Мужчина был высок и худощав, даже плащ не скрывал его изящного телосложения. К сожалению, мужчина стоял таким образом, что тени, падающие от деревьев напротив, полностью скрывали его лицо, по голосу же Уитни не могла определить, знакомы они или нет. И в данной ситуации не понятно, что было предпочтительнее. Если знакомы, ей не избежать дальнейших расспросов и кривотолков, если же перед ней стоял незнакомец, что вероятнее всего, невольно напрашивалась мысль — что от него следовало ожидать?
Гадать и теряться в загадках — занятие бесполезное. Придется действовать наугад и с осторожностью.
— Вы не слышали, как я подошёл, — ей показалось или в его слова просочилась легкая ирония.
Вот это уже хуже. Когда молодой человек, не важно, к какому виду принадлежащий, проявляет неуважение с первых слов, следует как можно скорее избавиться от его общества. Что Уитни и намеревалась сделать.
Отдохнуть и собраться с мыслями, обдумать визит к мадам Ирмис ей не удалось, но обстоятельства требовали незамедлительных радикальных действий. И как некстати вспомнилось, что небольшой пистолет с серебряными освещенными пулями остался лежать на комоде, в гостиной. Спешила Уитни, покидая свою небольшую, уютную квартиру, голова была забита предстоящим визитом к мадам. А с пистолем она сейчас себя чувствовала бы поуютнее.
Дуреха.
— Бывает, — Уитни как можно беззаботнее пожала плечами и поднялась, намекая, что разговор ей нежелателен, и незнакомец побеспокоил её зря.
Теперь между ними находилось не более трех шагов. Надо прекращать разговор и раскланиваться.
Но у кого-то были другие планы на сей счет.
— Так значит, Вы не нуждаетесь в моих услугах, — снова в ранее выбранном духе заметил молодой человек, а Уитни так и подмывало ему бросить ответить, что ни в чьих услугах она не нуждается. Вовремя прикусила язычок — её ответ выглядел бы хамски и…мог позволить непрошенному собеседнику сделать неверные выводы, что он разговаривает с ночной феей. Какая ирония! Менее часа назад Уитни покинула заведение, где обитали ночные феи, сейчас же её запростомогли принять за одну из них. Будет наукой. Не следует разгуливать одной по ночному Бьюри без сопровождения. А если уж вышла, то, будь любезна, оставаться в седле или в экипаже.
— К сожалению, нет. Если Вы позволите, я продолжу путь… — Уитни сознательно сделала небольшую, но эффектную паузу с правильно выбранным акцентом, — самостоятельно.
После подобного замечания любой джентльмен непременно должен покинуть даму. Так полагалось по этикету.
Полагалось, но некими не исполнялось.
В полумраке мелькнули белоснежные зубы.
— А если не позволю?
Вот тут Уитни поняла, насколько опрометчиво поступила. Вечер такой? Или она напрочь позабыла об осторожности? Поверила, что Богиня ей благоволит, и расслабилась? Так рано. Да и благосклонность Богини — вещь недолговечная. Сегодня она тебе покровительствует, завтра — другой девушке. Ох, капризна, Всемилостивая, капризна…
Пришлось собрать волю в кулак. Чуть вздернуть подбородок, показывая, что слова негодяя не напугали её, хотя на самом деле, от накатившего страха, у Уитни подгибались колени. Но она хорошо помнила уроки отца, один из которых гласил: показать противнику страх — уже проиграть наполовину. Уитни проигрывать не собиралась. У неё впереди очень важные дела.
Особенно через три дня.
И оскорблять себя кому-то она не позволит.
— Вы ведете себя неучтиво по отношению к леди, — процедила она холодным тоном и даже порадовалась, что не видит лица собеседника. — И предупреждая Ваши дальнейшие слова о том, что леди не гуляют в одиночестве ночью по парку, замечу — со мной случился неприятный инцидент, о коем Вам поведывать я не собираюсь. Задержалась за городом, вынуждена возвращаться в сумерках. Моя лошадь устала. Да и я тоже. Чтобы отдохнуть и перевести дыхание, остановилась в парке, надеясь на уединение. Если бы мне нужна была помощь или чьё-то вмешательство, я бы непременно уже воспользовалась чьими-то услугами. Ваше же присутствие нахожу навязанным, тон — неучтивым. Поэтому прошу оставить меня и следовать далее своей дорогой.
Отчитав незнакомца, Уитни развернулась, намереваясь уйти, и тут случилось то, на что осмелились бы немногие. Или те, кто попирает Закон.
Уитни бесцеремонно схватили за руку, удерживая.
Девушка ахнула от возмущения и резко обернулась. Такого хамства она не ожидала даже от ночного незнакомца! Она уже открыла ротик, чтобы продолжить гневную тираду, и непременно так и сделала бы, если бы не одно обстоятельство. Незнакомец, чтобы удержать её, сделал шаг вперед и вышел из тени, и теперь Уитни смогла рассмотреть его лицо.
Лучше бы он оставался в тени.
Она не ошиблась, предположив, что перед ней вампир. Худое лицо, выступающие скулы, тонкие губы. В целом, довольно миловидное лицо с тонкими аристократическими чертами. И всё бы ничего, если бы не пара обстоятельств.
Вампир был молод. Уитни даже сказала бы, что перед ней находился подросток, и, если переводить возраст вампира на человеческий, она дала бы ему лет четырнадцать-пятнадцать. Мальчишка. Опять-таки, с зарвавшимся юнцом она как-нибудь справится.
Если бы не его глаза.
Красные, налитые кровью.
У Уитни перехватило дыхание, на жалкий миг она забыла, как дышать, воздух разом закончился в груди, а страх, легкий, естественный в её ситуации, обострился и обрушился с новой оглушающей силой. Никогда ранее Уитни не сталкивалась с вампирами, у которых были красные глаза. По правде говоря, она вообще старалась держаться подальше от представителей данного вида. Считала их холодными, бездушными, и да, опасными, несмотря ни на что. И тут, пожалуйста. Уитни была достаточно осведомлена, и знала, красные глаза у вампира — это некая специфическая болезнь, присущая только данному виду. Характеризуется голодом, несдержанностью, внезапными вспышками ярости. И всё на фоне гормонального подросткового возраста. Поговаривали, что у носителя некого древнего рода есть ген, имеющий странную пугающую особенность, которую до сих пор не смогла победить современная медицина. При вступлении в фазу взросления подросток-вампир испытывал наряду с сексуальным голодом ещё и голод физиологический, который не могла утолить искусственная кровь. Опять же, по слухам, родители данных детей, знающие о назревающей проблеме, во избежание огласки и дальнейших неприятностей, увозили детей за Красные Холмы, где проживали красавицы-кудесницы с миндальным разрезом глаз. Девушки с удовольствием учили молодых вампиров искусству любви и позволяли пить из себя кровь, за что получали баснословное вознаграждение. И странное дело, кровавый ген успокаивался и более никогда не беспокоил юношу. Насыщался. Все оставались довольны.
В их же обществе употребление крови из человека каралось смертной казнью. Даже не было ни одного увеселительного заведения, действовавшего подпольно, согласного на предоставление запретных услуг. Слишком велико было наказание. Казнили не только вампирское чадо, всю его семью, а так же тех, кто способствовал развращению общества. Мадам и других ушлых деятелей так же касалось наказание. Желающих расстаться с жизнью, даже за огромные деньги, не находилось.
