— Мойра… ей плохо? — мой голос перехватило от волнения. Вот почему меня так искали! Запаса крови все-таки не хватило!
Сердце болезненно сжалось… Из-за нас обеих.
— С ней все в порядке более или менее, — Кристоф внимательно смотрел на меня, и на его губах играла непонятная улыбка.
Вдруг я ощутила, что он был слишком близко, фактически держал меня в объятиях, его пальцы впивались в мою кожу сильнее с каждой секундой, и мне немедленно захотелось отстраниться! В отличие от моих прошлых попыток высвободиться, последняя оказалась удачной — Кристоф сразу отпустил меня, и я отступила на шаг.
Я не могла понять.
— Тогда зачем? Зачем я нужна?
Но он молчал, и мне вспомнилась его другая улыбка — дикая, при свете луны… Я покачала головой, отрицая такое будущее.
— А ведь я изменилась, Кристоф… Ты слышишь? Я уже не буду такой, как прежде! Я не стану прислуживать тебе. И бояться тебя тоже не стану!
И каждое слово было истиной! Я понимала, что ни за что не вернусь к прошлым унижениям и покорности, даже если это означало, что мне не дожить до рассвета.
— А если попытаешься сделать то же, что и раньше…
Его напрягшийся взгляд не оставил сомнений: он понял, о чем я.
— Я убью себя! — И это не было пустой бравадой.
Внезапно его спокойствие унесло ветром, лицо исказила гримаса ярости и голос стал почти неузнаваем — неукротимое чудовище вырвалось из-за человеческого «фасада»:
— Ошибаешься, Диана! Все будет по-прежнему, если я захочу! И я снова смогу войти в твою комнату когда захочу, не спрашивая твоего разрешения!
— Что… ч-что ты имеешь в виду?
— Только то, — в считанные секунды Кристоф снова вернул контроль над монстром, — что я предлагаю на выбор два варианта твоего будущего: либо ты согласишься на мое предложение, либо я помогу тебе с самоубийством и, пожалуй, для тебя персонально, устрою наиболее интересную смерть.
Мы оба замерли в почти осязаемой тишине.
— К-какое… п-предложение?.. — еле выдавила я по инерции.
И его глаза победно сверкнули.
Однако отвечать Кристоф не спешил, задумчиво глядя на меня. Секунды шли. Затем он возник у окна и надолго застыл спиной ко мне.
Театральная пауза затягивалась, и я поймала себя на детском желании подойти и пнуть его изо всех сил. Но не успела я усмирить свой порыв заорать ему: «Хватит тянуть!», как он уже был передо мной и веско заявил:
— Ты уедешь со мной.
— Нет, не уеду! — Это мы уже проходили, и даже под страхом смерти я не собиралась наступать на те же грабли!
— Уедешь! Но на других условиях.
— Меня не интересуют твои условия, Кристоф! — ядовито процедила я. Понимал ли он, насколько меня бесила его самоуверенность? — Не ин-те-ре-су-ют! Я хочу быть свободной! Для меня нет ничего важнее! Поэтому если тебе не хватает слуг, ищи…
— Ты будешь хозяйкой моего дома.
Воздух, набранный для гневной тирады, с глухим шипением покинул мои легкие, его остатка еле хватило, чтобы произнести одно короткое слово:
— Что?..
— Вот видишь, Диана, условия очень важны! — на его губах расцвела ироническая улыбка, ему явно нравился мой растерянный вид.
Я стояла неподвижно, глядя на него широко раскрытыми глазами, все еще пытаясь осмыслить сказанное.
Вдруг его привычная холодность растаяла, уступив место чему-то иному, совершенно незнакомому. Он в долю секунды описал полукруг, центром которого была я, и сказал из-за плеча, так близко, что от его дыхания по моей шее побежали мурашки:
— Я предлагаю тебе то, о чем ты мечтала, — соблазнял меня низкий, чуть хрипловатый голос.
И снова круг.
— Те, кого ты так боялась, будут принимать тебя, как равную, — он тянул, звал за собой мою душу!
И опять ураганный ветер вокруг, и опять он сзади, за другим плечом.
— Все, кто раньше управлял тобой, станут твоими слугами… — он сулил мне власть и богатство.
