- Боже мой... Как такое возможно...
- Знакомьтесь, мистер Силин! - голос профессора разливался эхом. - Перед вами - гарантия жизни на ближайшие десятилетия.
Вадим Андреевич не мог пошевелиться. Глаза жадно впитывали самое невероятное зрелище, которое ему доводилось видеть.
- Я могу дотронуться?
- Да, пожалуйста, - Сюин Чен подкатила коляску ближе.
Силин протянул свою узловатую кисть к такой же, но значительно более молодой руке клона, но прикоснуться не решился. Он чувствовал тепло, видел, как едва подрагивает указательный палец...
- У него есть сознание?
- Его мозг чист, как свежевыпавший снег в морозное утро. Единственное, что мы оставляем в клоне - это рефлексы. Они необходимы, чтобы эмбрион полноценно функционировал на этапе выращивания. Сейчас это просто биомеханизм, способный поддерживать все необходимые жизненные функции, но неспособный к полноценному мышлению. Его состояние чем-то похоже на состояние человека в коме. Не бойтесь. По сути, это единственный организм во всей Вселенной, который для вас ближе и роднее, чем кто-либо другой. Даже ваши дети не могут похвастать таким идеальным сходством.
Силин посмотрел на лицо клона и всё-таки прикоснулся к его руке. Она была тёплой и... Вадим Андреевич вдруг ощутил движение! Он тут же отдёрнул собственную руку и нахмурился.
- Шевелится!
- Это рефлексы. Перед трансплантацией мы обследуем клоны, проверяем все системы и органы, тестируем функционал. Бракованные экземпляры уничтожаются, а удачные проходят обработку. Мы подвергаем мышцы, кости и суставы физическим нагрузкам, чтобы после трансплантации у клиента не возникало необходимости прохождения длительной реабилитации. Ваше новое тело с блеском прошло все испытания и тренировки. Оно в идеальной форме.
Силин подался вперёд и уже более уверенно притронулся к запястью. Оно пульсировало, выбивая такт бьющегося сердца. Затем провел ладонью по предплечью, животу, бедру. Тело было настоящим, живым, тёплым. Кожа - гладкой и упругой. Мышцы подрагивали под прикосновениями.
- Потрясающе... - только и смог вымолвить он.
Его дрожащее, дряхлое, состарившееся тело будто вспомнило обо всех накопившихся за долгие годы проблемах. Сердце выдало нестройный ритм, в голове зашумело, потемнело в глазах. Суставы скрипнули и отозвались болью. Дышать стало тяжело. А финалом этой какофонии стало заунывное соло саркомы. Оно эхом разлилось в груди и даже в горле как-то по-особенному запершило. Раньше больно было только под нижним ребром, но теперь нещадно жгло уже всю грудь и брюшину.
- Всё это принадлежит вам. И чем раньше вы решитесь на трансплантацию, тем быстрее сможете оценить масштаб собственной...
- Я готов! - перебил его Силин.
Ему снова стало страшно. Но на этот раз он чётко осознавал, чего боится. Он боялся, что может не успеть. Боялся, что может не дождаться момента, когда сознание переселят в новенький храм его собственной души.
- Вы получите, что требуете. Я выполню свою часть сделки. А сейчас мне нужно на свежий воздух.
Его вывезли на улицу. Приятное летнее утро, солнце, пение птиц, растворённое в буйной зелени азиатских джунглей. Силин сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и прикрыл веки.
'Хороший день, чтобы умереть', - непонятно откуда прилетел в голову дурацкий штамп из чёрно-белых вестернов. Он отогнал эти мысли и постарался переключиться на мечты о будущем. Сколько лет он этим не занимался? Не мечтал. Двадцать? Тридцать?
Когда тебе за восемьдесят, мечтать о будущем смешно. У тебя есть только прошлое. Ты стар и немощен. Ты не можешь даже в туалет сходить самостоятельно. А впереди у тебя только смерть, и ты мечтаешь об одном - чтобы она оказалась не самой мучительной.
Когда впервые за многие годы позволяешь себе мечтать о будущем, начинаешь рассчитывать на нечто большее, чем просто размышления. В такие моменты хочется почувствовать себя счастливым. Забежать наперёд, представить себя молодым, полным сил и энергии юношей. Но сколько Силин ни старался, у него ни черта не выходило. То ли пресловутая саркома, то ли прошлое никак не хотело отпускать, держало, жгло раскалённым металлом.
Он вспомнил, как в далёком детстве, лёжа в собственной кроватке, мечтал стать лётчиком пассажирского лайнера. Летать по миру, поднимая в воздух огромные, тяжёлые машины; идти по аэропорту в строгой лётной форме, в окружении красивых стюардесс и улыбаться встречным прохожим пассажирам, которые с восхищением смотрели бы на него... А ещё он мечтал отправиться в экспедицию на край земли или полететь в космос к неведомым планетам или звёздам. Какой огромной была жизнь там, впереди, и как мало удалось в ней успеть... Всё, о чём он мечтал в детстве, так и не стало для него чем-то значимым или нужным, едва он повзрослел. Мечты так и оставались мечтами, пока окончательно не потеряли ценность. А всё, чего он добился, всё, чего достиг - были деньги. И их было много. Мечтал ли он о них, лёжа в маленькой кроватке, укутавшись маленьким одеялом? Возможно. Он не помнил... Но что-то подсказывало, что нет.
Силин вдруг поймал себя на мысли, что ему... стыдно! Стыдно?! Он сам не верил, что такое вообще возможно, но ошибки быть не могло. Это она! Это та самая совесть! Жалкая, забитая, запуганная совесть, давным-давно закованная в цепи в самом тёмном углу самого тёмного подвала его души. Искалеченная, сломленная, истощённая... и вдруг подала голос? Невероятно! Ему и в самом деле было стыдно перед тем мальчиком, лежащим под одеялом. Стыдно за то, что он не оправдал его ожиданий, за то, что все эти годы жил вопреки его надеждам.
В груди снова сжалось и заныло. На этот раз шалило сердце.
Глупо жалеть о прожитой жизни, если ты смог обеспечить себе вторую...
Совесть никогда не была союзником Вадима Андреевича. Мало того, он всегда считал её чем-то постыдным, чужеродным и даже опасным. Она была как вирус, к которому непременно нужно было развивать иммунитет, предохранять собственную душу от её разрушительного влияния. Ничего, кроме проблем, она не приносила. Только боль и душевные терзания. А если кто-то причиняет тебе боль, значит это твой враг.
Силин вздохнул. Да уж... Помечтать не получилось. Он попытался отвлечь себя идиотскими мыслями о прыжках с парашютом, развлечениях с молодыми красотками, разгульной жизни, но всё было не то. Всё это он когда-то любил. Когда-то очень давно. Но убедить себя в том, что это может повториться, не получалось. Как ни пытался - не мог.
- Как вы, Вадим Андреевич? - услышал он за спиной голос Сюин Чен.
- Борюсь с призраками прошлого, - усмехнулся Силин. - Иногда хочется бросить всё и просто начать новую жизнь, как бы неоднозначно в моём положении это ни звучало.
Девушка подошла
