Ну и моя новая гейская жизнь не сделала меня жеманным, или что там обычно думают о геях. Я не стал пользоваться косметикой, или носить женские вещи. Нет, у меня не было аккуратненького носика, губки бантиком тоже не моё. Я есть ядерная смесь моих родителей. Это мужественный французский профиль, как у всех аристократичных папиных предков. Чувственные чуть пухлые губы, которые наверняка сводили с ума всех молоденьких дев в окружении моего деда. Ну и дополняли эту красоту рыжая шевелюра и веснушки маминых ирландских про родителей. Наверное, это я в них, такой всегда готовый к приключениям-неприятностям. Эту черту я честно сдерживал в себе как мог. И до поры до времени мне это неплохо удавалось. Хотелось пожить подольше. Французское жизнелюбие держало под контролем ирландское безрассудство. Вот роста во мне почему-то было маловато. Всего-то 172 см. Может в восемнадцатом веке этого было достаточно моим дедам, но на сегодня мне мало. Подрасти бы сантиметра на четыре и порядок. Увы, приходилось жить с тем, что есть. Вот такой нескладный портрет получается. Но я не в обиде на предков. Если всё, что я о них слышал, правда, то спасибо им за то, что вообще успевали давать жизнь новому поколению.
Что-то я засиделся. Солнце село и мне пора.
Водить я начал недавно, а потому езжу аккуратно. Отец для начала отдал мне свой старенький Форд. Сегодня вот выбрался на озеро, проводить лето. Люблю послушать вечерних сверчков. Эх… (зевает). Минут через двадцать уже буду дома, и спатоньки». Не успел парень закрыть рот, как мимо пронеслась колонна байкеров. «Мерлинова борода!» – выругался про себя он. «Чуть не подавился зевотой. Как много от них шума. И вони». Хотя нужно признать, что проехали они красивым стройным рядом, синхронно маневрируя среди машин. Майк даже залюбовался. Он считал это увлечение опасным, и никогда не понимал мото-романтики, которую так часто показывали в кино.
Колонна и правда, оставила за собой шлейф гари. Во главе на высокой скорости летел лидер – Рой Джонс. Юноша двадцати лет. Первый красавчик своего университета. Дерзкий и безрассудный. За ним колонна из одиннадцати байков. Они были представителями небольшого мотоклуба, о чём свидетельствовала нашивка на спине «МG», что значило: «motorcycle gang» (банда мотоциклистов).
Сегодня Рой с парнями был на озёрах. Последние дни свободы. Послезавтра начнутся занятия в университете. Многие из этих ребят студенты. Причём с далеко идущими перспективами. Ну а пока ещё есть время похулиганить, они прожигали свою молодость как было угодно душе. Чего на самом деле желала душа Роя сказать трудно. Пожалуй, он и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Но сегодня он определённо желал свободы.
Майк так волновался, что проснулся за час до будильника. «Что ж, не буду тратить время зря» – решил он, и громко включил музыку. Сегодня для подзарядки из динамиков во всё горло «Van Halen» кричал – «Я встаю и ничто меня не расстраивает. Тебе не сладко, но я бывал в худших передрягах. И я знаю каково тебе, крошка. Тебе придётся брать удары на себя в реальной жизни. Разве не видишь, я стою здесь, опершись спиной на музыкальный автомат? Я не худший из тех, кого ты встречала. Понимаешь, о чём я? ...прыгай! Давай, прыгай!».* И Майк, подпевая, носился по комнате в одном белье, собирая рюкзак. Белая рубашка и новенькие джинсы уже наглаженные висели в шкафу. Осталось, только собрать в порядок рыжее гнездо на голове.
- Майк! Завтрак готов, – позвала за дверью мама.
- Иду! – крикнул он.
Ну вот, кажется и всё. То, что парень видел в зеркале его вполне устраивало.
Каким был на вкус завтрак, Майк не заметил, все его мысли занимало волнение. Отец с мамой торжественно проводили его аж до самых ворот с пожеланиями удачи.
Мэри была настолько стройной и изящной, что в её сорок пять со спины можно было подумать, что это порхает молодая девушка лет двадцати. Рыжие локоны непослушно спадали с плеч. Она была всё также свежа, и озорные огоньки по-прежнему сверкали в зелёных глазах, как и двадцать семь лет назад, когда они познакомились с Джеймсом Стюартом. Высоким французом, гордо носящего свой выдающийся, во всех смыслах, французский нос. Жгучим брюнетом с глубокими карими глазами. По прошествии лет изменилось немного, они продолжали любить друг друга и ценить всё, что создавали вместе.
Эта парочка недавно стала посещать уроки кубинской сальсы, поэтому их часто можно было наблюдать пританцовывающими. Мэри где-нибудь у плиты на кухне, готовящей ужин. А Джеймса у ксерокса, в ожидании тридцатой копии материала к завтрашней лекции. Он читает курс «о роли женщины в искусстве» в местной школе искусств. Коллеги привыкли, что он со странностями, и просто не обращали на это внимание.
Вот и сейчас, проводив сына, они шли к дому помахивая бёдрами в одном ритме и Мэри напевала что-то свинговое. Джеймс наклонил голову и поцеловал веснушки на её плече, они щедро рассыпались по щекам и шее. С первой встречи мужчина считал их милыми, и сейчас говорил, что веснушки лучшее украшение жены. Майк оглянулся, и увидев всю эту картину усмехнулся, в который раз благодаря судьбу, что появился на свет именно в этой семье.
Сегодня он решил не брать машину, а проехаться на автобусе. Нервы мешали сосредоточиться. Как на зло сегодня уже с утра пробки. И времени было с запасом, но он умудрился приехать совсем впритык. С остановки Майк бежал, не разбирая дороги, прыгая через клумбы, сбивая велосипедистов. У входа в университет он остановился отдышаться. Студенты сновали туда-сюда. Стало спокойней, он не опоздал. Вытерев пот с лица салфеткой, он
