его по руке и он, взвыв, выронил заточку. Еще четыре удара и вся банда, жалобно подвывая, растирала ушибленные руки.
— Наручники! — скомандовал майор. К нему подбежал Эрик. — Помогите, — коротко приказал он. Вместе с лейтенантами они за пять минут сковали слабо сопротивляющихся мальчишек.
— В карцер? — робко поинтересовалась миссис Хиггинс.
— Рядовой Намгун, — обратился Левицкий к дежурному, не удостоив ответа старую леди. — Принеси к карцеру фиксатор.
Мальчишка отдал честь и исчез.
Взяв наручники левой и правой рукой и подняв их в воздух так, что выкрутил пацанам руки, он потащил их за собой по коридору. Сопротивляться в таком положении они не могли. То же самое проделали его лейтенанты. Они поднялись на первый этаж. Манслиф, которому достался только один бандит, свободной рукой взял у майора с пояса ключи и открыл карцер на первом этаже недалеко от фильтр- коридора. Тут же примчался Му Хён с фиксатором. На высоте около двух метров от пола висели цепи, прибитые к стенам толстыми штырями. Дэйл взял одну из них и прикрепил ее фиксатором к наручникам. После этого отпустил мальчишку. Выбрал цепь подальше, чтобы бандиты не могли дотянуться друг до друга и, взяв из рук Эрика второго, точно так же намертво прикрепил его к стене. Когда всех посадили на цепь, майор оглядел притихших детей и сообщил:
— Посидите здесь ночь. А завтра я… — он выдержал паузу, — побеседую с вами.
— Побеседуешь… — с ненавистью процедил главарь. — И мы с тобой побеседуем. Ты мертвец, майор. Мы и не с такими справлялись…
Марк только ухмыльнулся. Дверь с лязгом захлопнулась. Ключ повернулся в замке.
К нему подскочила Галина Викторовна — старушка, крошечная и энергичная как девочка.
— Господин майор, документы, — она сунула ему в руку флешку и исчезла. Как и многие другие, она его недолюбливала — не нравились его методы воспитания. Но неприязнь выражалась лишь в том, что старуха лишний раз с ним не разговаривала. Открыто против него никто не выступал.
Они с лейтенантами поднимались по лестнице без света. Это старушки боятся споткнуться, а они лестницу изучили наизусть, им фонарик не нужен. Эрик, все еще дувшийся, недовольно спросил:
— Марк, ну почему ты не разрешил мне? Ты же меня научил, я бы тоже так смог. Неужели не веришь?
Майор остановился на пятом этаже — здесь жили старшие лейтенанты, мельком глянул в сторону хмыкнувшего с пониманием Дэйла.
— Эрик, — он ткнул пальцем в грудь парню. — Ты еще не забыл наш разговор? Нет?
— Марк, ты сказал, что я не буду выходить на свалку. Я с этим не спорю. Но сегодня не было ничего опасного! Может, ты и вилку у меня отберешь, а то вдруг я поранюсь, — в голосе слышалась неподдельная обида.
— Старший лейтенант Жманц, — посуровел майор. — Надо будет — отберу вилку. У тебя скоро выпуск и я не хочу, чтобы какая-то неприятность этот праздник отменила. Будешь возмущаться — посажу в карцер к этим супчикам, чтобы ты подумал, как разговаривают со старшими по званию. А теперь быстро по домам, — он опять взглянул на Манслифа. — Спокойной ночи.
Лейтенанты отдали ему честь, и он поднялся к себе.
Разделся в темноте — энергию надо экономить — и положил рубашку на место. Отсутствие света нисколько не мешало Марку. Он всегда поддерживал порядок в комнате. Если бы он вдруг ослеп, то единственное неудобство, которое испытал бы от этого — не смог бы смотреть телевизор. Правда, иногда казалось, что он так хорошо выучил сюжет сказок, что по одним звукам представит все, что происходит на экране. Показывали исключительно фантастику с надувными героями — Левицкий за всю жизнь не встретил ни одного хоть немного похожего на них по объему мускулов, хотя когда-то работал в команде самых сильных парней города. Всегда на экране демонстрировали множество деревьев — вечная мечта человечества о несбыточном. Но особенно его выбивало из колеи то, что в фильмах называли пригородом — зеленые, желтые, коричневые или белые поля — в зависимости от времени года. Как же люди выживают в таком городе? Он постоял у окна. В темно-серых сумерках пять башен многоэтажек походили на черные столбы, поддерживающие небо. Пять двухсотэтажных столбов — пять городов, в которых уместились обитатели мира. Ближе всего к приюту Нью-Йорк и Лондон. Чуть дальше — Токио. В промежутках между этими мегаполисами виднелись Париж и Москва. Сто этажей под землей — сто на поверхности. А вокруг на сотни километров свалка. Как проповедуют в церкви — благословение неба, посланное для живущих. Свалка дает им все необходимое для жизни, кроме пищи. Если бы здесь, как в фильмах была только земля да трава, люди бы нищенствовали.
