– Слушай, – сказал Михал, – я понимаю, это сложно. Быть одним из нас. Быть тобой. Ты убил того фаустиана и стал знаменитым. Теперь ты расправился еще и с ливерном. Люди будут пытаться тебя изменить, но никогда не забывай, кто ты на самом деле, хорошо? Не забывай, что ты – Волчий Лорд.
В Кфьяте люди им платили деньги, но никогда не приглашали к себе в дома. Король наделил их особыми полномочиями, но не предложил им черную форму Воронов.
– Они нас боятся, – сказал Лукаш. – Они считают нас дикими животными.
Эльяш сделал глоток водки и поморщился. Он вытер рот тыльной стороной ладони и вернулся к своему борщу.
– Какая разница, что они думают? – скептически спросил Михал. – Лукаш, это неважно.
Стену их комнаты украшал бронзовый драконий череп. Наверняка он когда-то принадлежал низшему фаустиану. Лукаш вспомнил о том, что Волчьи Лорды собирали кости драконов и делали из них жуткие декорации, украшая Зал Смокуви останками своих жертв.
«Разве это не варварский обычай?»
– Наф дом в горах, – сказал Эльяш. – Рано или пофно мы туда велнемся.
«Раф называл их изгнанниками».
Лукаш вдруг посмотрел на мир глазами Рафала. Он понял, как сильно брат скучал по Залу Смокуви. Они все говорили о том, как хотят вернуться обратно, к волкам, деревянным домам и уединению. Они скучали по дому.
Лукаш отложил свою тарелку.
Для него горы никогда не были домом. Он сроднился со своим палашом, отыскивая драконов по запаху дыма. Он был воспитан дорогой, охотой и тем магическим чувством отчаяния, какое бывает только у отверженных, брошенных в самую гущу враждебного мира.
Лукаш рассматривал их лица, скрытые за подвижными тенями. Шрамы и выбитые зубы. Обритая голова и пропитанная кровью борода. Он словно пытался запомнить самые мельчайшие черты.
– Пожалуйста, – сказал Лукаш. – Пожалуйста, не делайте этого. Не возвращайтесь назад.
Ответом ему стала тишина.
– Это наш долг, – наконец произнес Михал. – Нам здесь не место. У нас есть обязанности перед своим народом.
– А что насчет твоих братьев? – взорвался Лукаш. – Что насчет нас? Вы не можете просто уходить один за другим. Что будет, когда мы все погибнем?..
– Лукаш… – начал Эрик.
– Мы не погибнем, – перебил его Эльяш.
– Мы пережили ливерна, – добавил Михал.
– Да, вот только он почти убил вас обоих! – закричал Лукаш. – Почему мы не можем остаться здесь? Если бы вы только попытались…
Михал выглядел печальным. Фиолетовая рана на его голове чернела и извивалась в темноте комнаты.
– Не уходите, – прошептал Лукаш. – Прошу вас.
– Они зовут нас, – сказал Михал. – Мне очень жаль.
«Если бы тебе и вправду было жаль, ты бы никуда не ушел».
– Вы ранены, – сказал Лукаш. – Может случиться все что угодно.
– Это еще одна пфичина, почему нам стоит уйти, – пожал плечами Эльяш. – Может случиться все что угодно.
19
– Чувствуешь этот запах? – спросила Рен, плотнее заворачиваясь в свою накидку.
Фелка передала ей жестяную кружку с кофе.
– Какой запах?
– Дым, – ответила Рен.
«И роса», – добавила она про себя. Она слишком хорошо знала этот особый запах горящих влажных листьев. Зеленые ветви деревьев, нависшие над путниками, закрыли собой небо.
Фелка покачала головой.
– Я ничего не чувствую.
Утренняя дымка, легкая и прозрачная, расползлась по краям лагеря. Лукаш ушел, а Якуб все еще спал. Рен снова принюхалась. Она была уверена в своей правоте. Девушка вдруг подумала, что запах гари может исходить от белой дымки, собравшейся возле их привала.
