— Ну? Успешно? Простила Жулька тебя? — спросил у Валета Шаурин. С долей иронии, конечно, но не без дружеского участия. Дружеское участие выражали внимательный взгляд и снисходительная улыбка.
— Нет, — буркнул Валя.
— Нет? — переспросила Алёна. — Было же просветление. На девичнике. Ну было же, да?
— Вот именно – просветление. Что-то ее сильно заклинило. Которую неделю темнота уже. — Валет повел плечами, так словно тесно ему было в пиджаке. Точно не терпелось его сбросить.
— Сочувствую, — улыбнулась Лейба.
— Лучше помоги. Мне теперь нужна помощь профессиональная, квалифицированная, у меня, кажется серьезный кризис в отношениях.
— Валентин, я с клиническими больными не работаю. С патологией, это не ко мне, а об адаптации тебе уже думать поздно, — весело усмехнулась ему в лицо.
Валет, оценив шутку Алены, хохотнул и припал к бокалу с шампанским. А потом выдохнул и расслабился на стуле.
— А я так на тебя надеялся, — вложил в сказанное все сожаление, на которое был способен.
— Вот дружеский совет я тебе могу дать.
— Для дружеских советов я всегда открыт.
— Женись на своей Жульке.
— Чего? — удивленно протянул Валет, невольно глянув на счастливых молодоженов. — Ну ты загнула!
— Да-да, точно тебе говорю. У вас будет все нормально, это ваша модель, вам весело так жить, вот и поддерживайте друг друга. А то, конечно, Жулька твоя в кризисе. Который год ей голову морочишь. Вот она и думает: нужен ты ей или нет. Семейные психологи, знаешь ли, рекомендует не затягивать период ухаживаний. Оптимальный: от шести месяцев до года. А от года до трех лет в браке надо уже детей заводить. А ты все развлекаешься. Вон у Игореши со Светочкой все правильно, теперь будем детишек ждать, — Алёна поджала губы, чтобы не рассмеяться.
— Ага, скажешь тоже, — скривился Бардин. — Мы никак отношения выяснить не можем, куда нам жениться, поубиваем еще друг друга.
— Так может в этом проблема?
— В чем? — повернулся Бардин к Шаурину, словно удивившись, что тот вступил в разговор.
— Может отношения вам надо выяснять чаще и основательнее, — с нажимом на последние слова сказал Ваня.
— Да куда уж чаще.
Алёна еле сдержала смех, прикрывшись неопределенной улыбкой, Ваня же, ничем не выдавая своей иронии, продолжил издеваться над Валетом:
— Мало выясняете. Видимо, Жулька твоя не удовлетворяется.
— Ой, у Жульки у самой манера, чуть что задницей повернулась и гори все синем пламенем, — махнул рукой Валька и бросил взгляд через зал, отыскивая Леночку.
— А ты что? — с искренним интересом невозмутимо продолжил Шаур.
— А я что? Да и ну ее тогда нахрен!
— Не, Валя, так нельзя, — со знанием дела сказал Иван. — Это, знаешь ли, как в той песне: снегопад, снегопад, если женщина просит… Тут ничего не поделаешь. Женщине нельзя отказывать.
Алёна прыснула со смеха. Валет посмотрел на нее с сомнением, потом заметил расплывающуюся на лице Шаурина язвительную усмешку и возмутился:
— Да чё вы гоните!
— Мы тебе даем совет, который ты так жаждал услышать, — поучительно сказала Алёна, запивая шампанским собственный смешок.
— И правда, Валя, сейчас Ленка поймает букет и все – не отвертишься. Будем еще одну свадьбу играть.
— Угу, — мрачно кивнул Валет, глядя, как гости потянулись к открытым стеклянным дверям.
Не без удовольствия Алёна пронаблюдала разговор Валета и Ивана. Безумно нравилась шауринская манера проявлять эмоции. Он не портил точеные черты лица активной мимикой — не кривлялся, не вздергивал брови, словно актер-мим. Все чувства его отражались на губах. В ироничной улыбке, дерзкой ухмылке, в их мягком поджатии, если сомневался, или в легком пренебрежительном напряжении. Тем эффектней это было и ярче. Одним только взглядом мог он выразить свое отношение с ситуации.
— Ну и чё сидим? — спросил Валет. — Пошлите, а то вон уже все будущие невесты в очередь выстроились.
