Ясия
{Возраст 31 год, рост 178 см, вес 65 кг.}
Мне требуется обязательный намаз, но все девушки говорят, что здесь, на лунном модуле, запрещено молиться. Тогда и дети НАШИ будут отлучены от общения с Аллахом, это так? Но у нас в Азербайджане не говорить с Богом всё равно, что не дышать. Заполняя анкету перед отправкой СЮДА, я подробно описала свои духовные предпочтения, и мне обещали не препятствовать их исполнению, но здесь, в этом ужасно тесном и душном помещении, без окон и дверей, я ощущаю своей душой то, что, наверное, чувствует бедная овечка, загнанная в сарай, без окон и дверей. Да, я знаю, что не имею права плакаться об отсутствии полноценного земного пространства, Н МОЛИТЬСЯ МОЖНО ИЛИ НЕТ? Я молю про себя, в душе своей, но предки мои посчитали бы меня вероотступницей.
Сценарий Б.
GEO просматривает все записи в планшетах, ходя в периметре 3 на 3 метра. Он чем-то изрядно недоволен, но старается это не показывать посматривающим на него с толикой обидчивости девушкам. Красивый эластичный нижний костюм его серебристого цвета делает его похожим на биоробота. Он и сам рад им быть, не испытывая ни малейшего полового влечения к прекрасным женским особям данного экспедиционного модуля.
Он спешно одевает верхний холодостойкий костюм, цепляет на спину три баллона с дыхательной смесью, обувается при помощи Ясии и Берты, что-то говорит (неизвестный для женских ушей язык) по связи с Земным Центром Управления, долго глядит в глаза Ясии и выходит наружу. Девушки печально провожают его ускользающую от их чар поджарую фигуру, и каждая ищет спрятанные окна этого проклятого модуля, хотя 2 часа назад они не желали ничего, кроме земной славы.
Тем временем «биорот» GEO направляется к воздушной палатке Агасферы, сходит в неё без всякой запинки и там начинается такой диалог.
Он: Сколько часов осталось для родовспоможения?
Она: около 36.
Он: Вы обещали в своём институте намного меньше.
Она: мы пользовались устаревшими данными. Тем более - то были абсолютно, теоретические гипотезы НФ.
Он: Вы хотите сказать, что планы меняются?
Она: меняются не планы, а степень вашей психологической устойчивости к экстремальной обстановке.
Он: Что требуется для младенцев в первые часы их появления на свет?
Она: обычные гигиенические процедуры для матери и ребёнка. Ева знает что делать.
Он: У неё подозрительная эйфория.
Она: обычный женский оргазм вне плоти и крови.
Он: А разве такой существует?
Она: вы… были рождены мужчиной… вам сложно это понять.
Он: Я и сейчас Мужчина, вам прекрасно это известно, миссис Благинки!...
Она: увы и ах, вас сделали гермафродитом, с вашего же согласия (Агасфера издевательски громко смеётся).
Он: Хотите, я докажу ФИЗИЧЕСКИ свою мужскую состоятельность? Я готов к этому, нужно ли только ваше благорасположение к моей персоне. Не могу же я вас изнасиловать на виду у всех!
Она: дорогой мой друг, а кто нас видит? Тем более разве не ЭТИМ вы занимались с этими оплодотворёнными вашим семенем девицами? Они мечтают о славе ТАМ, и о жизни ИХ ЧАД ЗДЕСЬ, но в глупых их головках не возникают ли мыслишки переживаний УЖЕ НЕ ЗА СЕБЯ?
Он: Я не смог понять, заметили ли они ускоренное развитие плода или нет.
Она: наивный вы мой, женщины ещё более хитры, когда собираются оставить потомство.
Он: Мне это неизвестно.
Она: увы.
Он: А что Елеазара?
Она: я отправила её искать воду.
Он: И она пошла, совсем не успугавшись?
Она: увы и ах. Забитое наукой существо.
Он: И она найдёт воду?
Она: найдёт. Я в этом уверена на все двести.
Он: Хорошо.
Глава 5
ТоЯ видел подозрительно нереалистичный сон.
…Проспект «Правды» № 47… Я иду в обнимку с Витей Левашовым, у нас по бутылке шампанского, кто-то из нас что-то поёт, и тут нам навстречу, с серой метлой, аля русский дворник, выбегает растрёпанная, вся скукоженная Зоя Вездесущая, царица ранних и поздних рассветов-закатов, мечта любого революционера, знающая всю гармонию великих бранных слов, с которыми любой враг – уже не враг, а так. Дорогая наша кареглазка Зоя свет Никитична, здравствуйте!
Почему я в начале своей «исповеди» не сказал о Вите Левашове, я сам не знаю. Прости меня, мой друг безвинный, но в дружбе честь мы сохраним! Без Вити не было бы Выборга и всего Питера-Перепитера. И Ленинграда. Он лично знал великолепную двоицу АБС, и однажды даже сумел-таки стать виновником потери одной из рукописей этих богов. Свои рукописи я бы этому чудику не доверил, и когда во сне этом мы зашли в мою каморку, однушку, оставшуюся от матери моей матери, я перво-наперво убрал в шкаф стокилограммовой подъёмности свои нетленные творения от греха подальше. Мог возникнуть самый непредсказуемый пожар, взрыв газа, прорыв мусоропровода, водопровода, гавнопровода и так далее по списку МЧС. Мои творения – всегда шедевры для меня одного, и даже непредсказуемый живодёр GEO был чувствительным отголоском недр моей бездонной души, заваленной множественными рукописями с моими закорючками, которые ещё не видели свет Божий. Секрет, как любили говорить в нашей ошской части 126-ого мотострелкового полка, краснознамённого и Ленинонаправляемого. «Secret», и пусть весь мир подождёт, как любят говорить за чашечкой утреннего чая с бисквитами английская королева и английская кухарка.
И всё же в этом сне про свою рукопись, свой роман-откровение Витьке я проболтался как на духу. Он даже не потушил окурок в слоновьей пепельнице, как энквэдэшник, схватил меня за грудки и процедил, выпуская сигаретный дым в потолок, словно тот самый слон, и сказал: я должен ЭТО ПРОЧИТАТЬ. Я стал моментально искать пути к отступлению, мол, дал одному кенту стилистику проверить и поправить, у самого с лексиконом явные предосудительные конфузы с детства, но Витька Левашов как истинный фантаст мне и не думал верить. Ты мне друг или как? Короче, лёд тронулся, господа присяжные заседатели. И В.Н. Левашов получил всё-таки шесть листов машинописного текста с синими пометками там и сям. Пришлось и пачку сигарет добавить, ибо фантасты дымят хуже всякого везувия и прочих кракатау.
Честных минут пятнадцать стояла шуршащая как полевая мышь тишина. Затем в Вите пробудился русский демократический критик что-то с чем-то (смесь Белинского с Чернинским), задымился, превознёсся, открыл в себе всю мудрость человекоподобных, дал мне, гаврошу в калошах, знать всё что он думает о таких графоманах, как я.
- Лев, это же гениальное прозрение Будущего! – Витя меня оглушил воловьим бичом.
- Витя, я сейчас налью по стакану, и ты возьмёшь все свои слова обратно.
- Успокойся, и слушай. Сколько тебе осталось?
- Ты о днях бренных?
- О романе твоём, Леопольд.
- Леопольдом меня даже мама не называла.
- Потому что она была мачехой.
- Возможно, не буду спорить.
- Итак…
-
