– Кстати, этот Дуров обладал незаурядными художественными способностями и по нашей просьбе нарисовал портрет разыскиваемого нами лица, который приобщён к делу. Не хотите взглянуть на него? Нет? Ну как хотите.
Другой немаловажный документ, который я хочу вам зачитать, является показаниями старшего лейтенанта Гаврилова.
«…В конце декабря 1941 года, точную дату не помню, в отдел милиции № 1 по улице Якубовича, где я проходил службу, прибежал паренёк. Из его сбивчивых объяснений я понял, что в квартире, расположенной по адресу переулок Пирогова, дом 4, квартира 9, было совершено убийство. Прибыв по указанному адресу, я совместно с понятыми произвёл осмотр места преступления. В квартире, принадлежащей академику Климову, находилось два трупа: подростка и женщины. Из свидетельских показаний соседки, убитыми были Климова Вера Николаевна – жена академика, – и её сын, Климов Сергей Петрович. Убийство было совершено неизвестными лицами с особой жестокостью и цинизмом. Ввиду отсутствия в достаточном количестве сотрудников милиции, следственные и розыскные мероприятия по этому делу не производились. Тела убитых были захоронены в тот же день, квартира опечатана. В качестве понятых на месте преступления присутствовали: местный дворник Фазулин С. Ф, и гражданин Кулагин А. З.
Этого паренька, Кулагина, я видел ещё два раза. В первый раз это было в январе – феврале 1942 года, я тогда столкнулся с ним возле нашего отделения, когда он проходил мимо по своим делам. Во второй раз – за два дня до известных событий. Он был в компании майора по фамилии Иванов, предъявившего в момент проверки документов предписание за подписью наркома внутренних дел. Через день этого майора мы нашли застреленным в квартире гражданина Булькина, там же были задержаны два немецких диверсанта. В упомянутой квартире находилось большое количество произведений искусств из коллекции Эрмитажа, Русского музея. Следствие по этому делу было передано следователю НКВД Сомову Н. Г.
На другой день в районе обеда я увидел со спины человека, как две капли воды похожего на Кулагина. Однако, когда я его догнал, выяснилось, что я ошибся. Человек, которого я остановил, был лет на пятьдесят старше того паренька. И в тот момент, когда я хотел проверить у него документы, раздался выстрел, в результате которого пуля попала старику прямо в грудь. Стрелявшую женщину задержать не удалось. Как только она увидела, что попала в старика, то моментально раскусила ампулу с ядом и скончалась на месте. Прибывшие сотрудники госбезопасности отстранили меня от расследования и арестовали. В ходе допроса мне был показан портрет человека, по которому я опознал парня, известного мне по фамилии Кулагин. Больше к вышесказанному мне добавить нечего.
С моих слов записано верно.
Подпись: Гаврилов»
– Как видите, у нас есть неопровержимые доказательства вашего сотрудничества с немецкой разведкой. А по законам военного времени предателей и пособников расстреливают на месте. Кстати, тело настоящего майора Иванова было выловлено в Неве 12 мая 1937 года, – отвлёкся от своего чтения незнакомец. – Скажите, это ваших рук дело? Молчите? Хорошо, слушайте дальше.
Спустя три дня Гаврилов снова попросился на допрос к следователю. В этот раз он добавил:
«В первых числах апреля 1942 года я совместно с представителями Гражданской обороны участвовал в рейде по выявлению незахороненных тел умерших от голода ленинградцев. При обходе квартир по адресу переулок Пирогова, дом 4 я обратил внимание на то, что оставленная мною печать на дверях квартиры № 9, где произошло убийство Климовых, сорвана. Зайдя в квартиру, я обнаружил в одной из комнат непонятный рисунок на полу, сделанный мелом (рисунок прилагается). Кто его рисовал и когда, мне не известно.
Я ничего не ответил, а лихорадочно пытался свести к единому знаменателю услышанную мной информацию. Между тем, чтобы дать себе время на размышление, я попросил прекратить на сегодня допрос, ссылаясь на появившееся недомогание. Собеседник согласился со мной, сказав напоследок, что наша следующая встреча состоится завтра.
