Он сказал: «Я-то всерьез думал, ты станешь русским Кэмероном. Отгрохаешь такое, что все охренеют. А какой ты Кэмерон. Ты так… Камарин и есть Камарин».
Эти слова прозвучали в голове и сейчас, пока Камарин спускался в холл бывшей киностудии. Злополучное здание до тошноты напомнило ему его проекты. Доход кому-то приносит вполне исправно, а в остальном – пустота, бессмысленность и никчемность.
В холле на небольшом возвышении стояло что-то вроде сувенира или декорации для любителей селфи – старая, полувековой давности, кинокамера с бобинами для пленки, на деревянной треноге. Видимо, владелец торгового центра оставил в качестве напоминания об истинном назначении здания. А может, воткнули хозяева пустующего мини-бара в холле. Бар назывался «Кина не будет». Как издевательство.
Когда Камарин подошел к дверям, отчетливо услышал, как по лестнице в безлюдный холл спускается кто-то на костылях. И кашляет. Но он не обернулся и поскорее вышел.
Свадебные церемонии навевали скуку. За годы московской жизни Камарин привык к торжествам совсем другого масштаба, и обклеенный розовыми сердечками обшарпанный подъезд, разномастный кортеж, визгливый тамада, стремительно напивающиеся дальние родственники – все вызывало смесь неловкости и желания куда-нибудь по-тихому смыться. Ресторан, правда, был приличный, таинственно затененный, со стилизованными под романскую древность круглыми сводами.
По профессиональной инерции Камарин вторым мысленным планом прикидывал, какие сцены можно было бы снять в таких декорациях, без интереса разглядывал гостей – про многих он понятия не имел, кто они такие, видимо, друзья сестры или родственники новоявленного зятя. Вяло боролся с желанием просто встать и тихо выйти, не дожидаясь очередного всплеска интереса со стороны этих людей. Все тут уже знали, что он довольно известный режиссер, многие хоть краем глаза, но смотрели его фильмы, и Камарин уже раз двести услышал бурные восторги (возможно, зря, но показавшиеся ему чудовищно фальшивыми), раз сто пятьдесят – вопросы, над чем сейчас работает (и заодно – когда женится), и около сотни раз ему предложили «историю из жизни», по которой срочно надобно снять оскароносный шедевр.
Камарин все-таки поднялся, думая пройтись немного по скверу перед рестораном и ради приличия вернуться потом обратно, но тут его бесцеремонно поймали за локоть. Оказалось – совершенно незнакомый парень с окладистой хипстерской бородой и в квадратных роговых очках такого размера, словно их собрали из двух форточек.
– Я смотрел кое-чего из ваших фильмов, – сообщил парень, дыша на Камарина ароматизаторами электронных сигарет.
– Чудесно. – Камарин снова попытался встать.
– Честно говоря, ваши сериалы – полное говно, – невозмутимо поделился парень.
– Ну, спасибо на добром слове. – Камарин стряхнул его ладонь со своего рукава и поднялся.
– Я хотел показать вам кое-что. – Парень достал айфон.
– Фильм собственного производства? – зло спросил Камарин.
– Да не беситесь вы так. – Парень с пониманием улыбнулся. – Вы смотрите веб-сериалы?
– У меня нет на это времени, – буркнул Камарин, отходя в сторону. Похоже, парень решил порекламировать себя в качестве создателя безбюджетного кино. Продвижением чужих проектов Камарин принципиально не занимался. Тем более – доморощенных, независимое кино сейчас снимают все кому не лень.
– Да погодите вы. – Парень тоже поднялся и потащился следом. – Слышали про веб-сериал «Самовар»?
– Нет, – отрезал Камарин.
– Ну, еще услышите. Псевдодокументалка. Вокруг нее на днях такой хайп поднялся. Снимает один наш, местный перец. Я подумал, вы можете с ним сработаться. У него стиль очень напоминает ваши ранние полнометражки. Вместе реально шедеврище сделаете!
Не хотел Камарин смотреть ни на какие кинопотуги местного «перца», и вообще он с трудом сдерживал себя, чтобы не послать бородатого парня по известному адресу, но тот уже открыл «Ютьюб» на айфоне – и Камарин замер на месте, у выхода из гремящего музыкой зала, с первых секунд завороженный ритмом монтажа и видеорядом. Плавающая камера, глухой звук, мрачные серые тона, ободранный коридор какой-то халупы – так он и сам снимал когда-то. Халупа, впрочем, оказалась разваливающейся больницей. Тесно поставленные койки, люди на них. Инвалиды. Безрукие, безногие. Где это снималось? Если без бюджета, то каким образом? Все выглядело до дрожи настоящим.
– Чего, залипли, ага? – обрадовался парень. – Все залипают.
Камарин сомнамбулически вытащил из рук парня айфон и уставился в экран. «Ютьюб»-канал принадлежал некоему Глинскому. Автор идеи, режиссер, оператор, монтажер. Ни разу о таком не слышал.
– А почему «Самовар»? – спросил Камарин, стремительно проваливаясь в реальность за крохотным экраном.
– Так вроде инвалидов войны когда-то называли. Тех, что без рук и без ног.
– По роману, что ли, снято? – Камарин смутно припомнил читанную в студенчестве книгу с таким же названием и на подобную тему.
– Нет. Чувак сам сценарий пишет.
– Офигеть, – от души сказал Камарин.
Тут хипстеру позвонила какая-то Катя, тот, извинившись, забрал телефон и отошел в сторону. Камарин услышал обрывки извинений и уверений, что парень именно на свадьбе сотрудницы, «а не где-нибудь там».
О хипстере Камарин тут же забыл. Он открыл «Ютьюб» на собственном телефоне, нашел канал Глинского и мысленно прямо-таки телепортировался в нищую больницу, переполненную инвалидами. Держа перед собой гаджет, отошел в дальний угол полутемного холла и там просидел до ночи, до конца празднества.
Первые три серии веб-сериала «Самовар» – все, что было выложено на канале на настоящий момент, – Камарин пересматривал всю ночь. Читал комментарии: пользователи ужасались, восторгались, исходили руганью, проклиная создателя фильма за эксплуатацию табуированной темы и очернение прошлого – в общем, жизнь на канале кипела вовсю, и нельзя было не восхититься хладнокровием автора, отвечавшего редко и рафинированно вежливо. Многие интересовались, где создатель откопал таких актеров и как создал – якобы с минимальным бюджетом – спецэффекты столь ужасающей правдивости. Черно-белый фильм был построен как серия ретрорепортажей и повествовал о страшных буднях провинциальной больницы, куда зачем-то свезли умирать инвалидов войны. В третьей серии присутствовала кошмарная сцена, как врач убивает безрукого калеку по его собственной просьбе смертельной дозой какого-то препарата.
Воистину документальная правдивость – вот чем так цепляла вся эта затея. В каждой минуте этого ютьюбовского фильма, снятого непонятно кем, человеком без имени и, судя по странице в соцсети, даже без кинематографического образования, сквозило столько ужасающей правды, сколько не набралось бы во всех камаринских фильмах, снятых им за всю жизнь. Это была филигранная работа, псевдодокументальное кино высшей пробы.
Камарин мучительно не понимал, как такое могла создать кучка энтузиастов.
Утром, с гудящей головой и ноющими заглазьями, он наконец закрыл на ноутбуке «Ютьюб» и написал
