– Жесть… – пробормотал Димка, поежившись.
На минуту он отлепился от иллюминатора и взглянул на остальных. Удивительно: никто не глядел с восторгом и ужасом на эти исполинские скалы. Никто вообще не смотрел в иллюминатор. Сухощавый Игорь оцепенело уставился на светящийся, но пустой экран монитора, Володя дремал… В приотворенную дверь кабины видна была синяя спина одного из пилотов, но и эта спина не выражала никакого потрясения. Конечно, им ведь это не впервой, заключил Димка. Может, они уже в сотый раз пролетают через это ущелье.
Прошло с полчаса (а может, всего минут пять), ущелье незаметно расширилось, и вертолет, целый и невредимый, что казалось истинным чудом, выскользнул из его тисков. Грозный хребет остался позади, а внизу теперь потянулись горы гораздо ниже, округлые и густо поросшие тайгой – лиственницами, соснами, кедрами. Однако порой между ними, всякий раз неожиданно, распахивался глубокий провал.
Геофизики с этого момента преобразились: теперь они внимательно следили за приборами, подкручивали какие-то ручки. На мониторе рисовались несколько разноцветных кривых линий. Димка догадался, что началась аэросъемка физических полей.
Вертолет теперь как будто старался огибать рельеф, не опускаясь, конечно, в самую глубь ущелий. Вот он словно взбирается вверх по склону, едва не касаясь колесами верхушек деревьев. Но он благополучно переваливает через гору и слегка даже проваливается вниз, в распахнувшуюся пропасть. Зависает над ней. Затем, преодолев ущелье, вновь наползает на следующую гору – и все повторяется. Один раз машина так резко ухнула вниз, в пустоту, что Димка невольно зажмурился.
«Хорошо бы долететь живым, – мелькнуло у него в мозгу. – А то так и не познаю настоящей геологической жизни». Но тут же он пристыдил себя за эту малодушную мысль. Затем он подумал: «Интересно, по таким же местам будут проходить наши маршруты?» И ему ужасно захотелось полазить по этим кручам и походить по лесистым горам, проплывающим под днищем вертолета.
Прошло немало времени, а вертолет все продолжал описывать рельеф, а компьютер – вычерчивать график. И теперь уже Димка не гадал, долетят ли они живыми до места. И полет уже не восторгал и не пугал его. Теперь он сидел стиснув зубы, и ему казалось, что у него вот-вот разорвется живот. Как он жалел теперь, что выпил в домике у Петровича столько чая! Он поглядывал на геофизиков, которые преспокойно занимались своим делом, и все тверже убеждался, что они, как и вертолетчики, научились, по-видимому, отключать на время полета свои мочевые пузыри.
Димка терпел, собрав в кулак всю свою волю, все запасы выносливости.
«Конечно, – говорил он себе, – это не такое испытание, к каким я готовился, но все-таки испытание».
Однако всякая выносливость имеет свой предел. И Димка в конце концов не выдержал – смущенно оглядываясь, пробрался в самый хвост вертолета и там, встав на колени, совершил непристойное – через узенькую щель между громадными железными створками окропил с высоты эту прекрасную дикую тайгу.
Зато как после этого ему стало хорошо и весело! Хоть танцуй! Но он танцевать не стал, а снова с интересом приник к иллюминатору.
Летали они так добрых четыре часа. И когда Димка уже снова сидел скрючившись и стиснув зубы, машина наконец-то пошла на снижение над широкой, с множеством протоков рекой.
Сели на голую галечную косу. Видно было, как рябью ощетинилась вода и даже покинула мелкие места, отгоняемая поднятым винтами ветром.
После долгого свиста и гула внезапно наступила оглушающая тишина.
Один из пилотов, пройдя в салон, отворил наружную дверь и прикрепил железную лесенку. Димка со своими вещами спрыгнул на гальку. В первые секунды ногам его было странно, что земля не трясется и не проваливается под ними, как трясся и проваливался в пропасти вертолет. Затем его поразил мощный, всепроникающий запах. Это был совершенно специфический запах. В поселке и на базе «Лесавиа» тоже пахло лесом, но здесь не просто пахло – здесь разливался густой настой, концентрат запахов хвои, болотного мха, багульника, голубики и сотен других, неведомых Димке растений. Мальчишка даже забыл на минуту, что он первым делом намеревался рвануть к ближайшим кустам. И вспомнил об этом, когда увидел, что все – и пилоты, и геофизики – поспешили к этим самым кустам. А еще через несколько минут вновь взревели двигатели, командир экипажа, высунувшись из оконца, махнул прощально Димке рукой, и машина, задрав хвост, понеслась вперед и вверх, хватая лопастями воздух. Мощный гул, отдаляясь, скоро стал походить на тихий шум вентилятора.
Только теперь Димка огляделся: куда же его занесло?
С одной стороны от него с шумом и плеском бежала река, с другой, на террасе среди высоких деревьев, виднелись несколько бревенчатых срубов и палаток. Это, очевидно, и была база «байкальцев» на Бурунихе.
Вот он, мир, о котором Димка знал до сих пор лишь по книжкам да видел в собственном воображении, – мир суровой природы и железных людей.
От террасы шагал к Димке как раз один из таких людей – приземистый мужчина с плечами штангиста. Его подвернутые болотные сапоги зычно хлопали голенищами в такт шагам.
Глава 5. На базе
– Алексей! – протянул руку тяжелоатлет. Димка ощутил шершавую, как будто вытесанную из крепкого дерева ладонь. Ладонь эта так сжала Димкину кисть, что та на время онемела.
– Дима. Ручейков, – пролепетал мальчишка.
– Знаю. Мне по рации про тебя сообщили. Сообщили мне уже, так-то вот.
У мужчины было грубоватое скуластое лицо и пошкольному короткая прическа. Помимо сапог, он был одет в выгоревший до бледной желтизны энцефалитный костюм (это Димка потом уже узнал, что такой костюм называется энцефалитным, защищающим от энцефалитных клещей). Говорил мужчина громко и твердо, повторяя, как будто для большей убедительности, отдельные фразы.
– Пойдем, поселю тебя. Свободных палаток нет, нет свободных, поживешь пока у меня… у меня поживешь. – И он зашагал к террасе.
«Поживешь?» – повторил про
