Иисус прибыл на возвышенность Фаворь и обратился к Отцу Небесному в молитвах. Через мгновение стал опускаться на землю шар. "Иисус, войди. Мы хотим узнать о Твоих впечатлениях в данный момент пребывания здесь". — "Братья, что можно сказать: лично пока Я доволен. Но люди еще полностью не готовы поверить. Даже среди Моих Учеников есть сомневающиеся. Видят и не верят". — "Ничего, Иисус, главное — положено начало, мы просим Тебя: будь чаще среди людей, пусть видят Тебя все живым". — "Да, да, Я знаю все". — "И готовься. Мы заберем Тебя, и подготовь Александра". — "Я это уже сделал, он согласен". — "Сейчас Ты можешь отправиться к своим Ученикам. Иисус, постарайся уделить больше внимания Давиду, он ведь нам нужен на Земле". — "Хорошо, Я все сделаю да и все успею. Когда Меня будете забирать, пусть Иоанн снова войдет и посмотрит на всю информацию, о которой он будет писать".
— "Что ж, так и быть. Все, Иисус, до встречи".
— "Очнитесь, уже солнце высоко, смотрите, Учитель вернулся". — "Но Я ненадолго, Мне нужно посетить некоторых Моих знакомых, вы же идите в Вифанию, Иерихон и Вефавару, посетите Ефремь и рассказывайте людям о Моем воскрешении, пусть знают, ибо пришло то время, и каждый должен знать обо Мне, как о Господе Боге. Когда посетите селения, возвращайтесь в Иерусалим, Я вас там найду". — "Иисус, возьми меня с собой". — "Давид, пойми, нельзя Мне, но Я скоро поговорю с тобой. Не думай ни о чем плохом, иди с Учениками, а Я буду рядом с тобой и Матерью Марией".
Иуда искал встречи с Иисусом, но не знал, где Его можно найти, а весь Иерусалим только и говорил о воскрешении Иисуса Христа. Слухи пугали его, он настораживался и в трусости своей уединился. Жил он один в одной из брошенных хижин. И вот однажды вечером почувствовал что-то неладное, что в своей хижине он находится не один. "Кто здесь, отзовись, хотя о чем я спрашиваю, Иисус, Ты?" — "Да, Иуда, Я, твой Учитель, которого ты предал". — "Господи, Ты стоишь передо мной живой и невредимый". — "Да, Иуда, ибо Я Господь, чему и учил тебя". — "Прости меня, Иисус". Иуда упал на колени. — "Прости, если сможешь". — "Нет, Иуда, проси прощения у совести своей, пусть она решит, что с тобою делать. Я пришел сюда не судить тебя, просто посмотреть в продажные твои глаза. Стал ли ты богатым после Моих страданий и мучений?" — "Нет, Учитель, я нищий". — "Иуда, со Мной ты имел все. Что же тебе не доставало, ответь Мне?" — "Прости, жадность погубила меня". — "И куда же ты дел тридцать сребреников, что на них приобрел, кроме унижения? И все же, где деньги?" — "Я их вернул в синедрион". — "А знаешь, что они с ними сделали?" — "Нет". — "Их не приняли в казну, ибо на серебряных монетах кровь Моя, Божья кровь, муки и страдания Мои. Но я доволен тем, что ты признался Мне в своей вине. Лучше бы ты, Иуда, не родился на белый свет". — "Прости меня, Иисус".
— "Я тебе уже ответил: в самом себе ищи прощения. Я с тобой не прощаюсь и говорю: до встречи в Просторах Небесных". Иисус исчез. Иуда закричал не своим голосом: "Господи, поверь мне, поверь. Виновен я, виновен. Что мне делать сейчас с собой, как мне жить дальше?! Я больше так не могу".
Осия подбежал к дому священника Даниила. "Фу, слава Богу, хотя бы он был дома". Постучал, послышался пьяный вопль: "Чего стучишь, уходи, я уже ничего не боюсь, тем более Варавва мертв". Осия вошел. "Даниил, ну и запахи у тебя тут стоят, у тебя что, родник из вина в доме?" — "Заткнись, гнида, я тебя не боюсь". — "Вот посмотри сюда — нож Вараввы, а Варавва рядом со мной". Даниил посмотрел по сторонам. "Осия, я не пойму, кто из нас пьян: ты или я? И что ты вообще хочешь от меня?" — "Ладно, Даниил, скажи, где можно мне найти Иуду Искариота". — "А, ту гниль, он всегда дома сидит взаперти. Черт его попутал, вот он и боится выходить из своей хижины". — "Даниил, а где же его хижина находится?" — "Здесь недалеко, рядом с храмом. А зачем он тебе нужен?" — "Хочу привет ему передать от Вараввы". — "Смотри, этой скотине еще что-то и передают, а обо мне все забыли. Осия, сядь, выпей со мной". — "Я не откажусь, мне сейчас самый раз". — "Что, женщину нашел?" — "Ага, ее. Только она без грудей". — "Осия, таких не бывает". — "Бывают, Даниил, бывают". — "Ну хватит шутить, пей еще". — "С меня достаточно, Даниил, мне пора, а то не успею". — "Туда всегда можно успеть, если она пообещала, значит ждет". — "Ждет, ждет, Даниил". И Осия на радостях выскочил из дома Даниила. Стояла ночь. Осия подошел к хижине Иуды. "Как же поступить: отрезать ему голову, как там в крепости мы резали, или распять его? Ну ладно, сначала войду, а там видно будет". Он толкнул дверь. "Да она не заперта, может, его дома нет". Осия достал нож и вошел вовнутрь хижины. "Иуда, где ты, отзовись, негодяй, а то мне и так страшно". Осия чего-то коснулся, при лунном свете увидел висящего Иуду. "Боже мой, Варавва не простит мне, опоздал я, бедняга сам себя порешил, не выдержал. Мне кажется, что кто на Бога поднимет руку или осквернит Его, то сразу у себя найдет слабое место и отойдет туда, откуда светит луна. Что ж, надо его снять и обрезать веревку". Осию шатало вино, его чуть совсем не свалило на пол. В темноте он взял что-то, подставил под ноги, встал, но упал и, падая, не веревку обрезал, а распорол живот бедняге. "Что же это такое? На веревку не похоже, что-то скользкое. Все понятно, нужно уходить, а то подумают, что я его повесил и после хотел съесть". И он, шатаясь, вышел из хижины. Придя домой, снова выпил вина и прилег. — "Все, Варавва, уже ты меня не ударишь, я все сделал" — громко проговорил Осия. — "Молодец, Осия". —
