Я сидела на кровати, наслаждаясь заботливыми касаниями любимого, счастливыми вскриками тётушки, и вдруг поняла, что, не важно как, почему… Просто хорошо, что у меня ничего не получилось!
Вскоре Ольга Степановна нас оставила, аргументируя свое отсутствие необходимостью самолично приготовить для меня целебный куриный суп, по рецепту её прабабушки. Только дверь закрылась с обратной стороны- Влад пересел ко мне на кровать, ещё крепче сжал руки и уставился яростным взглядом…
— Анна, зачем ты это сделала?
Серьёзно? Это его вопрос? И он действительно хочет услышать ответ?
— Я всё тебе объяснила ещё тогда… — опустив голову, осмотрела собственноручно нанесённую рану. — Можешь считать меня кем угодно, но я вплоть до теперь люблю тебя! Несмотря ни на что. Покорно терпела твое отношение, каким бы оно не было. Сносила любую, причиненную тобою боль… Просто, была готова на всё ради человека, ставшего мне жизнью…Но в этот раз. Наверное, не смогла смириться с мыслью, что ты женишься на другой. Не смогла понять, как выжить в мире, где твоя супруга будет мешать меня с грязью, пока вы вовсе не решите от меня избавиться. И решила избавить себя от неминуемых страданий…
Влад сменил ярость во взгляде на безграничное отчаяние, боль… Похоже, что он хотел сказать мне о чем-то, но промолчал. А я не рискнула спрашивать. Боялась снова столкнуться с реальностью. Ведь помолвка состоялась… В действительности, ничего не изменилось. И, как бы ни хотелось верить маминым словам, сейчас, за этим мгновением тепла и счастья, я вижу безысходность…
— Анна, мне нужно отойти за врачом. Тебя нужно осмотреть.
Не знаю, что двигало мной в тот момент, но я будто боялась его упустить. Схватила крепко холодные руки, уставилась умоляющим взглядом.
— Пожалуйста, останься. Сегодня, сейчас, побудь со мной прежним…
Нескрываемое удивление, нерешительность, отчётливо прорисовывались на лице любимого. Затем, секунду помедлив, он обнял меня, фактически вдавив в свое тело, лег со мной рядом. Сбросил прядку волос с лица и долго, жадно всматривался в него, а потом, словно не в силах перебороть желание, впился в меня страстным, глубоким поцелуем…
Глава 28
Влад
Как же ты могла… Вонзить в себя нож было фактически тем же, что вырвать сердце мне! Я понял это, когда твоя кровоточащая рана окрасила мои руки в багровый… Всё стало неважно! Кто ты, откуда, род, происхождение, моя необъятная ненависть… Лишь одно желание- живи! Не оставляй меня одного!
Сжимал её обездвиженное тело, заливал закрытые веки своими слезами, кричал, безумно, надрывно, пока не лишился голоса…
— Помогите! Врача! Быстро!
Прокусил запястье, приложил его ко рту Анны. Потоки крови измазали неподвижное лицо…
— Пей же! Сделай хоть глоток! Это поможет, всё пройдёт! — она не сможет! Дыхание почти пропало. Пульс стихает. Она правда умрет? Нет! Я этого не позволю! Сам набираю в рот исцеляющей вампирской крови, раздвигаю пальцами её, теряющие цвет, губы, впиваюсь в них, заставляя проглотить содержимое. Затем ещё раз, и ещё… Не помогает! Рана не затягивается, я сдавил её ладонями, чтобы остановить кровотечение, но по рубашке все так же струятся отнимающие надежду потоки алой жидкости. Пульс не стабилизируется… Вбегает запыхавшийся врач, бросает на пол сумку с необходимыми инструментами, подскакивает к нам, сжимает запястья раненой, осматривает зрачки, неутешительно машет головой…
— Владислав Данилович… Мне жаль, но, мы вряд ли сможем ей помочь… Нож вошёл слишком глубоко. Задеты важные органы. Вы должны проститься…
Не веря своим ушам, хватаю окровавленными руками под горло проклятого докторюгу. Вдавливаю пальцы, перекрывая доступ кислорода
— Ублюдок, если ты ничего не сделаешь- я самолично буду рвать тебя на части, пока не сдохнешь от болевого шока! Ты слышишь меня? Поверь, я не шучу!
Его зрачки расширились, нижняя губа истерично задрожала, с гортани вырвался всхлип, напоминающий вой побитого шакала
— Господин… Простите…но, что я могу?! Пожалуйста, пощадите!
— Дай мне шприц! Бесполезный мусор!!! — он извлёк из своего мешка то, что я запросил, дергающейся рукой передал его мне.
Так, без паники, лишь вампир благородного рода может сейчас ей помочь! Одеваю иглу, вгоняю шприц в свою шею, наполняю его кровью, вынимаю, ввожу её Анне в вену, как инъекцию, последний шанс на жизнь. И… Снова ничего! Три минуты… Пять… Всё стабильно плохо.
— Почему не помогает?! Я тебя спрашиваю, придурок!
— Господин, мне жаль… Говорю же, рана слишком глубокая! Скорее всего, мы не сможем остановить кровотечение! И у аристократской крови есть предел возможностей!
Забегает запыхавшаяся Ольга Степановна:
— Влад, что случилось? Кому потребовался врач? — вопрос иссяк, как только она увидела Анну. — Господи!!! — вздернула к сердцу ладони — что случилось?! Девочка моя! Дорогая!
Подошла, протягивая к ней руки. Осознав происходящее, приложила их к своему побледневшему лицу, прикрывая рот перед истошным криком. И залилась истеричными слезами.
— Как это случилось?! Как она?!
— Тётушка, извините, не сейчас! — окинул злостным взглядом врача — Ну, делай хоть что-нибудь! Что ты встал, жить надоело?
Он задёргался, ринулся к истекающей кровью любимой, и начались самые долгие часы моей жизни… Вскоре прибыла подмога в виде нескольких медиков, родительскую спальню обставили различным медицинским оборудованием, комнату залил свет прожекторов. Время тянулось вечность. Рану зашили, свою кровь я приказал переливать с капельницы. В сознание Анна не приходила. Вердикт был таков, что в лучшем случае она останется в коме на неопределенное количество времени, и эта жизнь будет равна смерти. А в худшем, и, наиболее вероятном, до завтра малышка не доживёт… Я так давно не называл ее малышкой! Ни ласковых слов, ни касаний, лишь жестокость. И сейчас понимание собственной беспомощности, сожаление о невысказанных чувствах, и, главное, чувство вины, делало моё горе таким разносторонним, что впору вогнать этот нож себе в сердце, последовав следом за Анной. Ведь это из-за меня! Всё из-за меня…
Когда-то я думал, что, будь я сильнее, умнее… Мои родители, возможно, были бы до сих пор живы. Но эти предположения оставались абстрактными… А теперь? Теперь мне остаётся лишь держать нежную, маленькую руку, которая на моих глазах оборвала нить жизни любимой девушки, глядеть на закрытые веки, выплакавшие по моей милости немало слёз, и сожалеть… Мне бы поменяться с ней местами! Но, не могу… А жаль!
Дело близилось к рассвету. Мы не сменили положение… Анна лежала, я сидел подле неё, вслушиваясь в слабое биение сердца… Ожидая лишь чуда. Ольга Степановна пробыла здесь часов до трех, затем, по моей просьбе, пошла к себе, дав мне возможность побыть вдвоем с любимой. Напоследок? Нет, даже сейчас я в это не верю! Просто знаю, что она будет жить, не смотря ни на что! Потому как, если нет, то моя человечность покинет
