиса мягко посмотрела на отца:
– А я впервые не прошу его, отец, – сказала она, и Гоенег ахнул. – Ведь если ты обратишься к своему Духу, ты поймёшь, что я права. Ты поймёшь, что Слово дал мне отец-Сварог.
– Я позову Мухому, Яромира и Яру, – проговорил Витенег, поднимаясь. Он видел, что Гоенег не верит им, и боялся того, что отец Василисы, обидевшись на дочь, их тайну кому-нибудь расскажет. – Вернусь я быстро, Гоенег, – Витенег положил на сердце руку и покинул дом.
– Я вас послушаю, конечно, – обратился Гоенег к Веславу, когда Витенег ушёл. – Но в твои байки мне верится с трудом.
– Я бы и сам себе не поверил, – признался Веслав. – Я бы и