– Постойте, я хочу попросить вас кое о чём.
– Слушаю вас.
– Во-первых, я хочу, чтобы меня развязали. Во-вторых, я хочу свободно перемещаться по палате, ходить самостоятельно в туалет и по возможности иметь прогулки на свежем воздухе. В-третьих, я не хочу разговаривать с тем, кого я не вижу.
– В свою очередь, – отметил мой собеседник, – вы должны гарантировать мне, что не будете использовать в разговоре с собеседником гипноз и свою магию. Что касается вашей просьбы, я должен сообщить о ней своему руководству. Если будет принято положительное решение, вы узнаете об этом очень скоро.
Дверь тихо закрылась, а я остался лежать в шоковом состоянии, глядя на белый потолок.
23 июля 1942 года, Москва, Народный комиссариат внутренних дел, кабинет наркома Берии Л. П., 23 часа 46 минут.
Лаврентий Павлович ходил по зелёной ковровой дорожке кабинета и обдумывал только что полученную шифрограмму от глубоко законспирированного агента советской разведки в Берлине, «Зевса». «Зевс» в очередной раз передал информацию, что высшее руководство фашисткой Германии продолжает активно заниматься вопросами «чертовщины». Что это, провал советского разведчика, который под пытками принял условия противника и включился в радиоигру по дезинформации разведцентра? Или всё то, о чём он сообщает, имеет место, и данную информацию нельзя сбрасывать со счетов?
В последнее время ему всё больше и больше приходилось сталкиваться с информацией подобного рода.
Всё началось с того момента, когда археологи за день до начала войны вскрыли в Самарканде могилу Великого Тимура. По древнему пророчеству следовало, что как только откроют могилу «Великого хромого», тотчас же должна начаться война. Но ведь война началась задолго до этого события, три года назад, в сентябре 1939. Видимо, произошло роковое стечение обстоятельств. Эта информация оставила неизгладимый след в сознании «Хозяина». Уж кто-кто, а он заметил это сразу. После неудач Красной армии в первые месяцы войны, когда немцы почти дошли до Москвы, «Хозяин» обратился к Богу. Именно тогда по его указанию был совершён облёт линии фронта самолётом с иконой Казанской Божьей матери на борту. Но ведь враг был отброшен от стен Москвы не молитвами и волей Божьей, а мужеством и героизмом солдат Красной армии и советского народа. Но «Хозяин» уже повёлся на эту мистику, и его было не остановить. Он разрешил попам вернуться в храмы и совершать там богослужения. Часть священников пришлось выпустить из лагерей, а Госхрану вернуть конфискованные предметы культа. И вот теперь новая информация о появлении очередного пророка на Руси. Что теперь прикажете делать? Всё бросить и искать этого «Рентгена»? Мало, что ли, было проблем со слепой Матроной? Одно время вся Москва на ушах стояла. Но объявив старуху сумасшедшей, удалось сгладить последствия религиозного всплеска.
То, что Гитлер помешан на оккультизме, знали все разведки мира, тут нечему было удивляться. Психическая неуравновешенность и шизофрения способствовали такому поведению фюрера. Но как прикажете понимать тягу руководителя Советского государства к информации подобного рода? Да, проблема! И опять разгребать это дерьмо придётся ему. И опять надо будет сделать так, чтобы комар носа не подточил.
Он подошёл к столу, сел в кресло и стал заново перечитывать сообщение.
«22 июля 1942 года на дипломатическом приёме в посольстве Японии, мною была получена информация, от высокопоставленного офицера СС, что по личному указанию фюрера создано специальное подразделение по поиску объекта «Рентген», бесследно исчезнувшего в Ленинграде, в апреле текущего года. Учитывая важность объекта для нужд III рейха, задействована вся немецкая резидентура на территории Советского союза. В случае обнаружения «Рентгена» будет предпринята попытка по его переброске в Берлин. Операции присвоено кодовое название «Пророк» и высший гриф секретности.
