– А кто-нибудь в красном халате средь них был?
– В красном? Да, был один в красном, с коркодилами-зверьми золотыми…
– С драконами, – машинально поправил Павел. – Плоское лицо, небольшая острая бородка, усы.
– Все так.
– Ну, что? – выслушав, Курдюм обернулся. – По твою душу?
– Они.
– Выходит, не врал. Ладно, поглядим. Дуб-Дубыч, дай-ко ему сулицу!
Сулица. Пусть хотя бы так. Короткое метательное копье, коим, конечно, при нужде можно действовать и в рукопашной, но все же не так, как рогатиной или пикой – слишком уж слабовато древко, удары не парируешь, бить надобно наверняка.
И все же, ощутив в руках тяжесть боевого оружия, Павел несколько воспрянул духом: теперь оставалось лишь не ударить в грязь лицом, проявить себя, отмести лишние подозрения, а уж потом… потом – видно будет.
Ремезов быстро оглянулся: интересно, кому именно наказано, ежели что, стрелять ему в спину? Наверное – всем, на милых и беззаботных друзей бродники вовсе не походили. Ух и рожи! Один Дуб-Дубыч чего стоит или, там, Ахметко. Да и сам главарь. Такие в спину стрелой – запросто, нисколечко не задумываясь, словно два пальца… Такие уж люди, и время такое – средние века.
Конечно, остановившиеся на короткий отдых – даже не распрягали коней – воины Суань Го (он ведь и был главным организатором погони) вовсе не походили на праздношатающихся туристов или там, рыбаков. Выставили часовых… коих успешно сняли разбойники, хорошо знавшее все потайные тропки, овражки и все такое прочее, чего не ведали люди Суань Го. Да, они были опытны, но бродники знали в округе всё! Буквально каждый кустик, а на реке – каждый камень, каждую мель. Знали и действовали четко, слаженно, быстро – Ремезов и глазом моргнуть не успел, когда мигом обернувшийся Трегуб, выскочив из кустов, вытер об траву окровавленный ножик и ухмыльнулся:
– Всё, атаман. Можно!
Павел хмыкнул – похоже, часовых сняли быстро и качественно, «без шума и пыли».
– Силяйко, и вы трое – туда, – не тратя времени даром, распоряжался главарь щайки. – Ты, ты и ты – к овражку, вы двое – к лошадям. Трегубе, сколько стражей было?
– Двое.
– Значит, всего осталось восемь.
А разбойников насчитывалось чуть меньше пары дюжин… человек двадцать точно. Бедный, незадачливый Суань Го!
– Ты, Аким, со мною пойдешь…
Ремезов даже не понял сперва, к кому обращаются. Потом только сообразил – «Аким».
– Дуб-Дубыч, Ахмет – вы сзади.
Ага, понятненько, вот кто, значит – в спину…
– Я тоже с вами. Вперед! Там, как кусты кончатся, в траве ползите – змеями.
Так и позли – змеями, в густой пахучей траве, меж ромашек и ядовито-желтых лютиков, меж зарослей пастушьей сумки и тяжелых цветков кипрея. Долго ли ползли или быстро, Павел бы не смог сказать наверняка, скорее – быстро, казалось, едва только нырнули в траву, как атаман, чуть приподнявшись, с силой метнул секиру, с ходу раскроив череп кому-то из киданей… Увы, не Суань Го! Даже стрела его не взяла, не задела, а стрелы бродники выпустили первым же делом, после чего – тут же! – выскочили из зарослей кипрея этакими чертями!
Ох, как славно действовали, умело, профессионально – еще и атака толком не началась, а половина противников уже была убита!
– Хэй, хэй! Ого-го! – громкий заливистый клич прорезал округу – казалось, кричали со всех сторон, сея неуверенность и панику.
Враги заоглядывались, похватали оружие… Монгол Игдорж Даурэн – Павел узнал его сразу – сплотил вокруг себя оставшихся воинов, возглавив быстро организованную оборону… которую оказалось не так-то просто подавить, несмотря на все усилия разбойничьей шайки!
Потрясая своим коротким копьем, Ремезов бросился в атаку вместе со всеми, не отсиживаться же в траве? А раз завязался бой, так надо действовать без всякого гуманизма – война есть война, и схватка есть схватка!
Вот и Павел…
Ударил копьем подскочившего половца, угодив в небольшой круглый щит. Сулица там и застряла, да куда же ее девать? Отбросив щит прочь, половец взмахнул саблей – и Ремезов, подхватив с земли давно присмотренный нож, выроненный кем-то из уже убитых, с силой метнул его, целя сопернику в грудь, слава богу, бездоспешную. Попал! Угодил прямо в сердце и, не испытывая никакого сожаления, с наслаждением почувствовал в правой руке тяжесть трофейной сабли! Соперник-то оказался неопытен, слабоват, а сабля – это вам не сулица! Уж теперь-то…
Стиснув зубы, Павел бросился в самую гущу схватки, тут же отразив удар Игдоржа Даурэна, рыцаря далеких монгольских степей. Тот узнал его, Ремезов понял это по глазам монгола, в которых вдруг вспыхнули ненависть и гнев. Он оказался хорошим воином, Игдорж Даурэн, действуя тяжелой саблей настолько ловко, что Ремезов даже позавидовал, зауважал. Впрочем, заболотский боярин и сам был в этом смысле не в лесу найден, много чего умел и опыт более чем солидный имелся.
Удар! Павел быстро подставил клинок… Звон! Искры! Доспехи монгола из маленьких сверкающих на солнце пластинок вряд ли пропустили бы саблю, разве что затупили б клинок. Не было смысла быть в доспех… куда-то около – в горло бы, в лицо.
Вот как раз сейчас – удобный момент! Боярин ударил… соперник вовремя пригнулся, и сабля, соскочив с покатого шлема, прошлась зубилом по бармице, угодив в плечо. Конечно же роскошные латы монгола выдержали, но удар оказался силен – Ремезов бил от души, как учили, в данный конкретный момент используя тяжелую саблю как меч – не прошибить доспех, так хоть переломать кости! И, судя по всему, его удар достиг цели – правая рука врага обмякла, но воин, с силой швырнув в соперника щит, немедленно перехватил саблю левой… коей и действовал с не меньшим искусством! Молодец – сноровисто уклонившись от щита, Ремезов невольно восхитился.
И тут же последовал удар! И это было плохо – с левшой всегда плохо, хотя в это время фехтование еще не достигло своей истинной высоты, чаще всего били просто «на раз», стараясь поразить соперника первым же ударом. Ну, а если уж с первого раза – вот, как сейчас – не выходило, уж тогда приходилось долго кружить, отбивать удары, атаковать.
В-вух!
С противным треском острие монгольской сабли распороло Павлу рубаху, даже чуток задело, раскровянило грудь. Монгол ухмыльнулся… Ах ты ж, вражина!
Павел нарочно замешкался, пошатнулся даже… Как любой нормальный водитель обязательно время от времени кидает взгляд в зеркало заднего вида, так и опытный воин контролирует обстановку вокруг – так действовал и заболотский боярин, крем глаза отмечая, что схватка-то, по сути, уже подошла к концу – пожалуй, только он – и этот упрямый монгол – и остались. Пора уже было заканчивать.
Удар! Словно молния! Однако соперник слишком уж вытянул руку… Вот за эту руку-то Ремезов его и схватил, живо переместившись в сторону. Схватил, дернул…
