В какой-то момент крыло пламени, качнулось ко мне, и я сбилась с ритма, потому что пришлось отскочить. И после этого с ужасом осознала: сработал инстинкт, тот самый, который древнее и сильнее любой магии. Инстинкт выживания.
И все. Волшебство кончилось, разбилось, как хрупкая хрустальная ваза.
А в следующий миг меня охватила паника, потому что в пламени мелькнуло женское лицо, и я услышала очень тихое, но предельно злое:
«Танцуй!»
Я замерла, чтобы тут же отскочить, уйти от выпада огненной плети.
«Ну же, танцуй!» – вновь прошипела мелькнувшая в пламени женщина.
Она была ненастоящей, не материальной, она… собственно, огнем она и была.
И я вдруг как-то разом осознала – это конец. Мой конец. Допрыгалась.
«Танцуй! Я приказываю!»
Я вновь отпрыгнула, избегая очередного выпада, и помотала головой – нет. Нет!
Что творится снаружи, я толком не видела – стена огня была слишком плотной. Но в какой-то момент она, словно специально, истончилась, показывая одного единственного человека. Вернее, одну единственную женщину. Шанарин.
Жрица центрального городского храма стояла на возвышении, возле одной из колонн, и улыбалась. А мне разом вспомнился весь тот ворох нападок и замечаний, ее намеки и легенда об обретении магии.
Осознание было подобно удару кнутом.
– Вы – его жена?
Послышался смех. Тихий, но полный сдержанной ярости. А следом…
«Что? Не ожидала?»
На этот раз стена огня не качнулась, просто кольцо начало сжиматься, и меня, несмотря на обжигающий жар пламени, пробил холодный пот.
– Вы не поняли! – сипло прошептала я. – Я не претендую на вашего мужа! Я не претендую на Ваула!
Ответа не последовало, но я поняла – не верит.
И опять зазвучал смех. На фоне оборвавшейся песни барабанов, он показался особенно зловещим.
«Танцуй, девчонка!» – прошипела огненная женщина даже не приказ, а приговор.
Я хотела закричать, но не смогла – дыхание от жара перехватило.
Это действительно конец. Даже взмолись я сейчас о помощи, в божественную магию невозможно вмешаться. Огонь, призванный моим танцем, не укротить ни одному из магов, потому что это – Истина! Это чистая, дикая стихия, которая не подчиняется никому, кроме высших существ.
И на фоне этого осознания злой рык Каста показался даже не глупостью – абсурдом. Почти таким же чистым, как ненависть, которую испытывала ко мне жена Ваула.
– Прекрати!
Смех. Кольцо сужается. Еще секунда, и я смогу дотянуться до него рукой. Еще немного, и я сгорю заживо.
– Прекрати, я сказал!
Вот теперь огненная женщина раздраженно прошипела:
«Убирайся, щенок!»
Каст не мог расслышать ее ответ. Или все-таки мог?
– Дура! – донеслось сквозь пламя, и мир внезапно изменился.
По глазам резанула вспышка. Яркая настолько, что брызнули слезы.
И кольцо окружающего меня пламени под чужим влиянием рвется. Огонь шипит и пытается сопротивляться, но тот, кто вмешался, сильнее. Действительно сильней.
«Щенок! – огненная тень уже не шипит, она визжит. – Ублюдок!»
А я поворачиваю голову и вижу его – злющего, как все черти ада, пижона.
И читаю по губам:
– Старая ревнивая дура!
Нет. Мне не померещилось, и это действительно так: Каст подчинил божественное пламя! Я не ошиблась. Но… разве такое возможно?
– Девчонка моя! – прорычал Каст. – Моя! Убирайся!
Черные глаза пижона полыхнули огнем. Короткий пасс, и его ладони наполнились светом… черт! Это не свет, это тоже огонь, только белый! Истинное пламя!
И, глядя на него, я уже не знаю, кого бояться сильнее – убийцу или спасителя.
Зато жена Ваула знала наверняка.
«Ублюдок!!!» – раздался последний, полный бессильного бешенства крик.
И все.
Пламя опадает и затухающим бисером рассыпается по полу.
