Гант застонал и сдался. Огромный вал страсти подхватил и смел все предрассудки.
— Прости, Кэс, — еле слышно прошептал он, отдаваясь на волю бушующего внутри урагана.
Утро застало графа в постели его невесты. Вошедшая горничная удивленно уставилась на представшую ее глазам картину, а потом, испуганно пискнула и попятилась к двери. Лорд Тремэл, открыв глаза, недоуменно посмотрел на растерянную служанку и, шепотом, велел ей не шуметь. Девушка понятливо закивала, тихо прикрывая за собой дверь, а граф поудобнее устроился рядом со сладко спящей Кэс и притянул ее к себе поближе. Кассандра улыбнулась, что?то пробормотала, сквозь сон, и плотнее прижалась к мужчине.
— Ох, Кэс, это ты зря, — еле слышно прошептал лорд. Он уговаривал себя лежать спокойно и не реагировать на близость столь желанного тела в своих руках. Его девочке, и так, досталось прошлой ночью… Пусть отдохнет…
Вчерашние события пронеслись перед глазами, и граф судорожно вздохнул. Кто бы мог подумать, что скромная, неискушенная Кэс, сможет вызвать в нем такую бурю страсти? За свою долгую жизнь, Тремэл знал немало женщин, но, еще ни разу, не терял голову от всепоглощающего желания.
А вчерашняя ночь… Она явилась откровением для Ганта. Он и не подозревал, что способен настолько забыться. И Кэс… То, что он чувствовал к этой маленькой, нежной девочке… Тремэл не привык анализировать свои чувства, он просто всей душой и всем сердцем ясно понял, что без Кассандры ему больше не жить. Она незаметно проросла в него, вплелась всем своим существом. И Гант принял это с отчетливой ясностью. Отныне, что бы ни случилось, без Кассандры ему жизни нет.
— Милорд, вы здесь… — нежный голосок Кэсси вырвал графа из его размышлений, — светлого дня.
— И тебе, маленькая, — ласково поцеловал ее граф, и тут же встревоженно спросил: — Кэс, ты как? Ничего не болит?
Девушка смущенно покраснела и отвела глаза.
— Кэсси, больно, да? — расстроился Гант, — подожди, сейчас позову Арвинуса…
— Милорд, все хорошо, у меня ничего не болит, правда… — Кассандра заставила себя преодолеть смущение и посмотреть в глаза своему… любимому.
Тот с тревогой всматривался в ее лицо, не веря словам девушки.
— Гант, перестань, — тихо прошептала Кэс, — у меня ничего не болит, и …мне… мне было очень хорошо, — запинаясь, выговорила она.
— Кэсси… — выдохнул Тремэл, — маленькая моя…
Завтрак, который служанка накрыла в гостиной покоев Кассандры, еще долго дожидался графа и его возлюбленную.
— Повелитель, вы звали меня? — испуганный слуга не смел поднять глаз на своего господина.
— Унеси эту жаровню, здесь, и так, невыносимо душно! — недовольно произнес нервно расхаживающий по комнате князь Минар.
— Слушаюсь, повелитель.
— И вызови ко мне Амину.
— Будет исполнено, — слуга торопливо забрал жаровню и неслышно выскользнул из покоев.
Князь поднес к лицу шелковый шарф и шумно втянул воздух. Быть так близко у цели и все потерять! Иргова ратанка! Она нужна ему. Зверь тоскливо заскулил, не имея возможности выбраться, и Минар громко выругался. Животная сущность, живущая в нем, мучилась от невозможности насладиться девчонкой, смять цвет ее невинности, вкусить тот плод, который слаще любого нектара…
— Повелитель, — склонилась перед ним в поклоне женщина.
— Подойди, — приказал мужчина.
Наложница, не поднимая глаз, подошла ближе и поцеловала край хамиссы.
— Принеси плеть, — раздался повелительный окрик.
Плечи красавицы вздрогнули, но она не посмела ослушаться и подала господину точеную рукоять.
— Разденься, — прозвучал очередной приказ.
Тонкая серебристая плеть мелькнула в воздухе, и на смуглой, гладкой коже вспухли первые багровые рубцы…
Громкие крики и стоны еще долго доносились из покоев князя, нарушая тишину ночи. Охрана, стоящая у дверей, невозмутимо несла свой караул — как учит Всеблагой, женщина создана для наслаждения мужчины и полностью отдана в его власть.
