– Что за сервис? Полотенца грязные! Почему тут к клиентам так плохо относятся?!
Один из военных что-то залопотал по-немецки, а я махнул руками, с которых во все стороны полетели брызги воды. Как и предвидел, служивые подобного не ожидали, один отшатнулся, второй прикрыл глаза руками, а третий почему-то присел. Бью носком ботинка по подбородку военного, который на карачках, в развороте достаю кулаком того, кто отшатнулся. Третий с удивлением отводит руки от лица, а я, заканчивая разворот, ребром левой ладони бью в основание шеи. Нет, удары не смертельны, болезненны и на некоторое время лишают сознания, на это расчет. Получивший носком ботинка в подбородок отлетел на метр и затих, а вот остальные оказались крепче, а может, мои удары слабее. Оба стоят на ногах. Один выпучил глаза и схватился за шею, дыхание я ему перебил, а вот второй покачивается и пытается вытащить пистолет.
– Н-на! – хрипло выдыхаю и бью в солнечное сплетение офицера, который успел все же достать оружие.
Военный выпустил пистолет, который с лязгом упал на пол, и стал пытаться воздух вдохнуть. Несколько ударов в корпус лишают его сознания, добиваю держащегося за шею и укладываю рядом со вторым. Хм, это оказалось легче, чем представлял. Неужели они не ожидали нападения? Наскоро обыскал, а потом и связал служивых их же ремнями и порадовался, что у каждого нашлись носовые платки для кляпов. У меня в запасе минут десять – максимум.
Створка рамы поддалась легко, петли смазаны и не издали скрипа, правда, никто бы его и не услышал. Офицеры уже в себя пришли, следят за моими действиями и молчат, даже не мычат.
– Господа, простите, но у меня дела, – вполголоса сказал я и выпрыгнул в окно.
Оказался позади ресторана, территория ухоженная, но стоящий в отдалении высокий забор меня расстроил. Пришлось обойти данное заведение и встретиться взглядом с Гюнтером, у которого рука с папиросиной застыла в воздухе.
– Мля, – ругнулся я и стал озираться по сторонам, прикидывая, в какую сторону рвануть.
Вновь бросил взгляд в окно, а Гюнтер демонстративно отвернулся и невозмутимо продолжает курить. Не понял… Он сделал вид, что меня не заметил! Почему? Ответа нет, да и не время раздумывать. Прячу руку в карман, чтобы никого не заинтересовали сбитые до крови костяшки, и решаю действовать внаглую. Перехожу через дорогу, захожу в ворота полицейского участка и хладнокровно вытаскиваю из багажника машины свои вещи. Никто ко мне с воплями не бросается, из ресторана – а его выход стараюсь держать в поле зрения – тоже никто не выскочил. Подхожу к машине Анзора, которой ему дали пользоваться, кидаю вещи в салон и сажусь за руль. Блин, ну не могу я бросить в беде товарищей! Умом понимаю, что лучше всего сейчас сбежать, пока не хватились офицеров.
– Дебил, твою в печень! – бью кулаком по рулю и выхожу из авто.
Неспешно иду в сторону здания, часовой на меня смотрит с интересом и даже попытался что-то спросить. Делаю «морду кирпичом», пренебрежительно, одним пальцем указываю, чтобы открыл мне дверь, и говорю:
– За своими друзьями я, не мешайся на пути.
Служивый еще какой-то вопрос задал, открывая дверь, но я его проигнорировал, да и ни слова не понял. По коридору идет какой-то полицейский, изучая на ходу бумаги, и больше никого нет. На все про все у меня не больше десяти минут, такое отвел время на безрассудный поступок. В голове словно секундная стрелка тикает, но, скорее всего, это пульсирует выступившая вена на виске. Где могут находиться заключенные, вопрос не стоит: судя по зданию и уходящей вниз лестнице, они в подвале. Если ошибаюсь, то… Нет, не хочу об этом думать. Сбегаю по лестнице и вижу впереди решетку, у которой стоит, зевая, пожилой мужик в форменной одежде и с большой связкой ключей на поясе. Он на меня удивленно посмотрел и что-то спросил.
– Я-я, – киваю ему и доброжелательно улыбаюсь.
Необходимо сделать всего пару шагов и не вызвать подозрений. А тертому служаке что-то в моей внешности не понравилось. Он вновь задает вопрос, но уже в голосе угроза и брови нахмурены.
– Я-я, – опять повторяю и правую руку запускаю во внутренний карман пиджака, словно хочу что-то достать, надеясь на мгновение сбить подозрение.
Гм, только хуже сделал! Тюремщик резко наклонился и схватился за стоящую у стены винтовку. Но я действовал быстрее. Да и толку-то ему от винтовки? Пока патрон дошлет, на меня наставит – времени пройдет вагон и маленькая тележка, а в моей левой руке уже нож, и лезвие у горла служивого.
– Брось бяку! – со смешком говорю, понимая, что тюремщик слов не поймет, но смысл и так понятен.
Пожилой служивый разжал пальцы, винтовка так и осталась прислоненной к стене.
– Мне нужны люди, которых недавно в камеры заселили, – киваю в глубь тускло освещенного коридора за решеткой.
Тюремщик озадаченно пожимает плечами, косясь на нож в моей руке. Лезвие от горла сразу отвел, как только тот в покое оружие оставил. Но вот языковой барьер не дает изъясниться, придется на пальцах показывать, чего хочу. Язык жестов в данном случае не подвел. Ну, если не считать, что в первой камере, к которой меня тюремщик доставил, сидят дамы легкого поведения с исцарапанными мордашками и порванной одеждой. Отрицательно покачал головой и, показав два пальца, огладил как бы бороду. Тюремщик пожал плечами, но когда я медленно повел в его сторону руку с ножом, он яростно закивал, что-то залепетал и указал на дверь в конце коридора. В подвале всего десять камер, каждую осматривать не хватит времени. Подойдя к указанной двери, вновь заглянул в глазок и, радостно улыбнувшись, сказал:
– Что, сидельцы, хватит дрыхнуть! Срок заключения истек!
Анзор и Жало, о чем-то до этого момента беседующие, удивленно посмотрели на дверь. Ну, меня-то им не видно, а кричать я не собирался, могли и не узнать. Кивнул тюремщику на замочную скважину и ткнул пальцем в его связку ключей. Делать вид, что он меня не понимает, служивый не стал, и через пару мгновений Анзор со своим подручным уже вышли в коридор.
– Иван Макарович, ты как здесь? – удивленно спросил меня вор.
– Потом! – отмахнулся я и указал на тюремщика: – Жало, свяжи его и кляп сооруди, он со мной сотрудничал.
– Понял, – хмыкнул подручный вора и, размахнувшись, засветил тюремщику в глаз.
– Ты чего делаешь? – возмутился я.
– Чтобы остались метки на лице и его не обвинили в пособничестве, – прокомментировал Анзор. – Не переживай, Жало знает свое дело.
Действительно, подручный вора действует шустро. Скрутил ремнем тюремщика и кляп соорудил, толкнул в камеру и закрыл на засов.
– Остальных выпустим? – поинтересовался Анзор. – Под шумок и свалим.
– Нет, – отрицательно махнул я рукой, устремляясь к выходу. – Пока не хватились, попробуем уйти не прощаясь, тихо и молча.
– Как ты говоришь – не вопрос, – хмыкнул
