– И Цзюнь Бэй тоже, – выходя из кабины пилота, возражает Леобен и скрещивает руки на груди, где из-под футболки выглядывает повязка. Он встречается со мной взглядом и одаривает короткой улыбкой. – Привет, кальмар.
Цзюнь Бэй с трудом поднимается на ноги.
– Ли… Прости меня.
– Я пока не готов к твоим извинениям, – выдавливает он сквозь стиснутые челюсти, даже не посмотрев на нее. – К тому же накопилось слишком много всего, за что тебе стоит просить прощение, Цзюнь Бэй. И где вообще этот чертов Мато?
Цзюнь Бэй опускает глаза.
– Он умер. Он…
– Мато пытался убить меня, – говорит генхакер с изображением электрической сети на коже. – И она решила спасти меня.
Леобен удивленно поднимает взгляд на Цзюнь Бэй, и его глаза расширяются.
– Проклятье. Ты заражена.
Все тут же оборачиваются к ней. А Новак инстинктивно отступает на шаг.
– Да, – подтверждает Цзюнь Бэй. – И вирус быстро прогрессирует.
В грузовом отсеке «Комокса» воцаряется тишина. На лбу Цзюнь Бэй появляется испарина, а значит, лихорадка начинается. И хотя она еще в сознании, это ненадолго.
– Леобен прав, – говорит она. – У меня накопилось слишком много всего, за что стоит просить прощения. Ведь по моей вине мир сейчас сходит с ума. Я думала, что смогу сделать его лучше, но ошиблась. Код сейчас слишком опасен для людей. Мы сломлены. И прежде, чем пытаться изменить свой разум, нам необходимо исцелиться. Поэтому если отдать «Панацею» людям сейчас, люди, считающие себя умнее других, превратят ее в оружие.
– У Агнес есть код? – спрашивает Новак.
– Она планирует взять его у Лаклана, – отвечает Цзюнь Бэй. – Но, чтобы воспользоваться им, ей необходимо заполучить ДНК Катарины.
– Для чего ей это? – интересуется Леобен.
Цзюнь Бэй косится на меня и обхватывает себя руками, и ее маленькая фигурка смотрится невероятно хрупкой в облегающем защитном костюме.
– Потому что у Катарины тоже есть дар. Она моя сестра.
Леобен переводит растерянный взгляд с нее на меня.
– Это долгая история, – говорю я. – Но я обязательно расскажу ее тебе, как только все закончится.
– Для работы вакцины тоже нужна ДНК Катарины, – продолжает Цзюнь Бэй. – Агнес ищет Лаклана не только для того, чтобы заполучить «Панацею», она собирается использовать для опытов клон Катарины, в котором хранится ее ДНК. Так что нужно найти и остановить ее до того, как это случится. К тому же нам понадобится помощь Лаклана, чтобы вакцина действительно заработала.
– Именно это мы и должны были сделать с самого начала, – выпаливает Леобен и, скрестив руки на груди, прислоняется к стене «Комокса». – Но нам понадобится помощь остальных. Уверен, Коул согласится и Анну, скорее всего, тоже удастся убедить. Но я не знаю, где Зиана.
– Я нашла ее, – признаюсь я. – Но сомневаюсь, что кто-то из них захочет нам помочь.
– Я попрошу их об этом, – говорит Цзюнь Бэй. – К тому же мне нужно извиниться и перед ними. Но если все сложится удачно, мы сможем покончить со всем этим прямо сегодня.
– Значит, нам нужно найти Лаклана, – задумчиво произносит Новак, и ее глаза стекленеют. – Его вместе с командой ученых эвакуировали сегодня. Но я не знаю, куда их перевезли.
– Зато Дакс знает, – говорю я. – Давайте спросим у него. Он должен помочь нам, иначе Агнес все разрушит.
Плечи Леобена напрягаются.
– Он и сам все рушит. Он послал истребители, чтобы взорвать базу Новак.
– Мы еле успели их остановить, – подтверждает она.