Глава 30
Часовня графского замка была украшена цветами и белоснежными лентами — слуги постарались, с любовью расставляя букеты из плиний и развешивая по стенам венки из веточек миронии. Сияние многочисленных свечей ярко освещало стены, теряясь в высоких стрельчатых сводах купола, а подвески из берунского хрусталя, обрамляющие дверной проем, мелодично звенели под дуновением ветерка.
Перед часовней столпились крестьяне, пришедшие пожелать своему лорду счастья и благоденствия в семейной жизни. Многочисленные слуги выстроились вдоль прохода, в ожидании выхода новобрачной, а приехавший из Танассы жрец надел длинную хламиду, готовясь совершить древний обряд.
Граф нервно расхаживал перед алтарем. Он, и на минуту, не хотел расставаться со своей девочкой, но неумолимые обычаи вынудили лорда покинуть спальню невесты и терпеливо дожидаться ее в часовне. Поднявшийся шум и восторженные крики подсказали взволнованному графу, что Кэсси вышла из замка и направляется сюда, к нему. Приветствия раздавались все ближе и, наконец, в лучах света, пересекающих дверной проем, возник тонкий женский силуэт. Шаг — и Кассандра ступила на усыпанную цветами кариссы дорожку.
Гант, затаив дыхание, смотрел на приближающуюся к нему невесту и чувствовал, как внутри разливается тепло. Долгожданное счастье шло к нему, в виде красивой белокурой девушки, с нежной улыбкой на устах.
Тремэл протянул руку, и маленькая ладошка Кассандры уверенно легла на светло — серый шелк его камзола.
— О, Всесветлый, благослови этого мужчину и эту женщину, и соедини их в любви и согласии… — древние, как мир, слова зазвучали под сводами часовни, скрепляя союз двух сердец…
… — на всю светлую и бесконечную вечность…
Пламя, вспыхнувшее на жертвенном камне, на миг опалило руки брачующихся, а, когда оно схлынуло, перед всеми сверкнули золотые татуировки супругов, заставляя изумленно ахнуть всех присутствующих.
— Истинная пара! — торжественно провозгласил жрец.
Ликующие крики разнеслись по двору замка. Ветер, подхватывая их, понес радостную весть дальше, через поля и луга Тэнтри, к лежащим вдали деревням и селам.
Граф восторженно смотрел на свою жену. Да, жену! Какое чудесное слово! Его девочка, его любимая, его жена! Кто бы мог подумать…
Гант подхватил Кассандру на руки и, под радостные крики толпы, вынес ее из часовни.
— Милорд, миледи, счастья вам! — раздавались выкрики крестьян.
— Здоровья и долголетия! — радостно желали слуги.
— И деток, деток побольше! — кричала дородная повариха, осыпая пару зернами зура.
— Долгого круга жизни!..
— Счастья и процветания!..
Многоголосый гомон не стихал на площади перед часовней. Цветы кариссы, осыпая молодых, белым облаком опускались на мощеную желтым камнем дорогу, по которой новобрачные шли к замку. Старый
Эринарх, затянутый в праздничный камзол, встречал своих господ в украшенном цветами холле.
— Милорд, миледи, разрешите поздравить вас и пожелать… — дворецкий не выдержал волнения и расплакался, — Ваше сиятельство, радость?то какая, — всхлипывал он, — дожил я до счастливого дня! Теперь и помирать не страшно…
— Ой, господин Эринарх, что это вы? — всполошилась кухарка. — Какой помирать? Надо еще графских наследников дождаться! Вот, как деточки?то пойдут, тогда нам с вами и помирать можно!
— Ну, что это вы тут сырость развели? — улыбнулся граф. — Рано еще о смерти думать! Ну?ка, собирайтесь все в Большой столовой, праздновать будем!
Он легко взбежал по лестнице, держа жену на руках.
В парадной столовой горели сотни свечей, освещая огромный, уставленный всевозможными яствами стол. Молодые расположились во главе стола, а слуги и работники застенчиво занимали места подальше от графской четы.
— Э, нет, так не пойдет, — заметил всеобщую скромность лорд, — Эринарх, садись справа от миледи, Клотильда, иди?ка поближе к дворецкому, леди Сильвия, вы?то чего смутились? Садитесь рядом, не съем я вас… — граф улыбнулся баронессе, и та испуганно вздрогнула. Женщина никак не могла забыть тот взгляд милорда, которого удостоилась во время болезни графини.