Марк включил телевизор и снова устроился в кресле. Боевик еще не закончился, врагов у длинноволосого силача не уменьшилось, их будто штамповали на заводе. Он щедро валялся в грязи, потом обильно лил на себя воду — еще одно преувеличение: где же это взять столько воды? И зачем лить драгоценную влагу на себя, когда существует очиститель — быстро и экономно.
Вдруг главный герой достал из рюкзака черную форму мусорщика, быстро облачился в нее и отправился на свалку. Майор не сразу сообразил, что это мастера СМИ встроили рекламу. Силач бодро скакал по свалке, подбирая металлические вещи, потом вернулся в город, где на нем гроздьями повисли девочки из службы сервиса, тут же сел за стол и нарезал на тонкие ломтики небольшой кусок колбасы. Внизу под бодрую музыку бежала строчка. Левицкий не вчитывался, он уже знал наизусть, что там написано. За пять минут успели призвать молодежь вступать в команду мусорщиков — бравых парней доставляющих городу сырье, отрекламировать девочек с этажа +80 и новую колбасу, названную 'Экономной'.
Рекламу Марк не любил еще больше, чем слезливые мелодрамы. Показывая, как парень бегал по свалке, как всегда 'забыли' упомянуть о хищниках. Опять же в церкви проповедовали, что они посланы за грехи. Появляются внезапно и стремительно падают с неба, чтобы схватить мусорщиков, рыщущих на свалке. Если бы не охотники, прикрывающие их, уже давно бы города вымерли. Но и сейчас редкий день, когда выход на свалку обходится без жертв. А что касается девочек из службы сервиса, то стоят они так дорого, что ни один мусорщик и даже охотник не может себе позволить такое удовольствие: надо содержать семью, платить за квартиру — какие там девочки? Это удовольствие для администрации города, жителей этажа +60 и выше. Колбасу же, какая бы она ни была экономная, из простых жителей города купить могли только полицейские, мусорщики и охотники, да и то не чаще, чем раз в месяц.
Реклама закончилась, и герой с обнаженным торсом снова стал крошить маленьких врагов. Но смотреть расхотелось. После рекламы, Левицкого начала мучить ностальгия. Когда-то Марк был одним из счастливчиков, живших в Лондоне на этаже +13. Теперь все, что у него осталось — это маленькая комната, маленький телевизор и приют. Он в раздражении выключил телевизор, разложил кресло, сделав из него кровать, и лег спать.
Ночь с воскресенья на понедельник. Лондон
Когда выключается свет, комната полностью погружается во тьму. Никаких отблесков из окон, поэтому не разглядишь даже собственную руку. Эта темнота Йоргену не мешает, она привычна с детства. Жизнь в двухсотэтажном городе замирает после одиннадцати вечера. В комендантский час в подъезде ходят только дежурные полицейские. В квартирах может, кто-то и смотрит вечерние фильмы, но таких немного. Большинству жителей города завтра с утра идти на работу, они отдыхают. Ему бы тоже выспаться. Завтра в пять утра жена уйдет на свалку. Она, как и ее родители, мусорщик. Он — охотник. Только сегодня они вместе тренировались в спортзале — при их профессии надо всегда быть в форме, иначе со свалки можно и не вернуться. Когда жена утром уйдет, ему надо будет проводить дочерей в школу, а через полчаса и самому на свалку. Надо бы выспаться…
Но Йоргена мучила бессонница. Весь день он ходил сам не свой, хоть и старался, чтобы жена не заметила его состояния. Вечером как обычно лег в постель, как обычно был нежен с Евой, как обычно притворился спящим после горячих ласк. И даже честно попытался уснуть, но ничего не вышло.
