— И как тебе собственное дело?
— Не кулаками махать, — толкаю правду, за что получаю в ответ громкий понимающий смешок, — но что нас не убивает, как говорится…
— Мдааа. Ну ничего. Ты вообще мне благодарен должен быть. Может, если бы не я, и не было бы никакого дела у тебя.
На долгие секунды наши взгляды пересекаются. Наверное, так и есть. Кто знает, где бы я был, если бы он тогда не настучал моему отцу. Может, конечно, меня спалил бы кто-то другой, но это вряд ли. Поэтому действительно никакого дела могло бы и не быть. Да и я, хер знает, где теперь мог бы оказаться. Если бы оказался вообще.
— Фея крестная? — задираю бровь, сводя все на шутку. Мы оба понимаем, что благодарить вслух его я не стану.
Борзый ржёт, а потом оборачивается, когда сзади раздается покашливание.
— Я подумала, что вы можете убить здесь друг друга, и решила на всякий случай проверить.
Его преподша внимательно наблюдает за нами, но похоже смех и расслабленная обстановка сбивают ее с толку.
— Нет, Лен, все в порядке.
Борзый отбрасывает в урну окурок и притягивает девушку к себе. По-хозяйски обнимает за талию. Скорее просто собственнический жест, чем очерчивание границ.
— Да, Лен, не волнуйся, — ободряюще подмигиваю, — брызгать в рожу баллончиком, думаю, не придется.
На напряженном лице впервые за весь вечер в мой адрес вырисовывается легкая улыбка.
— Хорошо, что ты помнишь.
— Пока вы здесь стоите, мы с Ками съедим все ваше горячее, учтите.
Справа доносится голос Рины, обращая наши головы в ее сторону. Дикарка стоит, сложив руки на груди, и топает носком кроссовка. Вот кому нужно было стать преподавателем. У нее бы все по стойке смирно ходили. А я бы тоже оказался падок на очки и указку.
— Да, пойдемте.
Обхватив лапищу Борзого, брюнетка утаскивает его внутрь, а я ловлю Ри за шею, когда она разворачивается, чтобы направиться следом, разворачиваю к себе и глубоко целую.
— Не знаю, какое именно горячее заказывали они, а я хочу свое горячее, — хриплю, кусая сладкую нижнюю губу.
— Будет тебе горячее! — тонкие прохладные пальцы забираются под свитшот, вызывая контраст с моей теплой кожей. Острые ногти царапают ее, вынуждая сжать зубы от волны возбуждения, направившейся прямиком в пах. — Потерпи еще часик!
Часик? Хрен там. Двадцать минут, не больше.
Конец
