К счастью, посадка уже началась, поэтому я без промедления поднялся в вагон. Как только я положил на верхнюю полку свой рюкзак, в купе зашла женщина с мальчиком лет пяти, а следом за ними мужчина пенсионного возраста.
– Давайте знакомиться, – сразу предложил мужчина. – Меня зовут Сергей Михайлович, можно просто Михалыч.
– Меня Людмила, – скромно представилась женщина, – а это мой сын Павлик.
Павлик, как взрослый, подал нам с Михалычем руку, и, пожимая её, я назвал попутчикам своё имя. Через пятнадцать минут послышалась команда проводника, чтобы провожающие покинули вагон, и малыш в предвкушении предстоящего путешествия захлопал в ладоши и полез к окну. Получив разрешение у матери, он начал отодвигать занавеску со своей стороны, а я стал помогать ему с другой. Каково же было моё удивление, когда напротив нашего окна я увидел стоящих на перроне цыганок, пристально смотрящих на нас. Мать ребёнка среагировала быстро, задёрнула занавески, бросив в сердцах:
– Не хватало ещё, чтобы эти дряни сглазили мне ребёнка.
Взяв Павлика на руки, она тут же стала протирать его лицо носовым платком, убирая чужой сглаз.
– А я их давно приметил, – подал голос Михалыч. – Они подошли к вагону сразу за тобой, Алексей. Встали тут под окнами, молчат, не разговаривают, к людям не пристают. Я даже удивился. Ведь я на своём веку насмотрелся на этот контингент, дай Бог каждому. Им палец в рот не клади, дай кого-нибудь обмануть.
– Да, но не всех же они обманывают. Насколько я знаю, многие из них умеют по руке гадать да по картам судьбу предсказывать, – возразил я.
– Может одна из тысячи и умеет, а остальные все обманом промышляют, – резюмировал Михалыч, – да наркотиками из-под полы торгуют. У нас в городе самые первые распространители. За эти наркотики себе дома отгрохали ого-го, какие, а сейчас тут в окна заглядывают. Не иначе задумали что-нибудь стащить или порчу навести.
Людмила при этих словах прижала сына к себе ещё сильнее, тихонечко плюнула три раза через левое плечо и перекрестила себя и Павлика. В этот момент поезд тронулся и начал плавное движение. Отдёрнув занавеску, я увидел, что цыганки с облегчением вздохнули, убедившись, что я уезжаю из Москвы.
Поезд продолжал набирать скорость, колёса ритмично стучали по стыкам рельсов, и пассажиры окунулись в привычную дорожную обстановку. Через час после отправления наше купе начало готовиться ко сну. Вытянувшись на верхней полке в полный рост и почувствовав расслабление во всём теле, я понял, как здорово я устал за последние дни. Сейчас мне хотелось только одного, поскорее заснуть и как можно дольше поспать завтра утром. Уже в полудрёме я услышал, как Павлик, которого Людмиле всё никак не удавалось уложить спать, спрашивал у матери:
– Мама, угадай, что у меня в руке. Ну, угадай.
А мне как будто кто-то шептал на ухо: «Красный динозаврик из коллекции киндер-сюрприз».
Людмила, вступая с ребёнком в игру, в шутку сказала:
– Конфета, которой тебе угостил Сергей Михайлович?
– А вот и не угадала, не угадала, – засмеялся довольный мальчуган, – это мой динозаврик.
«Странно, – подумал я, – наверное, это просто совпадение», – и в тот же миг провалился в глубокий сон.
Я проснулся только в десятом часу утра. Сергея Михайловича я уже не застал, он рано утром вышел в Вологде.
– Больно вы сладко спали, Алексей, – сказала Людмила. – Сергей Михайлович просил передать вам привет и пожелать счастливой дороги.
Поблагодарив женщину, я занялся своими личными делами. Ближе к вечеру, прочитав все газеты и разгадав все кроссворды, я откинулся на спинку сиденья, глядя в окно на проплывающий мимо пейзаж. В отличие от Москвы, здесь было значительно больше снега, а мне предстояло ещё ехать и ехать на Север, почти к самому полярному кругу. Стараясь не думать об этом, я решил поиграть с Павликом в «угадалки», чтобы выяснить, случайно ли я вчера угадал его динозаврика, которого он прятал от мамы. На мою просьбу показать игрушку мальчик достал из потайного кармашка штанишек маленького силиконового динозаврика ярко-красного цвета. Мы решили прятать друг от друга за спиной цветные карандаши, которыми Павлик рисовал, и угадывать их цвета. К моему разочарованию, у меня ничего не получалось или получалось, но совершенно случайно. Я не слышал в своей голове вчерашнего голоса, да и вообще не было никакого намёка на подсказку интуиции.
