– От счастья? – широко распахнула я глаза. – А что такого случилось? Ты научился показывать фокусы? Это сейчас предпоказ?
– Они умрут навсегда! – заорал безумец, откусывая от ошейника пряжку и начиная ей давиться.
– А что, можно умереть временно? – хлопнула я ресницами. – Тут живой, а здесь не очень? О-о-о! Как ты прав, мудрый ежик! Это же импотенция!
– Молчать! Сидеть! Слушать! – заскакал сумасшедший, начиная размахивать своей мухобойкой и вытаскивать изо рта то, осталось от ошейника. – Тут я говорю!
– Ты, Цицерон от мазо, орешь, как автомобильный клаксон в четыре утра, – невозмутимо сказала я, поглядывая на дверь. – Говорю тут пока я.
– Ты невыносима! – поставил он мне диагноз.
– Смотря с какой стороны смотреть, – возразила, начиная беспокоиться. Если этот подарок решит мне себя подарить, то вряд ли я смогу отказаться. Поймает и насильно себя подарит. – Поперек я гораздо уже, чем вдоль.
– Твои так называемые мужья, – прошипел он. – Совершат самоубийство!
– Кем называемые? Давай уточним этот немаловажный факт, – вынесла я ему предложение и заодно и мозг, чтобы два раза не ходить. – У меня вообще-то печать есть. Правда, не в паспорте, но это, в сущности, такие мелочи. Какие могут быть счеты между близкими...
– Это будет самоубийство! – заклинило Джулио. Никак пряжка не в то горло пошла и несварение вызвала. Хотя тем ядом, что он брызжет, можно танковую дивизию растворить.
– Откуда столько уверенности? – прищурила я глаза. Умный человек уже давно бы понял опасные сигналы и тонкие намеки и смылся в безопасное место, например, на три метра в землю, но дуракам закон не писан. Они думаю, что три метра вниз – это метро.
– Сейчас мы с тобой обтяпаем одно небольшое дельце... – Этот «му» – только не подумайте, что я имела в виду благородную фамилию Мувдено! – начал как у себя дома расстегивать верхнюю одежду– Небрежно отшвырнув кафтан с золотым галуном, здоровяк принялся снимать рубашку, продолжая рассусоливать. – После чего твои мужья покончат с собой, оба.
– Обтяпать можно, – кивнула я. – Было бы чем. Топор в аренду не дашь? А то знакомый палач очень далеко.
– Зачем нам палач? – застыл мужчина, забывая про бесплатный стриптиз.
– Как зачем? – обиделась я, присматривая себе замечательный инструмент для вразумления ретивых мужчин. До которого брому очень далеко. «Ножка от стула» называется. Опыт использования этого великолепного приспособления у меня уже был.
Пока рыжий расфокусированно моргал, пытаясь переработать обилие интеллектуального материала, я быстренько продолжила:
– Тяпать. У нас все включено. Ваши желания – наше исполнение!
Мужик начал расстегивать ширинку.
– Стой! – крикнула я, начиная лихорадочно оглядываться. – В моем мире за такое шоу принято одаривать. Только денег у меня нет. О! Вазами возьмешь по курсу?
– Это как? – Джулио застыл.
– Один раз в голову – и удовольствие вам гарантировано, – ласково пояснила я, начиная с креслом двигать к стулу.
– Не морочь мне голову! – взвился мужик, продолжая возиться с тем, что застряло внутри штанов.
– Было бы чего морочить, – фыркнула я. – Столько времени одни обещания, и ни одного ценного факта! Вот, например, скажи мне, одноглазое чудовище, почему Филлипэ и Эмилио обязательно должны покончить жизнь самоубийством? Они не перенесут твоего вида неглиже?
– Потому что! – злорадно ответил Мундено, прекращая терзать штаны и все же снимая рубашку.
Меня от этого зрелища начало банально кпинить. Заморгал левый глаз, зачесались уши и правая пятка – верный знак, что сейчас грядет кровопролитие. У меня Колька, уж на что был гад, но когда на меня находило – не то что против шерсти погладить боялся, нет, он сразу, без предисловий дул ночевать у родителей. Ибо. Мог бы больше никогда родственников и не увидеть. Ну или, по крайней мере, не сразу. Трудно смотреть на мир благожелательно с подбитыми обоими глазами.