А затем осторожно переступает с ноги на ногу. Судя по пластиковому кожуху, отхватывающему одну из икр, Новак ранили во время нападения.
– Мне удалось связаться с Даксом и уговорить его отступить всего за несколько минут до начала обстрела, – продолжает она. – Он считал, что Леобен мертв, поэтому в отместку отдал приказ разбомбить нас.
От этих слов по коже расползаются мурашки от нахлынувшего чувства вины. Ведь это я сказала Даксу, что видела глазами Цзюнь Бэй окровавленное тело Леобена.
– Давай свяжемся с ним, Ли, – прошу я. – Может, Дакс сможет остановить атаки мирных жителей бункеров.
Но он качает головой:
– Мне нечего ему сказать. Он ничем не отличается от остальных лидеров «Картакса». И не слушает меня. Он думает, что «Картакс» единственный шанс человечества на выживание.
– Пожалуйста, – молю я. – Ты готов отдаться в руки Лаклана для новых опытов, но не хочешь просить о помощи Дакса?
Леобен наклоняет голову сначала в одну сторону, затем в другую, после чего откидывает ее назад.
– Хорошо. Я позвоню ему, но не уверен, что Дакс мне ответит. Я игнорирую его звонки, и он прекратил попытки связаться со мной часа два назад.
– Он ответит, – подходя к Леобену, уверенно заявляю я. – Он переживает за тебя. Просто позвони ему.
– Уже звоню, – бурчит Леобен. – Хватит, черт возьми, хватит давить на меня.
Его глаза стекленеют, и у меня перед глазами вспыхивает запрос на конференц-связь. Я принимаю его, и спустя мгновение перед нами начинает мерцать воздух, а затем возникает трехмерная проекция Дакса с безумными глазами, всклокоченными волосами и потрепанной одеждой. Кажется, из присутствующих в «Комоксе» его видим только мы, но они все равно поймут, что мы с ним разговариваем.
– Леобен? – Дакс переводит взгляд с него на меня и обратно. – Что, черт побери, происходит? Я пытаюсь дозвониться до тебя уже несколько часов.
– Ты отправил на базу Новак истребители, – отвечает Леобен. – И собирался разбомбить ее.
– Я думал, они убили тебя…
– И что? Ты не можешь начать войну только из-за того, что я умер.
Дакс потирает глаза.
– На самом деле могу, Ли.
Леобен качает головой:
– Ты собирался разбомбить базу с сотнями мирных жителей.
– Знаешь, трудно назвать «мирными» тех, кто сам начал войну, напав на нас, – возражает Дакс. – У Цзюнь Бэй есть «Коса». При желании она может уничтожить миллионы людей за одно мгновение. Так что мне показалось разумным решением разбомбить базу, где она находилась. Но даже оно далось мне нелегко.
– Ты мог потребовать перемирия, – говорит Леобен. – Или сдаться.
С губ Дакса срывается горький смешок.
– За последние три часа я потерял семьдесят четыре бункера, Леобен. Люди по всему миру стремятся выбраться на поверхность. И мы едва удерживаем контроль над теми, что еще остались. Мирные жители хотят сражаться с генхакерами. И я даже не стану заикаться им о перемирии или предлагать сдаться. Ты просишь меня пойти против трех миллиардов человек, которыми я должен руководить. И объявление войны единственное, что способно вернуть их в бункеры.
– Но тебе не нужно их возвращать, – выпаливаю я. – Мы хотим создать вакцину. И в этот раз она устоит против любого штамма.
Дакс проводит рукой по волосам:
– Я уже где-то это слышал.
– Но в этот раз все получится, – уверяю я. – Мы тоже пытаемся остановить восстания. И знаем, кто вызывает беспорядки в бункерах. Это Гадюка. Именно она стоит за появлением зараженных голубей, превращением людей в одичалых и запуском протоколов самоуничтожения.
Это привлекает внимание Дакса.
– Гадюка, – повторяет он, и его взгляд становится