В Ухту поезд прибыл в полпервого ночи. Сев на вокзале в такси, я поехал в гостиницу, по пути выведывая у водителя информацию об условиях работы местной авиации. Выяснилось, что в ночные часы аэропорт не работает, а туда, куда я собираюсь лететь, надо ориентироваться только на вахтовые вертолёты, договариваться непосредственно с командирами экипажей и платить им наличными.
Переспав ночь в гостинице, я уже в восемь утра был в здание аэровокзала, но воздушная гавань просыпаться не спешила. Рейс на Москву отправлялся только во второй половине дня, и местное аэродромное начальство было ещё вне зоны доступа. Зато симпатичная кассирша Валя сообщила мне по большому секрету, что у неё есть до Москвы один «лишний» билетик. Правда, узнав, что я только вчера прибыл из столицы и в ближайшее время обратно не собираюсь, она потеряла ко мне всякий интерес.
Усевшись в гордом одиночестве в совершенно пустом зале ожидания, я стал дожидаться кого-нибудь из начальства и незаметно для себя задремал. Проснулся я от того, что меня кто-то легонько похлопывал по плечу. Открыв глаза, я увидел перед собой мужчину лет шестидесяти в форменной одежде сотрудника гражданской авиации.
– Молодой человек, кассир мне сказала, что вы ждёте кого-нибудь из руководства авиапредприятия?
– Да, совершенно верно, – промолвил я, поднимаясь с сиденья. – Видите ли, мне надо каким-то образом добраться до Усть-Цильмы, и я хотел узнать, можно ли туда улететь с каким-нибудь попутным рейсом?
– А почему вы не поехали в Сыктывкар, ведь оттуда в Усть-Цильму регулярно летают рейсовые самолёты? Всё-таки из столицы добираться в те края легче, чем от нас.
Он смотрел на меня проницательным добрым взглядом, раздумывая про себя, что же ему со мной делать, а я, неотрывно глядя в его глаза, твердил про себя только одно слово: «Помоги! Помоги! Помоги!»
И он дрогнул.
– Ну что ж, молодой человек, пойдёмте ко мне в кабинет, посмотрим, чем я смогу вам помочь.
И мы пошли к служебному входу, за которым начиналась лестница, ведущая на второй этаж. Там, пройдя по ковровой дорожке к приёмной, я прочитал табличку: «Командир авиаотряда – Балашов Николай Васильевич».
– Заходите, – пропуская меня вперёд, проговорил хозяин кабинета. – Раздевайтесь, вешалка в углу, а я пока чаёк поставлю.
На стенах висело множество фотографий, на которых хозяин кабинета был запечатлён в кругу своих сослуживцев, а также несколько почётных грамот и дипломов. Над креслом висел портрет президента, а на столе стояли миниатюрный флаг России и модель самолёта Ил-14. Пока Балашов заваривал чай, я с его разрешения рассматривал фотографии. Переходя от одной фотографии к другой, меня словно обухом ударили по голове. На меня смотрел мой улыбающийся дед, обнимающий за плечи ещё юного Балашова. Когда я повернулся к нему, то он, увидев моё выражение лица, спросил:
– Что, чёрта лысого увидел?
На что я заплетающимся языком произнёс, показывая пальцем на фотографию.
– Это мой дед, Бурмистров Пётр Васильевич!
В возникшей тишине было слышно, как из чайника мимо чашки льётся на пол вода. Через секунду Балашов пришёл в себя, подошёл ко мне, посмотрел сначала на фотографию, а потом на меня.
– То-то я думаю, что твоё лицо мне показалась знакомым. Конечно, не полное сходство, но черты лица очень похожи. А ну, дай мне твой паспорт.
Открыв паспорт, Балашов начал читать вслух:
– Бурмистров Алексей Павлович, год рождения 1971, Москва. Так значит, ты сын Павла? Ну не ожидал! Ну, порадовал старика. Давай, Алексей, присаживайся, пей чай да рассказывай, как там дед с отцом поживают. Давненько я их не видел, лет тридцать, наверное, уже прошло, а может, и того больше.