– Замерзла? – спросил Кожмар, появляясь из-за деревьев.
Рен не сразу поняла, что он обращается к Фелке.
– Я в порядке, – спокойно ответила та, но Рен заметила, что кожа ее подруги покрылась мурашками.
– У тебя губы посинели, – заметил Кожмар.
Он неторопливо подошел к своей лошади и вытащил из-под сиденья какую-то ткань. Это оказалась еще одна черная шинель, почти такая же, как на самом солдате. Она была еще наряднее, с золотым плетением и черным мехом. Кожмар протянул шинель замерзшей Фелке.
– Мне это не нужно, – ответила она все тем же ровным голосом.
– Прошу. – Казалось, что Кожмар не может выдержать ее спокойного взгляда. Его глаза метались между деревьями и бледной девушкой. Майор говорил сквозь зубы, словно каждое слово давалось ему с трудом. – Прошу. Просто возьми ее.
– Нет, – повторила Фелка.
Светловолосый солдат еще немного постоял перед ней с протянутой шинелью, но потом все же опустил руку. Затем он обошел костер и кинул нарядную вещь на сваленные в груду сумки. Когда он снова заговорил, его голос звучал уже совсем по-другому.
– Что ты вообще здесь делаешь?
Фелка напряглась. Рен чувствовала это. И она все еще ощущала запах дыма, а теперь ей начало казаться, что к нему примешались какие-то странные звуки.
– Ну, я родилась, – сказала Фелка, и ее глаза невесело блеснули на свету. – К сожалению.
Рен встала и осторожно двинулась в сторону деревьев. Позади нее Кожмар взял в руки жестяную кружку и повертел ее в своих длинных, изящных пальцах.
– Нет-нет, – сказал он своим мягким голосом. – Я спрашиваю, как ты оказалась здесь? Мне непонятно, каким образом охота на дракона могла заинтересовать кого-то вроде тебя.
Даже слушая разговор вполуха, Рен уловила его пренебрежительный тон. Оскорбление.
За деревьями мелькнула тень. Рен решила воспользоваться своими рысьими глазами, чтобы рассмотреть получше, но, кто бы это ни был – он уже исчез… Если ей вообще не померещилось. Но Рен все равно не теряла бдительности. Кто знает, какие чудовища могли сновать вокруг их лагеря.
За ее спиной Фелка произнесла:
– А кто сказал, что мне интересен ваш дракон?
– Я сейчас вернусь, – бросила Рен и исчезла за деревьями.
В лесу было холодно. Землю покрывали мох, роса и отсыревший хворост. Ее босые ноги утопали в прохладной зелени, а лесную тишину нарушало только отдаленное стрекотание сверчков. Рен постоянно оборачивалась, чтобы не потерять местоположение лагеря. Над ее головой с ветки на ветку перелетала белая орлица Якуба – Духа.
Стараясь не дрожать от холода, Рен подумала, что компания ей не помешает.
Пройдя еще несколько шагов, она уперлась во что-то белое и гладкое. Она осторожно положила руку на шершавую, выпуклую поверхность и чуть не вскрикнула. Это ощущение казалось знакомым. Дерево. Оно завалилось набок, но его ствол был таким высоким, что напоминал огромную резную стену.
Рен повернула и пошла вдоль дерева, продолжая вести рукой по стволу. Духа послушно следовала за ней. Чем дальше она уходила – тем шире становилось дерево, пока наконец не перешло в изогнутые корни, частично уходящие под землю.
Это дерево притягивало Рен. Половина его корней торчала в воздухе, извиваясь, как чудовище с десятком голов. С другой стороны ствола раздался тихий, мимолетный звук. Вслед за ним раздалось странное причмокивание.
Помимо этого, вокруг было тихо.
Прижимаясь к иссохшему стволу, Рен подкралась ближе к источнику звука. Остатки дерева нависали над мшистым возвышением, а внизу раскинулась лесная поляна. Рен легла на живот и подползла к краю обрыва.
Внутри ее все похолодело.
Стржиги.
Они копали землю искривленными лапами и
