– Нет, – сказал я, чувствуя, как от ужаса у меня по шее пробежал холодок. – Не успеем. Нужно перегородить коридор.
– Но… – нахмурилась Мэг.
– Волшебные ростки! – заорал я. – Скорее!
Вот что я скажу вам про Мэг: если нужно вырастить что-нибудь с помощью магии – это к ней. Порывшись в сумочках, прикрепленных к ремню, она достала пакетик семян, открыла его и бросила семена в туннель.
Гроувер схватил свирель и, чтобы помочь росткам, стал наигрывать веселую джигу, пока Мэг, плюхнувшись на колени и сосредоточенно хмурясь, колдовала над семенами.
Повелитель природы и дочь Деметры вместе составили дуэт суперсадовников. Из семян мигом появились стебли томатов. Они росли и, переплетаясь, замуровывали вход в туннель. Листья распускались с невероятной скоростью. И вот уже на стеблях набухли плоды размером с кулак. Туннель был почти запечатан, как вдруг сквозь щель между стеблями пролетело что-то темное, покрытое перьями.
На лету птица когтями задела меня по лицу, едва не лишив глаза. Крылатая тварь с победным криком сделала круг по залу и уселась на спиральный выступ в десяти футах над нами, устремив на нас круглые золотые глаза-прожекторы.
Сова? Нет, существо было вдвое больше любой из птиц Афины. Его перья блестели как черный обсидиан. Подняв кожистую красную лапу, оно раскрыло золотой клюв и черным толстым языком слизнуло с когтей кровь – мою кровь.
В глазах у меня помутилось. Колени стали резиновыми. Я смутно слышал шум, доносящийся из туннеля: злобные крики и хлопанье крыльев других демонических птиц, пытающихся прорваться к нам через помидорную стену.
Ко мне подошла Мэг со скимитарами в руках, она не сводила глаз с огромной темной птицы наверху.
– Аполлон, что с тобой?
– Стрикс, – произнес я название, которое наконец всплыло из глубин слабой человеческой памяти. – Это стрикс.
– Как его убить? – спросила Мэг, прагматичная, как всегда.
Я коснулся раны на щеке. Ни щеки, ни пальцев я уже не чувствовал.
– Это будет сложновато.
Гроувер взвизгнул, услышав, как стриксы с криками ударились о сетку из стеблей.
– Ребята, еще шесть или семь стриксов пытаются пробраться внутрь! Помидоры их не сдержат!
– Аполлон, отвечай быстро, – приказала Мэг, – что нам делать?
Я хотел подчиниться. Честно. Но не мог выдавить из себя ни слова. Мне казалось, будто Гефест, наш знатный стоматолог, только что выдернул мне зуб и я все еще не отошел от воздействия его веселящего нектара.
– Ес… если убьешь птицу – будешь проклята, – наконец проговорил я.
– А если ее не убивать? – спросила Мэг.
– Ну, тогда она в-выпотрошит тебя, выпьет твою кровь и сожрет плоть, – улыбнулся я, хотя подозревал, что в моих словах нет ничего смешного. – И не дай стриксу тебя поцарапать. Иначе парализует!
И в подтверждение своих слов я свалился набок.
Стрикс, сидевший над нами, расправил крылья и спикировал вниз.
2
Примотали как рюкзак
Скотчем к сатиру
Хуже. Утра. Не помню
– Стой! – завопил Гроувер. – Мы пришли с миром!
Птица на его увещевания не обратила внимания. Она бросилась в атаку и вцепилась бы Гроуверу прямо в лицо, если бы не Мэг со своими саблями. Стрикс увернулся, заметался вокруг клинков и, невредимый, уселся на выступ чуть выше, чем раньше.
– КРИИ! – гаркнул он, распушив перья.
– Что значит ты «должен нас убить»? – спросил Гроувер.
– Ты что, можешь с ним говорить?! – сердито посмотрела на сатира Мэг.
– Ну да, – кивнул Гроувер. – Это ведь живое существо.
