Господня Истина Святых Апостолов

мне изложил до мельчайших подробностей, и, в принципе, знаю все, но дело не в этом. Скоро сюда прибудут духовные овечки из синедриона, и когда я вас всех здесь соберу, то мы начнем новое следствие. Сколько оно будет длиться — я не знаю. Пусть это будет год, два, но все равно после этого будет суд, суд справедли­вости, ибо вы казнили, повторяю вам, не простого ни­щего, думаю, тем самым вы казнили весь белый свет, потому что я видел, как негодовали Небеса, и мне бы не хотелось находиться на вашем месте". "Вот зверь, я бы хотел видеть тебя на нашем месте, ишак ты без­мозглый", — подумал Понтий, но сказал: "Что ж, Ти­верий, мы согласны, будем ждать нового следствия. Мы можем быть свободны?" — "Да, Ирод пускай идет, а ты, Понтий, останься". Антипа покраснел, его одолели темные мысли: с чего бы это? "Антипа, ты свободен". Он молча вышел.

— "Понтий, скажи мне, не отразились ли на атом твои постоянные ссоры с Иродом?" — "Да нет, ни в коем случае. Мы оба знали Иисуса и неоднократно встречались. В отдельных случаях он нам помогал". — "И вы решили отблагодарить Его таким страш­ным наказанием?" — "О Боже! Тиверий, тебе легко рассуждать и винить нас, но посмотрел бы ты на свя­щенников, что они вытворяли с Ним и Его Матерью. А люди, люди? Даже те, кому Он помог, как они могли кричать и требовать, жаждать Его смерти? Лично я виновным Его ни в чем не считаю". — "Понтий, на твой взгляд, как к Нему относился Антипа?" — "Мне трудно ответить на это. Мне кажется, он уважал Иисуса, но боялся признать это даже предо мной, ибо на его совести еще один грех — голова Иоанна Предтечи. Вот после этого он как бы замкнулся в себе". — "Скажи, а этот, как Его, Иисус, да Иисус, смог бы ли что-то изменить между людьми, если бы сейчас Он был жив?" — "Думаю, что да. Он бы мог сделать многое, ибо за Его спиной стоял весь Простор Небес­ный". — "Идиоты, что вы наделали? Я бы мог Его возвысить, как Бога и использовать в своих целях. Понимаешь ли ты это?" — "Я-то понимаю, только, Тиверий, Он бы не понял тебя". — "Я бы Его заста­вил, на коленях бы просил Его, но заставил бы, и Он подчинился бы мне". — "Нет, Тиверий, Он был на­стоящий, истинный Бог и не позволил бы Себя ис­пользовать в твоих корыстных делах. Он бы мог тебя наказать, и ты бы ослеп или потерял дар речи, ибо в этом Он был силен, хотя делал обратное. Он исцелял и помогал, никому не отказывая". — "Если все дей­ствительно так, то вы пред Ним с Антипой просто умалишенные люди". — "Тиверий, пусть лучше суд это решит". — "Хорошо, ты можешь идти. Но учтите, вы мне в любую минуту можете понадобиться".

Антипа ждал Понтия на улице. "Что он хотел от тебя?" — "Ничего, он обнял меня и поцеловал, сказав, что мы с тобой ишаки лопоухие. И больше ничего. Хотя понять Тиверия трудно. По нему видно, что он играет и хочет остаться чистым. А ведь по его приказу сколько мы убили виновных и невинных. Так что, Ирод ты мой ненаг­лядный, были мы ослами и помрем, предстанем пред Иису­сом такими жалкими овечками, что стыдно нам будет пред всем Царствием Божьим". — "Понтий, идем ко мне". — "Да нет уж, изволь. Я боюсь, что могу напиться и буду приставать к твоим сожительницам, а у тебя удар очень сильный. Лучше пойду я к себе, проведу сегодняшний день с Клавдией. А на днях мы встретимся с тобой, судя по всему, снова у Тиверия. Так что ослик, да нет, ишак, иди один в свою обитель и наслаждайся прекрасной жизнью, что подарил нам Господь Бог, а мы Ему своей безмозглос­тью отблагодарили сполна, честь нам и слава, только не от Небес, а от преисподней, ибо там наше место. А тебе, Антипа, еще ниже предстоит посетить место, ибо на тебе еще висит смерть Иоанна Крестителя. Но не бойся, все равно будем рядом". — "Бессовестный ты, Понтии". — "Нет, мы оба бессовестные. Совесть в Иерусалиме оста­лась, а здесь лишь наши тени. Нас уже, можно сказать, нет". — "Ладно, ступай с Богом, хотя... Стой, смотри, это же Даврий идет, давай поговорим с ним".

— "Мир тебе, Даврий". — "Мир вам". — "Мож­но ли нам с тобой поговорить?" — "Но разве я мало с вами беседовал в Иерусалиме?" — "Извини нас, но мы хотим знать, не казнят ли нас после суда?" — "Ничего убедительного я вам не могу ответить, хотя мне жалко вас. Но обернитесь назад и посмотрите на ваши деяния. Извините меня", — и Даврий удалился.

Антипа обернулся: "Понтий, я ничего не вижу поза­ди себя". — "Эх ты, царь ты, царь галилейский... Вижу, что ты совсем уже выживаешь из ума. До встречи".

Антипа возвратился домой. К нему подошла Иро­диада. "Антипа, что с тобой?" — "Иродиада, дай мне лучше вина, и побольше". — "Ты мне скажи, о чем Тиверий с вами беседовал?" — "Все о том же. О Предтече и Иисусе". Иродиаду затрясло. "Соломия, я думаю, что тебе срочно нужно покинуть Рим и где-то скрыться, пока здесь все это закончится". — "Мама, так и будет, ведь я уеду к своему мужу". — "И чем быстрее — тем лучше будет для тебя. Антипа, я пра­ва?" — "Иродиада, в чем-то ты права, но не во всем. Никакое бегство не поможет, а лишь участь продлит". — "И все-таки Соломия уедет". — "Делайте что хотите, я вам не советчик уже, ибо один раз вы меня уже наказали. Но смывать грех нам придется всем вместе". — "Не говори с нами больше так, ведь ты знаешь, как мы тебя любим. И, как бы ни было, я все время буду находиться рядом с тобой до конца дней наших". — "Спасибо тебе, Иродиада. Пусть Соломия все-таки покинет Рим — найдет где-то укромное ме­сто и ждет там нас с тобой. Но учтите, чтобы о нем никто не знал, даже Понтий Пилат. Пусть Соломия заберет драгоценности, сбережет их до нашего прибы­тия. Я чувствую, что нам трудно придется доживать свой век. Иродиада, я прошу тебя, отправляйся и ты вместе с Соломией, я же вас найду". — "Но, Анти­па..." — "Нет-нет, я так