— Друзья мои, река уступила нам дорогу в город. Войдем же в него без колебаний и страха, помня, что враги, на которых мы теперь двинемся, — те же самые, которых мы побеждали, хотя они имели при себе союзников и все были бодрыми и трезвыми, были вооружены и построены в боевой порядок. А теперь мы нападаем на них в момент, когда многие из них спят, другие пьяны и никто не соблюдает никакого порядка. Более того, когда они заметят, что мы уже в городе, они от потрясения станут еще более не способны к сопротивлению. Если же кого из вас тревожит то, что, как говорят, особенно опасно для врывающихся в город, а именно, что враги заберутся на крыши и станут со всех сторон обстреливать нас, то этого отнюдь не надо бояться: если какаято их часть и заберется на кровли домов, то у нас есть надежный союзник — бог Гефест. Двери их домов легко могут загореться, потому что створки дверей сделаны из финикового дерева и смазаны легко воспламеняющимся асфальтом. А у нас — много смолистой лучины, которая быстро загорится, много смолы и пакли, которые вмиг запылают большим пламенем, так что врагам, засевшим в домах, сразу же придется либо бежать, либо сгореть заживо. Однако пора, берите ваше оружие. Я сам с помощью богов поведу вас вперед. Вы же, Гадат и Гобрий, показывайте нам дорогу; ведь вам она хорошо известна. А когда мы будем в городе, ведите нас кратчайшим путем к царским дворцам6.
— Конечно, — согласились люди Гобрия, — не будет ничего удивительного, если ворота царского дворца окажутся даже не запертыми. Ведь сегодняшней ночью весь город предается разгулу. Однако перед воротами мы непременно натолкнемся на охрану: она всегда там стоит.
—В таком случае, — сказал Кир, — надо, не мешкая, идти вперед, чтобы застичь врагов по возможности врасплох. После таких речей они двинулись в путь. Всех, кто попадался им навстречу, они убивали на месте, но некоторые успевали бежать и укрыться в домах или принимались кричать. Люди Гобрия со своей стороны отвечали им криком, как будто они тоже принимали участие в гулянии. Продвигаясь как можно быстрее, они подошли, наконец, к царским дворцам. Тут воины, шедшие с Гобрием и Гадатом, обнаружили, что ворота дворца заперты. Но те, кто должны были напасть на стражников, застали их пьющими при свете яркого огня и вмиг разделались с ними так, как полагается с врагами. Поднялись крики и шум, которые услышали во дворце. Тогда царь приказал выяснить, что случилось, и некоторые из его людей, открыв ворота, выбежали наружу. Как только воины Гадата увидели ворота раскрытыми, они ринулись внутрь и, преследуя и избивая врагов, устремившихся обратно во дворец, добрались таким образом до царя. Они застали его уже на ногах, с обнаженным акинаком в руках. Воины Гадата и Гобрия тут же покончили с ним. Находившиеся при нем люди также погибли, кто — пытаясь прикрыться чемлибо, кто — порываясь бежать, а кто — защищаясь чем только можно. Между тем Кир разослал по всем улицам отряды всадников и велел им убивать всех, кого они застигнут на дороге, а тем, кто укрылся в домах, объявить через посредство лиц, понимавших посирийски, чтобы они там и оставались, и что всякий, кого застигнут на улице, будет немедленно умерщвлен. Пока воины исполняли этот приказ, к Киру пришли Гадат и Гобрий. Прежде всего они возблагодарили богов за то, что им удалось покарать нечестивого царя, а затем, проливая обильные слезы радости, покрыли поцелуями руки и ноги Кира. Когда с наступлением дня вражеские воины, занимавшие укрепленные цитадели, узнали, что город взят, а царь погиб, они тут же сдали и эти укрепления.
Кир немедленно занял цитадели, послав туда своих комендантов с отрядами воинов. Затем он разрешил выдать мертвых для погребения их родственникам и приказал глашатаям объявить, чтобы все вавилоняне начали сдавать оружие. Он велел предупредить, что если в какомлибо доме будет обнаружено оружие, то все живущие в нем будут казнены. Горожане немедленно стали сносить оружие, а Кир велел сложить его в цитаделях, чтобы оно было под рукой, если когдалибо в нем появится нужда. Когда с этим было покончено, Кир призвал к себе магов и, поскольку город был взят силою, разрешил им отделить для богов лучшую часть добычи и священные участки земли. После этого он стал раздавать дома и дворцы тем, кого он знал как участников проделанной кампании. При этом он распределял добычу так, как было когдато решено, а именно лучшее — лучшим. Если же кто считал себя обиженным, то таким Кир велел прийти и изложить свои жалобы. Вавилонянам он предписал возделывать землю, вносить подати и быть в услужении каждому у того, кому он был отдан. Наоборот, персам — участникам похода и союзным воинам, которые пожелали остаться у него, он предоставил право вести себя господами в отношении тех, кого они получили в услужение. Себя самого Кир также хотел теперь окружить такой обстановкой, какая по его мнению, подобала царю. Однако он решил сделать это с согласия друзей с тем, чтобы потом возбуждать в них как можно меньше зависти, когда он станет появляться на людях в редких и торжественных случаях. Для этого он прибегнул к следующей уловке: пришел с наступлением дня в такое место, которое казалось ему наиболее подходящим для его цели, и стал там принимать всех, кто хотел о чем-либо спросить, давал им ответы и отпускал. Как только люди узнали, что Кир принимает всех желающих, они устремились туда во множестве; при этом изза толкотни тех, кто пытался подойти поближе, поднялся крик и начались ссоры. Гипереты старались, как могли, пропускать людей по порядку. Когда же, расталкивая толпу, появлялся тот или иной из друзей Кира, последний, протянув руку, притягивал их к себе и говорил:
—Друзья мои, подождите, пока мы управимся с этой толпой, и тогда поговорим спокойно. Друзья ждали, но толпа стекалась все больше и больше, и вечер наступил прежде, чем Кир получил возможность поговорить с друзьями.