– А почему же ты раньше не сказал нам, о чем он кричит?! – не унималась Мэг.
– Потому что раньше он просто вопил «крии!», – пояснил Гроувер. – А теперь его «крии» значит, что он должен нас убить.
Я попытался пошевелить ногами. Они словно превратились в мешки с цементом, что меня почему-то умиляло. Руки слушались, грудь не совсем онемела, но сколько продлится оцепенение, сказать было трудно.
– Может, спросишь у стрикса, зачем ему нас убивать? – предложил я.
– Крии! – гаркнул Гроувер.
Язык стриксов начал меня утомлять. В ответ птица разразилась тирадой из клекота и щелканья.
В это время оставшиеся снаружи стриксы с воплями бились о помидорную стену. Их черные когти и золотые клювы то и дело пробивались сквозь стебли, словно птицы желали накрошить помидоры для соуса пико-де-гальо[4]. Я понял, что самое большее минут через пять они прорвутся сквозь преграду и перебьют нас, – но их острые, как бритва, клювы были такими симпатичными!
– Стрикс говорит, что ему было велено выпить нашу кровь, сожрать нашу плоть и выпотрошить нас, и не обязательно в таком порядке, – заламывая руки, объяснил Гроувер. – Ему жаль, но это приказ самого императора.
– Дурацкие императоры, – проворчала Мэг. – Какого из них?
– Не знаю, – сказал Гроувер. – Стрикс называет его просто Крии.
– Ты понимаешь, когда он говорит «выпотрошить», – заметила она, – но не понимаешь имени императора?
Лично я был даже рад этому. Покинув Индианаполис, я много размышлял над Темным пророчеством, которое мы получили в пещере Трофония. Мы уже столкнулись с Нероном и Коммодом, и я начал с ужасом подозревать, кем может быть третий император, с которым нам предстояло встретиться. И сейчас убеждаться в своей правоте мне совсем не хотелось. Вызванная ядом стрикса эйфория начала отступать. Скоро меня сожрут живьем кровожадные мегасовы. И новых поводов, чтобы зарыдать от отчаяния, мне не требовалось.
Стрикс бросился на Мэг. Она отпрыгнула в сторону, так хлопнув пролетевшую мимо птицу по хвосту плоской частью клинка, что несчастная врезалась прямо в кирпичную стену и взорвалась облаком праха и перьев.
– Мэг! – воскликнул я. – Я же велел их не убивать! Теперь на тебе проклятье!
– Я ее и не убивала. Она покончила с собой, влетев в стену.
– Не уверен, что Мойры решат так же.
– Значит, мы ничего им не скажем.
– Ребят, – Гроувер указал на стебли, которые под напором когтей и клювов стремительно истончались, – если убивать стриксов нельзя, может, укрепим стену?
Он снова заиграл на свирели. Мэг превратила сабли в кольца и протянула руки к стене из помидоров. Стебли стали толще, корни остервенело цеплялись за каменный пол – но всё тщетно. Стриксов было стишком много, и они молниеносно разрывали новые стебли, едва те успевали появиться.
– Плохо дело. – Споткнувшись, Мэг отступила назад, на лице у нее блестели капельки пота. – Без земли и солнечного света большего нам не добиться.
– Ты права. – Гроувер поднял голову и, пробежав глазами по спиральному выступу, устремил взгляд во мрак. – Мы почти добрались. Если бы только успеть подняться, прежде чем стриксы прорвутся…
– Значит, полезем, – решила Мэг.
– Простите, – жалобно проговорил я, – тут вообще-то парализованный бог.
Гроувер, поморщившись, посмотрел на Мэг:
– Скотч?
– Скотч, – кивнула она.
Да хранят меня боги от героев со скотчем! Но скотч почему-то всегда оказывается у героев под рукой! Мэг достала из висящей на поясе сумочки моток клейкой ленты, усадила нас с Гроувером спиной к спине и, проведя ленту у нас под мышками, надежно прикрепила меня к сатиру словно туристический рюкзак.
Она помогла ему подняться на ноги, и
