Пушки форта снова начинают стрелять, но теперь они ведут огонь по восточному выходу из гавани. Зарево пожара в крепости высвечивает «Зеленоглазую» достаточно, чтобы можно было заметить главное: она держится дальше от берега, чем «Невеста ветра», потому что ее навигатор не может так быстро лавировать под огнем… и, конечно, потому, что она боится. На пристани мелькают огни, что-то шевелится, в перерывах между залпами сквозь треск пожаров слышатся крики, которые в ночи разносятся очень далеко. Она ощущает движение сквозь воду.
Черный фрегат отходит от причала и держит курс на восток.
«Зеленоглазая», превозмогая страх, поворачивается: ее задача – преградить черному путь. Будь противник обычным фрегатом, ей угрожал бы таранный удар – дело весьма неприятное, но не смертельное. Живые корабли не убивают друг друга. Не убивали. Полуночное существо, зловещее подобие фрегата, несет на борту пушки, и это все меняет.
«Невеста ветра» тоже поворачивает на восток, но ей приходится обходить гавань по широкой дуге, потому что пушки форта теперь палят не останавливаясь. Защитники не жалеют звездного огня, и оттого кажется, что над Землей тысячи огней встает солнце. Запах, этот запах… Теперь она точно знает, откуда он берется, и ее скорби нет предела.
Одно хорошо: чтобы не подстрелить собственный корабль, пушки крепости с восточной стороны молчат. Черный сперва движется прямо к «Зеленоглазой», как будто и впрямь собрался ее таранить, но потом совершает разворот и становится к ней правым бортом. Нетрудно догадаться, что происходит у него на палубе. Короткому затишью в этой части гавани скоро придет конец, и с близкого расстояния орудия смогут причинить «Зеленоглазой» куда больший ущерб. Она разворачивается носом, но не идет на таран, а ждет прибытия своей старшей сестры, мучительно подавляя страх.
Залп. Лишь одно ядро из выпущенных черным кораблем попадает в цель, и на палубе «Зеленоглазой» начинается пожар. Никого не убило, но несколько человек ранены; «Невеста ветра» чувствует их боль как слабое эхо. Она не даст черному это повторить. Вновь пришло время действовать.
Разворот влево; корпуса фрегатов, живого и мертвого, оказываются параллельны друг другу. У противника было время на подготовку, и его пушки снова рявкают, выпуская смертоносные снаряды. Сразу четыре ядра попадают: она теряет еще два паруса, задетая третья мачта распространяет по всему телу волны сильнейшей боли, но держится, не падает; четвертый снаряд сшибает часть фальшборта ближе к корме, но по сравнению с остальным это пустяковый ущерб. Самое главное – теперь ее очередь стрелять.
Точнее, тех, кто занял нижнюю палубу. Они не часть команды, и все-таки в пылу сражения ими овладел восторг с примесью страха, благодаря чему двери в сознание остались приоткрытыми. Она осторожно запускает свои щупальца внутрь. Эти люди много лет служили на крепостных стенах, смирившись с тем, что им, пропахшим звездным огнем, путь в море заказан. Разве что на трупоходе. То, что сейчас происходит, пугает их до глубины души, но одновременно возвышает, заставляет чувствовать себя чем-то… бо́льшим.
Действуя с аккуратностью часовщика, она чужими руками вносит исправления в то, каким образом нацелены пушечные рыла. Она знает, что задумал ~он~: самое главное – не погубить ненароком черный фрегат, потому что тот, кто пытается на нем сбежать, нужен им – нужен Рейнену Корвиссу – живым.
И поэтому новый мощный залп оставляет три обрубка от мачт черного фрегата, не повредив его корпус.
Паленая команда потрясена собственной точностью и восторженно вопит. Она тихонько устраняется, никем не замеченная. Их радость слегка смягчает боль от ожогов и ран.
Матросы черного фрегата полностью сбиты с толку происходящим: они бегают по палубе, и лишь треть из них пытается тушить полыхающие тут и там пожары. Остальные просто паникуют. Но того, кто им нужен, не так легко испугать: под покровом ночи от борта обреченного корабля отходит шлюпка и устремляется обратно к острову, чьи защитники, должно быть, сбиты с толку увиденным, потому что пушки молчат и внезапная тишина кажется противоестественной. Впрочем… не так уж вокруг и тихо – просто оглушенные грохотом уши людей не в силах уловить отголоски криков и звона оружия. Отряд с «Души бунтарки» проник в форт и начал собственную битву.
А что же беглец?
За ним устремляется «Легкокрылая».
На сегодня, похоже, с войной покончено.
* * *Мантия Айлантри загорелась, когда он помогал забрасывать песком пятно жидкого огня, расплывающееся на палубе, и он ее снял. Теперь любой из постоянных и временных матросов «Невесты ветра» мог увидеть его руку, волосы и глаза и ужаснуться; пока они обращали на него мало внимания – но это только пока. Молодому ворону захотелось уйти обратно в пустую каюту, где он и три блюстителя, которых Рейнен Корвисс выделил ему в сопровождающие, провели несколько часов пути до Земли тысячи огней, но он вынудил себя остаться. Вот-вот должна была начаться финальная часть этого грандиозного представления – та самая, в которой и ему предстояло сыграть свою роль.
Возможно, не в полном соответствии с планами Рейнена.
Айлантри столкнулся со старейшиной, возвращаясь домой после разговора с капитаном Фейрой. Он не очень-то скрывался – вошел через парадную дверь, хотя мог бы прокрасться через вход для слуг. Он мог бы еще много дней прятаться у себя в комнате, отказываясь выходить, и никто бы не узнал, что с ним случилось…
Но ведь нельзя прятаться вечно.
Он втянул ночной воздух: пахло горелым, но еще чем-то горьковатым и пряным. Наверное, полужизнь изменила и его обоняние – просто на внешности это никак не отразилось. Ворону еще предстояло разобраться, на что способно его тело. Лишь одно Айлантри знал наверняка, и в каком-то смысле это было важнее всего остального.
Он больше не калека. Рука слушалась плохо, и к таким своеобразным пальцам еще надо было привыкнуть; зато его глаза теперь видели несравнимо больше. Даже в очках мир никогда не представал перед ним таким четким, полным деталей, не радовал богатством оттенков…
– За это придется дорого заплатить, – сказал Рейнен, нарушив тишину, которая повисла между ними, когда они увидели друг друга в коридоре особняка и замерли, как два напряженных хищника, повстречавшихся в лесу.
– Я готов, – ответил Айлантри.
Рейнен покачал головой, и углы его рта изогнулись вниз в странном, перевернутом подобии улыбки.
Потом Айлантри все-таки ушел к