Не успела я повернуть к нему голову, как он снова исчез со скоростью, от которой мои волосы взметнулись, как живые. Появившись передо мной, невидимым движением поймал их и, медленно пропуская сквозь пальцы, сказал, не сводя прямого гипнотического взгляда:
— …а я — тем, кто будет рядом с тобой.
— А если я не хочу, чтобы ты был рядом? — услышала я свой тихий голос, все еще пребывая в состоянии шока.
Удивительно, но на мои слова Кристоф лишь улыбнулся тонкой соблазняющей улыбкой.
— Ты же понимаешь, у тебя нет выбора, — он был по-прежнему обманчиво нежен.
Я завороженно смотрела на него нового, пытаясь сопоставить знакомые чудовищные черты с этим непреодолимо манящим мужчиной. «Так вот как его видят жертвы», — вдруг подсознательно поняла я.
— Зачем это тебе? — Это могло бы показаться смешным раньше: из служанок — в хозяйки, но сейчас я не могла выдавить и тени улыбки.
Понимая всю важность моего вопроса и своего ответа, Кристоф тоже перестал улыбаться.
— Когда живешь так долго, как я, Диана, начинаешь ценить развлечения. А их на самом деле гораздо меньше, чем кажется. Ты для меня как игрушка, которая никогда не надоедает, потому что становится другой — новой. То ты дерзкая и самоуверенная, то покорная и скрытная, а сейчас… Я хочу знать, какой ты стала сейчас.
— Игрушка?! — мои челюсти сжались, а ноздри раздулись. Было ли это лучше, чем положение служанки, тяжело сказать, но определенно более оскорбительно, без сомнения.
Наверное, эта мысль отразилась в моих глазах, потому что Кристоф мгновенно коснулся моей щеки и, не обращая внимания на то, как я напряглась, серьезно произнес:
— Не делай того, о чем пожалеешь позже! Я прошу потому, что хочу, чтобы ты согласилась по доброй воле. Но если ты не согласна, это будет мое последнее прикосновение к тебе…
— Ты хочешь сказать, это будет вообще последнее прикосновение в моей жизни? — предположила я, уверенная в своей правоте. Я говорила о смерти.
Что-то странное промелькнуло в его взгляде. На мгновение я готова была поклясться, что Кристоф сам не верил в свою угрозу, но его последующие слова перечеркнули мои ощущения:
— Да, Диана, ты все понимаешь верно.
Лишь спустя час после того, как он вернул меня в свой мир, я смогла понять, насколько же я устала. Безумное, дикое напряжение от его присутствия измочалило меня так быстро! Что же будет через день, через неделю, проведенную рядом с ним? Лучше не думать об этом.
Между смертью и новой жизнью я выбрала жизнь. Снова. Но так и не была до конца уверена в правильности своего выбора…
Я вошла в кухню. Как и весь ставший милым моему сердцу дом, она была крохотной — в самый раз для одинокой девушки. Огромный рост Кристофа уменьшил ее пространство вполовину. Он сам казался особенно неправильным, невозможным в окружении маленьких вещей — столика и двух кресел. Потертый пол под ногами в дорогих, ручной работы, туфлях делал его окончательно нереальным.
С того момента, как я ответила согласием на его изощренное предложение, мы едва обменялись парой фраз. И все это время он не сводил с меня глаз, чем безмерно раздражал. Вот и сейчас он внимательно следил, как я наливала чай из своего любимого старенького чайника с красными пятнами в широкие чашки, и, наверное, сравнивал это убожество со своим драгоценным фарфором.
Поставив на столик сахар, я села. Кристоф сел рядом, и я ничего не могла с этим поделать. Теперь так будет всегда.
Я отвернулась.
За окном начинался дождь, последний дождь, стучащий по крыше моего дома…
— И не сложно тебе было жить в этом… месте? — спросил он, беря в руки чашку и обводя глазами мою потрепанную кухонную мебель.
— Ну что ты, совсем несложно! Ведь тебя здесь не было. — Я не собиралась спускать ему оскорбление моего любимого дома. Но он лишь усмехнулся. — А с чего ты это взял?
— Просто я хорошо помню дочь Ярослава Снегова, избалованную, нахальную, которая непременно хотела получать желаемое и которой это почти всегда удавалось.
