"Резюмирую. В Ичитьевске склавийцы впервые столкнулись с противником, использующим новые, никем до этого времени не применимые методы. Учитывая ситуацию, складывающуюся в близкой к Западной Склавии Джирапозе, можно утверждать, что этот противник тот же, с кем пришлось столкнуться отважным воинам Республики. Не могу скрыть радости при мысли, что в отличие от Джирапозцев, нам удалось отбиться от врага. Не могу скрыть ужаса от мысли о том, что против нас не было использовано и сотой доли вражеской мощи, примененной против защитников Асаньи. Впрочем, и силы склавийской стороны, защищающей Ичитьевск, также были весьма скромны. Уверен, в будущих столкновениях, которые наверняка ещё предстоят Склавии, мы, без сомнения одержим верх. Со своей стороны сделаю всё для этого возможное.
Старший инспектор Надзорного Ведомства Синода
Богдан Лазаров."
Александр
-Чертовщина, - пробормотал государь, откладывая второе письмо, - Игорь, пиши, “Заслушать Обер-прокурора Синода по природе примененных сил Гениев в посёлке Ичитьевск”. Интересно послушать, что его ведомство накопало.
Третье письмо было набрано на печатной машинки Департамента Документооборота прамского Министерства Иностранных Дел, с вечно западающей клавишей, из-за чего слова документа периодически слипались вместе так, что приходилось изрядно напрягать глаза и мозг, чтобы прочитать получившуюся галиматью.
"-Легкомысленное поведение склавийской стороны, едва не привело обе стороны к столкновению..." Легкомысленное, ну да, эти могли. Вмешательство в поимку враждебных Праме диверсантов, стало причиной гибели одного из представителей склавийской стороны… Это они про Сколетти? Да, точно про Сколетти. Жаль, башковитый мужик был. И Пентархию ненавидел побольше нашего. О, а вот это уже интересно! Послушай-ка, Игорь!
-"В результате легкомысленной, плохо продуманной авантюры склавийской стороны погибли прамские военные, чьё внимание было отвлечено необходимостью защиты неподготовленной склавийской экспедиции. Кроме того, диверсантам противника удалось достигнуть поставленных задач. Таким образом, вина за погибших прамских солдат, ложится косвенным образом на правительство Склавии. МИД Конкордии решительно требует немедленных переговоров по сложившейся ситуации, в которой, как мы видим, есть существенная часть вины Склавийского Государства!" Во! Видал?
-Перекладывают с больной головы на здоровую, - пожал плечами Игорь, - у них, у прамцев, это обычное дело, Ваше Величество.
-Да нет, я не про это. Ты вот, послушай: "погибли прамские военные", "Кроме того, диверсантам противника удалось достигнуть поставленных задач" . Остальное тут всё дипломатическая мишура. А главное то вот где! Обгадились наши давние противнички то, ох обгадились. Кто-то пришел, да как начал поставленные задачи выполнять, несмотря на всё их противодействие. Сдаётся мне, на требуемых переговорах Конкордия ох, какой смирненькой будет! Что думаешь?
-Не могу знать, Ваше Величество, вам виднее!
-Да, - Александр почесал натёртую дужкой очков переносицу. - Мне виднее. Прамского посла пригласи сегодня на ужин. После Кабинета. Послушаем, чего напоёт.
Игорь кивнул. Государь снял надоевшие очки и прошёлся по кабинету. Сначала от письменного стола к большому стрельчатому окну, а затем обратно. Постоял у бюста Государя Георгия, после чего вновь сел за стол и нехотя потянул из груды бумаг четвертое письмо. Письмо это судя по всему было от кого-то из членов Мортумской экспедиции. Но от кого? И о чём пишет неведомый рассказчик? Что, если о потерях? Что, если кроме Лео Сколетти экспедиция потеряла кого-то ещё? Что если этот кто-то Константин Ангел?
Александр выругался, и решительно схватил запечатанный конверт. Открыл и впился взглядом, чувствуя, как отпускает его сердце когтистая лапа страха за близкого человека.
-"Милый дядя!" - прочитал Александр радостным голосом человека, с плеч которого свалилась каменная плита, - "Прежде всего хочу доложить, что нахожусь в добром здравии о чём прошу как можно быстрее передать моим родителям!"
Константин
"Милый дядя!" - разумеется, никогда в жизни он даже подумать не мог, чтобы так назвать Александра. Все члены Правящего дома прекрасно понимали, что несмотря на громкие титулы и обширные наделы, они для Государя Склавии не более, чем подданные. Увидь родители Константина, как он обращается в письме к Государю , они немедленно лишили бы его наследства, и как бы не жизни. С рождения тёртый в аристократических щёлоках, Кост знал, что “прискорбные случаи на охоте” порой случались с отдельными представителями рода Ангелов и за меньшие провинности.
Но письмо, которое он пишет сейчас государю Александру, вне всякого сомнения вскроют прамские контрразведчики. И пусть, читая его, они решат, что и впрямь взяли человека, имеющего право называть главу Склавийского Государства просто “дядя”. Пусть вспотеют от страха, подсчитывая последствия. Может быть, их страх поможет им всем быстрее вернуться домой.
Кост встал. В тюремной камере, которую отвели им с Лавром, было просторно и солнечно. Забранное решеткой окно было достаточно большим, чтобы горячее мортумское солнце, как можно дольше радовало узников своим светом и теплом. Правда сейчас, в полдень, озверевшее светило приносило в камеру лишь духоту и лютую жару, от которой особенно страдал метавшийся в лихорадке Лавр.
-Смолян, - едва слышно бормотал Камнев, -Смолян, где вы? Нери… Не надо, Нери.
Прамские врачи приходили в камеру два раза в день, но этого всё равно было недостаточно. Денщик Константина угасал на глазах. Князь уже несколько раз просил руководство тюрьмы перевести своего денщика в лазарет, но каждый раз неулыбчивые офицеры прамского гарнизона отвечали отказом. Ублюдки.
Стараясь отвлечься от бормотания Лавра, Кост вновь сел за письмо.
"Прежде всего хочу доложить, что нахожусь в добром здравии о чём прошу как можно быстрее передать моим родителям! Вот только другим членам нашей экспедиции повезло меньше. Прямо сейчас я слышу стоны несчастного Лавра, моего деньщика и телохранителя, получившего тяжелое ранения в ходе нашего столкновения с неизвестными диверсантами, оказавшимися в подземельях древней столицы Мортума . Его страдания наполняют моё сердце таким гневом, что я из последних сил сдерживаю приступы подползающего Безумия. Боюсь, что я не смогу сохранять самоконтроль в случае смерти Лавра - моего слуги и друга."
Честно сказать, надежда, что прамцы обратят внимания на эти строки была призрачной. Вероятность осуществления такого сценария оценивалась Константином в жалкие тридцать пять процентов. Но призрачная, она ведь лучше чем совсем никакая, верно? Остаётся писать чёртово письмо и надеяться, что тюремщики, опасаясь Безумия склавийского князя, всё же решатся принять хоть какие-нибудь меры. Здесь, в Капракотте, главном центре прамской колонии на Мортуме просто обязан был находиться хотя бы один Гений Тела. Вот пусть поднимают его с постели и лечат Лавра. Иначе, пусть знают что он, Константин Ангел, за себя не ручается.
"В целом же, действия прамских военных я оцениваю как грубые и некорректные. Вторгшись на территорию Мацентийской Империи, они не только посмели провести здесь полноценную военную операцию, но ещё и пленили нас, подданных склавийской короны в количестве четырех человек. Не
