– Ну как, наставник, получится какой из этого толк? – спросил Грень. – Успеет Станик за две недели?
– Успеет. И толк у нас получится. Хороший парнишка, – твёрдо заверил Прокоп и не удержался от примитивно-шутливой лести: – Видно, в родителей пошёл.
– Да уж… тут уж… – довольный Грень не стал продолжать фразу. – Не пойму только, за что вас запретили?
– И я тоже не пойму, – дёрнул плечом Прокоп. – Но теперь это уже не важно. Так ты можешь мне помочь?
Грень ненадолго задумался.
– Ходит тут один к Майе, – медленно проговорил он. – Он охранником в трудовом лагере работает. Вообще, не люблю я этот народ… Но парень он вроде неплохой. Гарантировать я, конечно, не могу, но попробовать поговорить можно. А что ты конкретно хочешь?
– Увидеть свою жену, – сказал Прокоп. – Поговорить с ней. Узнать всё, что можно об этом лагере. Этого достаточно.
– Понимаю. – Грень низко наклонил голову. – Слушай-ка, если ты задумал побег устроить – я тебе не помощник. Всё равно ничего не получится, беглецу отсюда не уйти. На пустоши укрыться негде, а если до леса доберёшься – ищейки всё равно найдут. Были побеги пару раз, да ловили бежавших очень быстро. А если дойдёт до кого, что я беглецу помогал, – всей семьёй вместе со Стаником в тот лагерь и отправимся.
– Не беспокойся, такой помощи мне не понадобится, – сказал Прокоп. – Я вас не подведу. Мне только нужно увидеться с женой. И наш уговор насчёт Станика остаётся в силе…
* * *Их запретили после того, как в стране грянула реформа образования. Закон о Благе Народа Номер Восемьдесят Семь предписывал сокращение школ и высших колледжей и полную перестройку программы обучения, а также ликвидацию порочных методов преподавания, вредящих психическому здоровью молодого поколения. «Нам не нужны толпы бесполезных грамотеев с извращённым сознанием, – сказал Верховный Избранник, – сегодня страна нуждается в крепких, умелых трудовых руках». На деле это означало полное изгнание наставников-сенсов. Власти очень точно оценили угрозу. Наставники передавали не только чистые знания. Независимо от воли и желания учителей, к ученикам словно бы переходила частичка их души. Крохотное зёрнышко алмазной твёрдости, центр кристаллизации, зарождения и роста того отношения к реальности, которое одни называют здравым смыслом, другие благородством и честностью, в третьи глупостью.
Ученикам сенсов, имевшим блестящие успехи в точных и естественных науках, намного хуже давались науки общественные. Обязательный школьный курс Любви к Избраннику вызывал у них лишь иронию, а Теория Избранничества откровенное веселье, вселявшее ужас не только в школьных педелей, но и в родителей школяров. Поэтому очень многие родители – как сообщили правительственные телеканалы – горячо поддержали новый закон.
Прокопа и Анну, как и всех его друзей, немедленно уволили. Преподавание им было запрещено под угрозой заключения в трудовые лагеря. Впрочем, закон был гуманен. Отлучённые от профессии наставники имели право получить новую специальность за государственный счёт. Так Прокоп стал мастеровым двенадцатой категории, а Анна – дипломированной санитаркой четвёртого разряда.
Заработка кое-как хватало. Да им никогда и не нужно было много. Они отправлялись по утрам на работу, приходили вечером, ели, немного читали и ложились спать. Они почти не разговаривали друг с другом. Да и о чём? Каждый понимал, что жизнь их, в сущности, закончилась и теперь осталось лишь доживать отпущенный срок. Так продолжалось несколько месяцев, пока в их судьбе не возник некто по имени Ландо.
Как-то вечером Прокоп брёл по тротуару, размышляя, что готовить на ужин, как вдруг рядом с ним притормозила большая чёрная машина. Затемнённое стекло опустилось и вежливый голос позвал:
– Господин Прокоп!
Прокоп остановился.
– Мне нужно с вами поговорить, – сказал человек в машине, лица которого Прокоп разглядеть не мог. – Я хочу сделать вам одно предложение и надеюсь, оно вас заинтересует. Садитесь, пожалуйста!
Мягко клацнув, открылась дверца. Прокоп не раздумывал: какая, в конце концов, разница?! Пожал плечами и забрался в просторное, мягкое, пахнущее кожей нутро автомобиля, который тут же тронулся.
– Меня зовут Ландо, – представился человек на сиденье рядом с Прокопом. Кроме него в машине был только водитель, отделённый от пассажирских мест звуконепроницаемой перегородкой. – Я предприниматель.
– А я – Прокоп, мастеровой двенадцатого разряда, – в той же тональности ответил Прокоп.
– Это не так, – покачал головой Ландо. – Вы – наставник. Вы известный человек и никакими разрядами вашу квалификацию описывать не нужно.
Прокоп внимательно посмотрел на собеседника. Ландо, по-видимому, был не очень высок, но на удивление ладно скроен. Даже когда он сидел, его фигура производила впечатление абсолютной пропорциональности, а черты лица словно были специально подогнаны друг к другу неким мастером финишной обработки, стремившимся достичь не красоты, а предельной рациональности. В этом лице не было того, что называется «изюминкой», оно было всего лишь предельно правильным.
– Что вам от меня нужно? – спросил Прокоп, хотя на самом деле ему было безразлично. Ему давно уже было все равно.
– Вы и нужны, – сказал Ландо. – Вы, ваша квалификация и ваши коллеги.
– Я не вполне понимаю. Моя квалификация – двенадцатый разряд мастерового. Работать по прежней специальности мне запрещено.
– Это нам известно, – аккуратно наклонил голову Ландо.
– Вам?
– Нам, – снова последовал короткий, грациозный кивок. – «Мы» – это некое сообщество людей, объединённых общими интересами и целями. Богатых людей. Не самых богатых – потому что мы не можем себе позволить то, что могут позволить они. А этого нам тоже чрезвычайно хочется.
– Чего именно? – Прокоп пока не понимал, о чём идёт речь, хотя в душе его затеплилась надежда.
– Чтобы наши дети выросли образованными людьми, – сказал Ландо. – Образованными и… нормальными. – Он особо выделил последнее слово. – Мы не верим этой болтовне насчёт зомбирования и промывки неокрепших юных мозгов. Всё это сказки для серой толпы. И мы знаем, чего вы на самом деле стоите.
– Понимаю, – сказал Прокоп. – Но, как я уже сказал, мне и моим коллегам запрещено…
– Мы предоставим вам и вашим коллегам все условия для работы, о которой никто никогда не узнает. Не сомневайтесь, что оплата вашего труда будете весьма достойной.
– Речь не об оплате…
– Вы будете работать в частной школе, – продолжал Ландо, оставив без внимания реплику Прокопа. – Прекрасно оборудованной, расположенной в тихом месте, удалённом от любопытных глаз. Собственно, это не просто школа, а школа-пансион. Разумеется, мы понимаем, что наше предложение сопряжено с определённым риском для вас. Но, уверяю вас, он минимален. А на другой чаше весов – любимая работа, благодарные ученики и гонорар, который позволит вам безбедно существовать многие годы после завершения проекта.
– Целая школа, – медленно проговорил Прокоп. – И вы надеетесь сохранить всё в тайне от блюстителей?
Прежде чем ответить, Ландо порылся в кармане, извлёк ключ и отпер небольшой автомобильный сейф, из которого вытащил пухлый конверт.
– Мы – серьёзные люди, – сказал он, отчётливо выговаривая каждый слог. – И у нас немалые
