Шмель понял, что дело плохо, вывернул руль, выезжая на перпендикулярный проспект так, чтобы подставить под огонь другой борт машины. Башкира оторвало от металла «УАЗа», и какое-то время он по инерции летел в воздухе, просто цепляясь обеими руками за скобу и молясь, чтобы она не оторвалась. Потому что тогда ему оставался только один путь – преследователям под колеса.
Ударившись всем телом о металл кузова, он злобно зарычал и полез наверх. Подтянулся, поднимая туловище над крышей, наклонился и кувыркнулся вниз головой прямо на место пулеметчика.
Развернуть крупнокалиберный ствол назад было невозможно, правда, Азат и не собирался этого делать. Подхватив с пола автомат, ремень которого слетел с его шеи при падении, башкир припал всем телом к невысокому щитку, включил коллиматор, высунулся и высадил короткую очередь по продолжавшему палить по машине «булатовцев» Бельскому.
Не попал, но заставил пригнуться и на секунду прекратить стрельбу. Это башкир оказался сейчас в относительной безопасности за невысоким бортиком, а командир «крепостных» был открыт всем ветрам.
В поле зрения попало невысокое здание, стоявшее в отдалении от жилых, среди множества деревьев. Архитектурой оно напоминало что-то вроде челнинских домов культуры. Большое панорамное стекло было выбито, открывая взору внутренности, а на крыше стояли красные буквы. Сохранились не все, некоторые обрушились вниз, но те, что остались, образовывали надпись «ДО…ХНИ…».
Именно этого Азат желал Бельскому всей душой. Снова высунулся, выстрелил, и на этот раз ему улыбнулась удача: урода зацепило. «Крепостной» покачнулся, но не упал, а сумел даже забраться обратно в салон машины, захлопнув за собой дверь.
Погоня продолжалась, но теперь Азат мог стрелять, чем беззастенчиво воспользовался, высадив длинными очередями весь магазин по машине преследователей. Часть пуль ушла в молоко, выбив искры из асфальта и отрикошетив в сторону, остальные застряли в металлических пластинах, прикрывающих радиаторную решетку и лобовое стекло.
Перезарядив автомат, Азат продолжил стрелять. Толку от этого не было, похоже, что и механики «крепостных» сделали свою работу как следует. Но башкир упрямо высаживал магазин за магазином короткими очередями, стараясь целиться в левую часть лобовухи, чтобы достать водителя.
В этом районе разрушений снова почти не было, а причиной тех, что имелись, наверняка оказалось время и отсутствие ухода. Похоже, что они снова удалялись от эпицентра. Азат примерно прикинул, куда упала бомба, и понял, что на южную часть города, неподалеку от железнодорожной станции.
Еще метров через шестьсот они оказались у Вечного огня, который, правда, сейчас не горел. Но монумент все еще выглядел прилично, хоть и был частично засыпан листьями; установленные на постаментах танки гордо задирали пушки в небо, будто мерились, у кого длиннее. Только самолет что-то приуныл: стекла в кабине пилота оказались разбиты, носовой винт отвалился, а одно крыло обломилось.
Улица здесь поворачивала направо, огибая памятник, и вливалась в еще одну, гораздо более широкую. Шмель вывернул руль, и на секунду машина «крепостных» подставилась бортом. Азат снова вскинул автомат и высадил еще несколько коротких очередей, целясь по колесам.
Они были прикрыты свисающей с порожков сеткой, но она не смогла остановить пулю «пять – сорок пять». Переднее правое колесо лопнуло, машина резко просела, ушла в занос и мгновение спустя оказалась припаркована в одно из деревьев, росших на противоположной от памятника стороне дороги.
Шмель резко затормозил, одновременно выворачивая руль вправо, и теперь Азат смог взяться за пулемет. Развернув его на станке, он прицелился и утопил спуск. Здоровенная дура затряслась, оглушительно грохотнула, а в борту цели появились три большие дыры. Надо же, в первый раз в жизни взялся за крупный калибр, и смог отсечь короткую очередь.
Перевел ствол на переднее пассажирское сиденье и снова выстрелил, на этот раз позволив оружию выпустить полноценную, на пять-шесть патронов, очередь.
– В аммонал не попади! – услышал он крик лейтенанта, который уже выбрался из машины, присел у заднего колеса и целился куда-то во врагов.
По бортику хлестнула очередь, башкир увидел дульную вспышку из-за бетонного блока, стоявшего чуть поодаль. На чистых рефлексах перевел огонь туда и очень удивился, когда пуля расколотила укрытие одного из «крепостных». Тело упало на асфальт и башкир увидел, как под ним разливается лужа темной крови.
Стрельба прекратилась резко, так же, как началась. Над городом снова наступила полная тишина, было слышно только, как остывает, потрескивая, двигатель «УАЗа». Все же что-то там намудрили эти умники, но холодной постъядерной осенью ездить вполне можно.
И только сейчас ему подумалось: а чего это я их поубивал? Нет, никаких негативных эмоций эта мысль не вызвала, как и позитивных. Но причина того, зачем он только что стрелял из пулемета и убил троих мужиков, никак не могла полностью оформиться у него в голове.
А потом пришло осознание. Мысль сложилась, все сразу стало просто и понятно.
– Я убил их потому, что они стреляли в меня, – пробормотал Азат сам себе под нос. – И я убью всех, кто будет угрожать мне или моей семье.
Он поднял голову к серому небу и понял, что опять перестал различать цвета. Снова захотелось стащить с лица противогаз, но башкир напряг волю и удержался. Перебрался через борт и спрыгнул на землю.
– Плющит, – сказал лейтенант, забираясь в гнездо пулеметчика. – Хреново. Совсем мы близко, ощущение, будто мозги вот-вот в черепушке вскипят.
– Надо проверить, – спокойным и монотонным, как у робота или зомби, голосом проговорил Шмель. Будто это не он сейчас отчаянно гнал машину на страшной скорости, одновременно уворачиваясь от множества препятствий на дороге. – Гранату, а потом дострелить, если кто-то жив.
– Гранату нельзя, – возразил командир. – Там бензин сейчас везде разлит, а в машине у них центнер аммонала и кофр со всяким саперским дерьмом. Так что давайте, заходите с разных сторон, а я прикрою с пулеметом.
Азат, на ходу перезаряжая автомат, двинулся вперед. Страха не чувствовалось. Даже малейшего беспокойства, как не было больше и ярости. В голове словно пробили отверстие и через трубку высосали мозг, оставив вакуум. Ни эмоций, ни воспоминаний, ничего.
«А ведь «крепостные» и не виноваты» – понял он. Наверняка, как и «булатовцев», ублюдков пытались приплющить «менталы», и им это вполне удалось. И если Азата отрезвил удар от Саввы, а самого здоровяка вырубил лейтенант, то во второй машине не нашлось никого, способного сопротивляться. Вот и вышло то, что вышло.
Тело Бельского лежало за простреленным насквозь бетонным блоком в большой темной луже и в контроле не нуждалось: с такими дырами в теле и с такой кровопотерей не
