В её будуаре.
Кровь начинала отчаянно стучать в висках при одних воспоминаниях, как он рвал и метал в кабинете, ожидая возвращения Призванных Стражей. Те, при желании, могли становиться невидимыми для людей и служили идеальными наблюдателями. Стражи принесли благую весть — девчонка чувствовала себя хорошо, праздно проводила время, почитывая книги и отсыпаясь.
Ах, чертовка. Ах, плутовка.
Киан едва удержался от соблазна, чтобы не проникнуть к ней в будуар как-то ночью, чтобы хорошенько отшлепать по очаровательной маленькой заднице. Останавливала обида, что плескалась на дне её глаз, когда она покидала его кабинет в порту. Нелепо вышло. Но и разговор про отца ни разу не заводила. Он думал — зачем бередить раны?
Он всё правильно рассчитал — Уитни пожелает попасть на могилу отца. С её-то характером. Оставалось только подождать её прихода.
И вот она здесь — в его объятиях.
Снова с готовностью отвечающая на его ласки.
Уитни задыхалась. Голова немного закружилась. И всё же… Всё же она прижималась к груди Киана, позволяя себя целовать с нарастающей страстью.
Девушка, не заметив как, пробралась за ворот сорочки и дотронулась до горячей кожи Киана.
Горячей?!
До неё сквозь некую пелену пробралось осознание, что тело Киана более теплое, чем должно быть у человека, пребывающего в здравии. Прозвучал предупредительный звонок — что-то не так. Ранее, когда она прикасалась к нему, у неё не возникало подобных ощущений.
Издав непонятный звук, девушка прервала поцелуй и уперла руки в мужскую грудь.
Киан, продолжая дышать часто и прерывисто, недовольно свел брови на переносице.
— Уитни?
— Киан, тебе не здоровится? — обеспокоенно спросила она, пристально всматриваясь в его лицо.
Зрачки не расширены, испарины нет. Ничто в его облике не выдавало повышенную температуру тела.
Тот мотнул головой.
— Я превосходно себя чувствую. И готов продолжить.
В доказательство своих слов, мужчина снова привлек девушку к себе, дал ощутить своё возбуждение.
Но Уитни не так-то просто было отвлечь.
— Нет, что-то в тебе не так, — сказала и с этими словами принялась расстегивать первую пуговицу на сорочке. Получилось у неё быстро и ловко, мужчина не смог вовремя воспротивиться.
— Уитни…
— Киан, что это? Опять…?
У неё не было слов. Все слова застряли в горле, когда она увидела, как под его кожей вновь полыхает пламя. Языки огня лизали кожу изнутри.
Помрачневший Киан быстро застегнул сорочку и отошёл от девушки на пару шагов.
— Ты не должна была этого видеть.
— Ты мне об этом как-то уже говорил! — Уитни готова была ринуться за ним и лишь в последнюю секунду остановилась. На её лице отчетливо проступило беспокойство. — Это он? Твой зверь? Но почему… откуда…
Речь получалась сбивчивой, но тот, кому она предназначалась, её понял.
Добродушно усмехнувшись, Киан оперся бедром о стол и скрестил руки на груди.
— Уитни, по тебе скучал не только я, но и мой зверь. Три дня. Ты не была со мной три дня. Безумно долго.
Уитни нахмурилась, а потом решительно начала расстегивать камзол амазонки.
Мужчина понаблюдал за ней и задал напрашивающийся вопрос:
— И что ты сейчас делаешь?
— Как что?! — воскликнула Уитни, продолжая избавляться от верхней одежды. — Необходимо погасить пламя! Тебе же больно!
Он оказался рядом в один миг.
Сжал руками её лицо, вынуждая посмотреть на себя.
— Уитни, я терпел три дня. Потерплю ещё несколько часов. Нам надо отплыть. А вот ночью… Ночью я приду к тебе. Кстати, наши каюты так же будут смежными.
Уитни замерла в его руках, пытаясь угомонить не на шутку разбушевавшееся сердце.
И вот что это сейчас было? Её реакция…
***
Оставалось надеяться, что у неё не обнаружится морской болезни. Не хотелось бы провести долгие недели на кровати, не в состоянии оторвать головы от подушки.
Каюта понравилась Уитни, правда, в размерах значительно уступала каюте Киана. Вся её обстановка ограничивалась большой кроватью, заправленной атласным покрывалом в теплых бежевых тонах, прикроватной тумбой из красного дерева, небольшим отделением шкафа и парой кресел. Рядом с кроватью, на мягком ворсистом коврике, кто-то заботливо поставил теплые домашние тапочки. На кровати лежал бумажный сверток, который Уитни из-за тусклого света немногочисленных свечей не сразу заметила. Когда подошла ближе и открыла, удивленно отпрянула назад. Из нежного розового шелка, вставками из сетки, обрамленная необычайно красивыми кружевами с мелкими цветами из ленточек перед ней предстала ночная сорочка — стыд и срам эпохи, нелепая и завораживающая выдумка Люси Дарр-Гордон. Застыв на некоторое время от изумления, Уитни не могла решить, как ей реагировать. "Долой скромность, да здравствует соблазн и чувственность!" — девиз этой странной модельерши теперь не казался ужасным. Находящаяся в её руках вещь была настоящим произведением искусства, верхом изящества, сулящим неизменную победу обольщения в любой схватке с противоположным полом.
Уитни не смогла сдержать улыбки. Вот Киан…вот паршивец… Получается, он знал, что она прибудет на «Кетцалькоатль». И подготовился.
Правила приличия требовали, чтобы она немедленно или вернула подарок хозяину или спрятала его куда подальше. Но какие правила приличия между любовниками?
Загадочно улыбаясь, Уитни вернула сорочку на кровать. Время этого розового безобразия наступит чуть позже.
Непременно наступит.
Уитни посмотрела на свой чемодан, и довольная улыбка медленно сползла с её лица.
Тетушка Галатея, прости.
Уитни написала ей письмо, в котором подробно рассказала обо всем. О дневнике отца. О загадочном острове Тезоратле. О своем неверие в гибель папеньки.
Поведала она и о том, что у неё состоялся разговор с мсье Редрасом, за которым он сообщил, что его люди хоронили экипаж «Стока». Не стала лукавить и о причине своего непотребного побега, что, несомненно, вызовет в обществе лавину сплетен. Тут Уитни предоставила тетушке полный карт-бланш. Зная её, можно не волноваться. В виду последних сплетен, тетушка обрисует историю с её отплытием на судне Редраса, как побег влюбленных.