— Да я как-то не особо горю желанием попасть в этот стройный рядок, — вполголоса проговорила Алёна, поднимаясь со стула.
Ресторан, в котором праздновали свадьбу Радченко, занимал отдельно стоящее здание, и был окружен живописным парком, куда, собственно, и двинулись гости. Нарядная толпа разбежалась по зеленому газону. Алёна смотрела на хохочущую Светку и раскрасневшегося от удовольствия Игоря. Они были уже немного усталые, но счастливые. По-настоящему счастливые. Света нашла ее глазами, но Алёна сразу покачала головой.
— А ты чего? — спросил Ваня, заметив ее жест.
— Нет уж, без меня, — засмеялась. — Я последняя в мире, кто желает выйти замуж, потому незачем искушать судьбу. Видишь, как тебе повезло. И я, наверное, единственная, кто не хочет тебе ярмо на шею повесить, Шаурин.
— Это существенно облегчает наши отношения.
— Несомненно, — самодовольно сказала Алёна.
— Пойдем тогда. — Он уверенно взял ее за руку и начал осторожно протискиваться сквозь толпу гостей.
Алёна сделала глубокий вдох, поняла, что Иван снова направляется к родителям. Сегодня она познакомилась с его отцом. И хотя знакомство было коротким, а разговор приятным и необременительным, существо ее до сих пор трепетало, такое мощное Шаурин-старший произвел на нее впечатление. Она, конечно, подозревала, что он внушительная личность, но не думала, что с первой же секунды попадет во власть его пронзительного магнетического взгляда, как в капкан, и застынет оцепенело. Теперь поняла, почему Ванька сказал, что с его отцом лучше знакомиться постепенно. И вообще он ее обманул. То есть, Алёна сама обманулась, когда познакомившись с его матерью, нашла сходство во внешности и привила Ивану какую-то характерную мягкость. Сейчас же, увидев отца, могла точно сказать, что Иван — копия Дениса Алексеевича. Несмотря на то что пообщаться им удалось всего ничего, чтобы сделать такой вывод, Алёне хватило и невербалики.
— Алёна, — приветливо ахнула мама Ивана, — а я тебя там высматриваю.
— Я решила не искушать судьбу, — ответила Алёна, одаривая вежливой улыбкой обоих родителей. Юлия Сергеева смотрела на нее тепло и радостно.
— Действительно. Не стоит вмешиваться в дела небесной канцелярии, — сказал Денис Алексеевич, глядя на девушку все с тем же строгим, но снисходительным любопытством.
— Мы уже уезжаем, — коротко сказал Иван. И хоть для Алёны это стало новостью, она кивнула, подтверждая его слова. Они попрощались и отошли.
— Какая экстравагантная у него дама, — проговорил Денис, провожая взглядом удаляющуюся пару. — И нескромная.
— Нет, — улыбнулась Юлия, — она скромная, но бесстрашная.
— Это, конечно, совсем другое дело.
— Конечно.
…Алёна вышла из ванной, томно вздохнула и прошла через гостиную на кухню. Шаурин уже белел рубашкой за барной стойкой. Сцепив руки на широких плечах, она на миг жарко прижалась к его губам, но едва теплые мужские руки скользнули по ее обнаженной спине, вывернулась и уселась напротив.
Ваня оглядел ее, Алёна взяла свой бокал с шампанским и, поймав шауринский взгляд, понимающе улыбнулась.
— Мурка, ты сегодня напялила самое пошлое, самое безвкусное платье, — с наслаждением сказал Шаурин.
— Почему безвкусное? — довольно переспросила она, ничуть не обидевшись на такой сомнительный комплимент. — Кружева сейчас в тренде.
— Потому что ты и так чистый секс, тебя надо упаковывать в футляр, а не обсыпать лепестками. Мне все время казалось, что ты голая. На тебе вообще есть белье?
Она отпила и улыбнулась влажными губами.
— Сейчас уже нет. Мне никто и никогда не говорил, что я чистый секс.
Иван покачал головой, глядя на нее чуть насмешливым и одновременно потяжелевшим от желания взглядом.
— Они все слепые.
Закатанные рукава белоснежной рубашки обнажали сильные загорелые предплечья; Алёна доверчиво положила ладони на его руки, придвинулась и, нагнетая интимность, заговорила сладко-вкрадчиво:
— Это для тебя, Ванечка. Я знала, что ты оценишь.
