— С моими, значит? — Лиза заговорила на октаву выше, но закашлялась и перешла на обычный тембр. — А если я расскажу Игорю, что вся твоя работа — сплошное надувательство?
— В смысле?
— Я — не дура, и все прекрасно понимаю. Пока ты занималась Платоном, число его подписчиков росло, под каждым видео были тысячи лайков. А сейчас что? Триста-четыреста максимум. Я пиарила его дуэт с Ларионовой, и вместо прироста народ только отписывался.
— Ну… — Надя усмехнулась. — Значит, ты просто плохой пиарщик.
— Нет! Это значит, что ты накручивала пользователей! А когда получила от Платона все, что нужно, и поняла, что больше выжать нечего, бросила его, как мусор!
— Ну все, с меня хватит, — ледяным тоном отчеканила Надя. — Уходи. Я не собираюсь выслушивать этот бред.
— А знаешь, что самое забавное? — выпалила Лиза, подавшись вперед и выставив острый нос, как кинжал. — Он-то считал тебя другом. Убивается по тебе… Сам на себя не похож! А тебе — плевать! Что ж, я ему передам.
— На здоровье. Прямо вот хоть сейчас звони, только из квартиры моей выйди!
Лиза еще какое-то время гневно таращилась на Надю, раздувая ноздри, а потом хмыкнула и гордо затопала в прихожую. Надя даже зажмурилась: теперь ей точно предстояла долгая и обстоятельная беседа с Людмилой Сергеевной.
У самой двери Лиза обернулась и смерила Надю презрительным взглядом.
— Ты так за него держалась, что я думала, между вами что-то есть, — и Лиза перекинула ремешок сумочки через плечо. — Может, и Платон тоже так думал. Но теперь-то я вижу, что в тебе вообще нет ничего человеческого.
Надя чуть не задохнулась от возмущения. Эта сопливая девица, которая пыталась ее шантажировать, будет тут еще разглагольствовать о человеческих качествах! Надя не любила влезать в споры, старалась избегать лишних скандалов, и сейчас ей было бы куда проще выставить Лизу вон и запереть дверь на все замки, чем отвечать что-то, но слова бессовестной девчонки задели Надю слишком сильно.
— Во мне?! — Надя оперлась на стену рядом с Лизиным плечом, и незваная гостья оказалась буквально вжата в холодную железную дверь. — Ты хотела заполучить гения? Распишись! Тебе не приходило в голову, что не все творческие люди такие дисциплинированные, как Игорь? Что у Платона может быть творческий кризис, что он, может, завел себе очередную девицу или влюбился… Ты не пробовала для начала с ним поговорить, прежде чем вваливаться в мой дом и устраивать детские истерики?!
— Это не… — пискнула Лиза, но Надя уже закусила удила.
— Я никогда, слышишь, никогда не занималась накрутками! Вкладывалась в рекламу — да, работала над контентом — да. Но если ты думаешь, что вести соцсети — это просто размещать милые ролики и собирать урожай, то ты, девочка, глубоко заблуждаешься. Я не собираюсь тебе помогать, просто задумайся над тем, что Ларионова может не нравиться аудитории Платона, и она была не самым удачным моим ходом…
— Но с Ларионовой все кончено, — робко подала голос Лиза. Теперь, когда Надя сбила с нее всю спесь, она напоминала больше котенка, которому прищемили хвост.
— Все… Кончено? — машинально повторила Надя и медленно опустила руку.
— Да, Платон сказал, что Ольга тянет одеяло на себя, а ее возмутили комментарии… — затараторила Лиза, явно испытав облегчение от того, что Надя не стала ее убивать.
— Не надо… Не хочу… — замотала головой Надя, чувствуя, что личная жизнь Платона снова затягивает ее, как трясина. — Это их дело. Но… — Лиза выглядела так жалко и напуганно внезапной отповедью, что Надя почувствовала некое подобие жалости. — Вот тебе и ответ, — сдалась она, проклиная свое великодушие. Вот зачем, зачем ей помогать конкурентам? Радовалась бы, что Платон сошел с дистанции, и на дороге Игоря зажегся зеленый свет… Но нет ведь. Черт, может, и правда пора задуматься о детях? Чтобы не расточать материнский инстинкт на кого попало?
— Ответ? — окончательно растерялась Надя.
— Платон расстается с Ларионовой, а потом уходит в депрессию и отказывается от концертов. Сложи уже два и два.
— Но… — на хорошеньком личике Лизы проступило озарение. — Да ладно… Думаешь?!
— Если ты посмеешь сказать «спасибо», я тебя точно укокошу, — процедила Надя, злясь больше на себя, чем на наглую пигалицу.
К счастью, на сей раз Лизе хватило ума замолчать, и она ужиком проскользнула на лестничную клетку, а Надя, наконец, повернула все замки, да еще и цепочку для верности повесила.
Протерев влажной тряпкой полы, чтобы от Лизы и следа не осталось, Надя нацепила свои противошумные махровые носки и направилась к компьютеру, чтобы заняться работой. Однако время шло, а Надя все пялилась на разбросанные по экрану иконки, не в силах сосредоточиться.
Встреча с Лизой выбила ее из колеи. И вовсе не потому, что Надю хоть сколько-нибудь напугали наивные юношеские угрозы. В конце концов, она была уверена в своей непричастности к накруткам и знала, что Игорь не поверит в подобную чушь. Нет, Надя не могла перестать думать о Платоне.
Она не помнила, когда ему было настолько плохо. Он казался ей клубком вечного позитива, парнем, который идет по жизни, смеясь. Он, бывало, злился, капризничал, валял дурака, но уж если кто и был для нее полной противоположностью слова «депрессия», то это именно он. Удивительно, даже в детстве, будучи изгоем и объектом постоянной травли сверстников, Платон не отчаивался. Уходил в мечты, фантазировал о светлом будущем и не переставал улыбаться. Половине его планов не суждено было сбыться, но ведь он отчасти добился своего! Накачался, похудел, стал почти звездой, и уж теперь-то ни у кого бы не повернулся язык пошутить на тему его внешности. Так почему вдруг именно сейчас, на пике возможностей, его вдруг накрыло? Не мог же он, в конце концов, нырнуть с головой в уныние из-за ухода Нади?
Смирившись с полным отсутствием рабочего запала, Надя налила себе кофе и, обхватив кружку руками, распахнула окно и присела на подоконник. Весенний ветер разметал по столу салфетки, принеся с собой запахи цветущих каштанов и табачного дыма: внизу у подъезда курили над раскрытым капотом мужики.
На город мягко оседала синеватая тьма, зажигались окна соседних домов, чернели причудливыми силуэтами антенны на крышах. Будь Надя немного младше, к ней непременно прилетел бы веселый пузатый человечек с пропеллером. Возможно, даже кудрявый, в очках и с длинным смычком от виолончели.
Тяжко было признаваться себе, но Надя скучала по Платону. Воевать с ним было проще, когда он атаковал первым. Возможно, Надя даже получала странное азартное удовольствие от всей этой игры. Но сейчас, узнав о том, что Платон готов покончить с музыкой, стало как-то не до борьбы.
Когда Лиза только упомянула о проблемах Платона, Надя на долю секунды решила, что все дело
