Из воронки вылезли бородатый мужик в рясе и бронежилете и несколько солдат. Солдаты несли на руках тело своего убитого товарища. Некоторые из них были ранены. Рядом с ними шла Валентина в окружении детишек. На руках у бородатого сидела девочка. Мальчишки несли в руках детали вертолета, гильзы, осколки снарядов. Все они тоже направились к Алексею и Ибрагиму Султанову, как будто чувствовали, что те знают чуть больше, чем остальные, и смогут сейчас сказать всем, что же делать дальше. Алексея и Султанова окружили плотным кольцом. Солдаты положили убитого товарища рядом с телом Ильи и молча склонили головы. Через минуту к ним подъехал «тигр», и из открытого люка показалась физиономия механика-водителя. На броне рядом с санитаром сидел Аполлинарий Владиленович. Он улыбался и поддерживал на весу голову Данилы. Грудь защитника была туго перетянута бинтом, который густо намок от крови.
– Командир! – крикнул водитель. – Нашли двоих! Один инвалид, другой очень тяжелый. Куда их?
Макаров махнул рукой, давая ему знак, чтобы тот заглушил двигатель. Когда двигатель заглох, сказал:
– Несите сюда.
* * *Алексей увидел, как люди расступились, и солдаты вынесли к нему Данилу. Его старший брат был бледен и явно находился без сознания. На лице его застыла улыбка. Солдаты хотели положить Данилу рядом с Ильей, но Алексей встрепенулся.
– Подождите, не надо. Он же еще живой.
Алексей встал и подошел к брату. Солдаты удерживали его на весу.
– Данила, – тихонько позвал Алексей. – Данила, ты слышишь меня?
Откликаясь на голос, Данила открыл глаза, но явно не увидел его. Его взгляд был направлен в себя. Любой мог сказать, что он уже не жилец. И тем не менее с губ Данилы сорвалось несколько фраз:
– Лешка! Живой!
Он поискал среди стоящих вокруг него людей Илью. Не увидев его, наткнулся взглядом на Белковского. Один из солдат держал его у себя на закорках. Данила задержал взгляд на лице старого учителя и выдавил из себя последние слова, адресованные непонятно кому: то ли Алексею, то ли Аполлинарию Владиленовичу:
– Теперь ты!
Вместе с фразой из легких Данилы вышел воздух, и он сразу обмяк. Грудь его перестала вздыматься.
Солдаты опустили тело Данилы на землю, положили рядом с Ильей, и никто уже не мешал им. Алексей провел рукой по лицу Данилы, закрывая ему глаза. Ему хотелось заплакать и убежать куда-нибудь, но вокруг стояли люди. Все они смотрели на него и чего-то ждали. Он проглотил слюну и, давясь словами, произнес:
– Я не Защитник, я только послух, свидетель. Защитником был Данила. Он погиб. Я не знаю, что делать дальше!
Видя, что его никто не перебивает, Данила продолжал выталкивать из себя слова, которые уже давно и прочно поселились в его мозгу.
– Я не представляю, как можно победить целую систему! Это невозможно! Это бред!
Он схватился руками за голову и замотал ею, как будто внутри был колокол, и он хотел, чтобы тот начал звонить.
– Нет! Нет! Не смотрите на меня так!
Алексей повернулся и хотел убежать, но солдаты сомкнули плечи, не выпуская его из круга.
– Да пустите вы!
Алексей дернулся, как раненая птица, и тут на плечо ему легла рука отца Михаила.
– Успокойся! – сказал он. – Никто тебя не неволит! Иди, если хочешь.
И он дал знак солдатам, чтобы те расступились. Алексей, почувствовав свободу, побежал, спотыкаясь о камни и продолжая держаться руками за голову. Побежал боком вокруг воронки, как будто именно она не хотела его отпускать и затягивала в себя. Но Алексей ничего не видел. Он бежал навстречу солнцу, которое уже успело подняться над линией горизонта и опустить на землю туман мелкой росой.
* * *Белковский проводил его взглядом и произнес:
– Переживает.
Потом добавил:
– Не волнуйтесь, он вернется. Его судьба быть Защитником, а от судьбы не уйдешь. Но Защитником может быть каждый!
Он поискал глазами Султанова и подмигнул ему:
– Ну-ка, Ибрагим, помоги мне.
Султанов удивленно посмотрел на своего старого учителя:
– Что надо сделать?
– Поддержи меня.
Султанов подошел к солдату, на спине которого сидел Аполлинарий Владиленович, и, не понимая, чего от него хотят, встал сбоку.
– И что дальше?
– Опусти мне ноги, – приказал учитель своему «коню». Тот аккуратно ослабил хватку, и ноги учителя безжизненно упали вниз.
– Подскажи, Ибрагим, они коснулись земли?
– Да, но…
Аполлинарий Владиленович гикнул:
– Тогда держи меня.
Он разжал руки и повалился в объятия Султанову. Тот еле успел подхватить его за подмышки:
– Что вы такое удумали?
Повиснув на груди у Ибрагима, Белковский засмеялся:
– Да вот померещилось на старости лет, что снова стал ноги чувствовать. Ан нет. Природу не обманешь, – сказал он с такой улыбкой на лице, что все заулыбались, разом разрядив обстановку.
Ибрагим начал усаживать учителя на землю рядом с убитыми, но Аполлинарий Владиленович замахал руками:
– Это нет. Рано мне еще рядом с убитыми лежать. Давайте-ка меня на машину подсадите. Там повыше будет. И мне оттуда все хорошо будет видно. Думаю, командир возражать не будет.
Макаров кивнул в знак согласия:
– Не буду.
– Вот и отлично.
Пока учителя перекладывали на «тигра», все как-то сразу стали подчиняться ему, и никто не чувствовал себя при этом ущербным, а Белковский, забравшись на броню и усевшись поудобнее, как какой-нибудь персидский шах на спине боевого слона, начал быстро отдавать короткие и понятные распоряжения:
– Командир, ты организуй оборону и связь для нашей прессы. Пусть они все, что видели, передадут по своим каналам. Скоро сюда новые гости прибудут, надо, чтобы они знали, что здесь было. Батюшка, вам надо будет найти Алексея. Вы знаете, что ему сказать. Вас этому учили. Парня приободрить надо. Может, еще придет в себя.
Отец Михаил понимающе хекнул, сомкнул брови, поправил бороду и достал из-за пазухи большой крест:
– Сделаем!
– Ты же, Ибрагим, – продолжал Аполлинарий Владиленович, – бери Валентину, всех остальных и посмотри, что можно сделать, чтобы свет снова появился. Нам без него никак нельзя. Без него нас сомнут и памяти не оставят. А Суд Божий сегодня будет. Его уже объявили. И неважно, что Защитник погиб. Появится другой. И кто им будет – Алексей или еще кто – по большому счету неважно. Главное, чтобы он был. Если Защитника не будет, то правда останется на чужой стороне! И тогда все смерти будут напрасными! У Суда Божьего пересуда не бывает! Это высшая инстанция справедливости на Земле!
И все согласились, и, что самое удивительное, никто не поинтересовался, откуда он все знает. Все просто приняли его за старшего, и все. Как будто в нем появился свет, и все увидели это!
Между тем Белковский и сам толком не знал, откуда вдруг в нем появилась эта уверенность, что он знает, что и кому надо делать. Он просто стал видеть далеко