– С какой это радости? – зашипела я, испытывая настойчивое желание плюнуть и переплюнуть. И вообще, меня Николя иногда пиявкой обзывал, должна же я была попробовать, как это на самом деле – впиться и не отпускать до последней капли крови?
– А по закону обязаны, – рыжий поганец никак не мог себе представить, что из хорошо воспитанной по его представлениям жены выползет мурена и будет отравлять ему жизнь. – Или чуть позднее убьют маги с помощью твоей измененной брачной печати – тебе разве не рассказывали? Благородные мужья, утратившие своих иномирных жен, недостойны жить.
Нет уж! Если их кто-то и закопает, то это буду я! Законное право мести я никому не передоверю. Знаю я... если сам хорошо не сделаешь, обязательно восстанут и будут взывать к совести. А зачем тревожить старушку? Пусть покоится с миром.
– Что-то такое было, – закусила я палец, пытаясь хоть немного утихомирить бушующую во мне ярость. Потому что вокруг все было не голубым и зеленым, а рубиновым и багрово-алым.
– Ну вот, видишь, – осклабился Джулио, возвращаясь к многострадальным штанам. – Все просто.
– Для кого? – я уже оказалась рядом с вожделенным стулом. – Для меня не очень. Тут так много нюансов...
– Сейчас я познаю тебя как женщину, – рявкнул мужчина и, как истинный стриптизер со стажем, разодрал на себе штаны. – Ты станешь вдовой и моей супругой...
– Шустрый мой, – примерилась я к стулу. – Быстро только кролики спариваются! Или швейная машинка шьет. Давай лучше медленно и печально. Возможно, через пару лет я разрешу тебе поцеловать мне ручку.
– Мерзавка! Дура! Дрянь! – припечатал мужик и показал мне свое мудо. Или муди?
Зрелище меня не впечатлило. Можно подумать, я до этого такого не видела!
Рыжий... рыжее убоище... короче, баран с крепкой лобной костью начал командовать:
– Сейчас ты встанешь на колени...
Последняя фраза была явно липшей. Я вскочила на ноги и со всей силы швырнула в стену стул. После чего победно отломала от него ножку и заняла круговую оборону под недоумевающем взглядом Джулио, соображающего, почему я до сих пор не на кровати с раздвинутыми ногами.
– Когда в последний раз, – прошипела я, пригибаясь. – Один доктор-мудак сообщил мне, что мое колено не будет сгибаться, и наложил на здоровую ногу гипс, ему пришлось совершить срочную пробежку на два квартала по периметру, чтобы выжить! Причем, его спасал весь больничный городок!
Джулио попятился.
– А когда второй засранец предложил мне поиграть в бутылочку на раздевание, – шипела я, подкрадываясь. – То два табурета разлетелись в щепки о глупые головы предлагающих. И никто не ушел от железного прута из перил!
– Это не вписывается в наши правила! – заявил он мне, не дослушав душещипательную историю, как Денис неделю вытаскивал занозы из ушей, а Митька две недели всем доказывал, что это шишка, а не намечающиеся рога. Рявкнул: – Быстро подчинилась мужчине!
– А губозакаточную машинку и секатор с ножеточкой впридачу тебе не подарить? примерилась я к «шарикам для пинг-понга».
– Зачем? – мужчина, видимо, лихорадочно соображал, зачем ему нужна дома кобра вместо домашнего животного. Террариум, скорей всего, еще не отстроил.
– Губу обратно закатаем, а лишнее отрежем, – пояснила я, подбираясь ближе. Атакующая кобра в тот момент – и то была безопасней!
«Правильно, ребенок, – одобрительно сообщил моему мозгу Хаос. – Нечего примазываться к нашей семье!».
– Я сама разберусь, кто и где у меня семья! – рявкнула я и окончательно выбила Джулио из колеи. Но это не было моей конечной целью. Я намеревалась выбить из него ДУХ.
– Договоришься у меня! – отмер мужчина и схватил свою мухобойку. Оу! Прутик против лома?
– Ну, давай пофехтуем, – охотно согласилась поиграть я с ним в национальную русскую забаву «Эй, дубинушка, ухнем!».
– Ты никуда не денешься, шлюха! – пошел в наступление безумец. – Поставлю и будешь стоять... – присовокупил длинную нецензурщину.
Вот не люблю я, когда к женщине так паскудно относятся. Таких нужно учить на примере. Пришлось отоварить его по кумполу. Оказалось, что его колокольня звонит исправно и автономно. Потому что он выстоял.