Я же стою и завороженно смотрю на своего спасителя. Он шагах в пяти, так что вижу отлично: глаза Каста темнеют и становятся прежними, а белое пламя, сиявшее на ладонях, обращается обычным, рыжим огнем. То есть словно ничего и не было. Словно… Каст маскируется.
Ноги подгибаются, но упасть я не успеваю. Просто кто-то рыжий и по-прежнему предельно злой буквально пролетает эти несколько шагов и хватает в охапку.
А я, пусть и совершенно без сил, но с неожиданной ясностью поняла – жена Ваула не просто так назвала Каста ублюдком. Несмотря на крик и яростный тон, она не оскорбляла. Она констатировала факт.
И теперь, глядя на Каста, я совершенно четко видела его сходство с чертами золотой статуи, рядом с которой мы находились. Тот же нос, те же губы, тот же разрез глаз…
– Дашка? – прорычал Каст, но это была не злость, а беспокойство. Он просто не успел переключиться.
Боже, во что же я вляпалась? Нет, на самом деле, во что?
– Почему твой отец не вмешался? – задала я самый главный сейчас для себя вопрос.
Ведь я танцевала для Ваула! Для него одного! А он…
Лицо Каста приобрело страдальческое выражение.
– Почему? – повторила я требовательно.
– Потому что Ваул знает, что я в состоянии сам о тебе позаботиться.
– Ты? Почему ты? – Теперь я совсем ничего не понимала.
Кажется, Каст ждал другой реакции. Он закатил глаза, а голос стал жестким, и в нем зазвучало раздражение:
– Ладно, давай считать, что Ваул не хотел ссориться с женой, а я был поблизости и… – И все-таки Каст не выдержал. – Гхарн, Дашка! Что за допрос?! И вообще, ты не о том думаешь!
– А о чем мне думать? – растерянно огрызнулась я.
Злость на лице Каста отступила, а на губах появилась коварная улыбка.
– О том, что теперь ты мне точно должна, Дашка. И я требую…
Что он хочет потребовать, стало ясно без слов. Каст потянулся к моим губам, а я…
Нет, конечно, это произошло не специально, но по факту, я повела себя как истинная леди, угодившая в объятия наглого соблазнителя.
Я уплыла в обморок.
Эпилог
Очнулась я от резкого, ужасно неприятного запаха, ударившего в нос и, вздрогнув всем телом, распахнула глаза. Сердце испуганно застучало.
Страшно было в первую очередь от четкого понимания собственной беспомощности: не смогла, потеряла контроль над тем, что всегда должно подчиняться – над своим разумом. Ну и над телом заодно.
– Тш-ш, спокойно. Все хорошо, – произнес рядом кто-то. Голос принадлежал мужчине.
Я вздрогнула опять. Дернулась, попыталась сесть, но меня удержали. И только теперь я увидела, что рядом находится куратор.
Лорд Глун был серьезен и сосредоточен. Никаких ухмылок, никаких ядовитых ноток в голосе, никакого пренебрежения.
– Тихо, Даша, – ровно произнес он. – Не бойся. Никто тебя не обидит.
Только теперь я осознала, что лежу не на полу, а на чем-то мягком. И что нахожусь не в храмовом зале, а в одном из служебных помещений. Келья была отдаленно похожа на ту, в которой меня переодевали и красили. Видимо, после того, как я упала в обморок, меня перенесли на верхний этаж в одну из многочисленных комнат.
– Что… – начала, было, я, но замолчала.
Все случившееся я помнила вплоть до самых мелких деталей.
– Молчи. – Глун не требовал, а просил, как доктор просит больного. – Сейчас полежишь, придешь в себя, и мы пойдем в академию.
Мы? В академию?
– А… – начала, и снова не смогла договорить.
Слова и вопросы застревали в горле. Меня вообще охватило какое-то странное чувство: вроде бы и ясно все, но поговорить-то надо. Я же только что из обморока! Первого в жизни. И как себя вести в этой ситуации? И… почему я тут? И почему со мной Глун?
Куратор подарил мимолетную улыбку и отвернулся, чтобы подхватить с маленького столика стакан, наполненный розоватой жидкостью. А я с трудом приподнялась на подушке, потому что лежать беспомощной тушкой, да еще при Глуне, не хотелось.
– Выпей, – сказал куратор.
Он даже не попробовал передать мне питье. Просто придержал за плечи и поднес стакан к моим губам.
