– Так мы и не семья, – напомнила я им о печатях. – Так... перепихиваемся время от времени.
Мужчины помрачнели, переглянулись и заверили меня чуть ли не с пеной у рта:
– Это ненадолго!
– Посмотрим, – индифферентно пожала я плечами, вспоминая объяснения Хаоса. – Слепой сказал – «увидим».
– Смотреть ты можешь куда хочешь, – каменея скулами, категорически сообщил мне Эмилио. – А замуж выйдешь за нас.
– А скажите-ка мне, активные мои, – перевела я разговор на другое, пока мне не пообещали еще чего-нибудь и не облагодетельствовали зубами или еще чем в хозяйстве ненужным. – Вы сказали, «домочадцы». Угу. А что, слуги могут быть родственниками?
Каким образом? С вашими-то законами?
– Маруся, – закаменел лицом Филлипэ, мигом утратив всяческую игривость. – Не сейчас. Все потом, – и, храня родовые секреты, так сжал свои губы в тонкую ниточку, что переспрашивать сразу расхотелось.
– Понятно, – нахмурилась я. – Как что – так «хочу тебя» прямо здесь и сейчас, а как что-то рассказать – так «потом и уйди, противная, у меня мировой кризис»?
– Не трогай его, – шепнул мне на ухо Эмилио. Он подъехал и стал делать вид, что поправляет накидки. – Для Филлипэ это очень больная тема.
– Ладно, – смягчилась я и погрузилась в раздумья.
Интересно, какие есть способы развязать языки моим спутникам. Ну, громе, пыток? Алкоголь их вряд ли возьмет. Они вино, как воду, лакают. Если только очень много алкоголя. Нет, так и разориться недолго, чтобы споить двух здоровых кабанов. И потом... мне еще дорога моя печень, чтобы сначала смотреть, как они будут эту цистерну в себя вливать, потом переваривать – а следом я буду плавать в алкогольных парах ядреных выхлопов похмелья. Вариант отметаем, как опасный для моего здоровья и дорогостоящий.
Что еще? Ага. Любопытно, абсент в их мире изобрели? Если нет, я ж на нем озолочусь! При условии, что здесь есть полынь. Хотя... тоже опасно. Вдруг они после этого начнут дружить с глюками и все вместе захотят дружить со мной в постели? Я ж этого просто не переживу! Если только не освою хитрую науку, прикидывания шлангом и сливания со стенкой, чтобы два секс-маньяка меня в упор не замечали, путая с мебелью...
– Скоро уже, – уловила я краем уха окончание фразы Эмилио.
Я задала резонный вопрос:
– Куда мы едем? – Называется, поздно спохватилась, родимая!
– В приморский город, Скалек, – мирно отозвался Эмилио. Дружелюбно пояснил:
У нас там дело. Надо встретить еще одного закадычного друга.
Я сострила:
– Так вы тройняшки? Ой, ребята, а я думала, вы близнецы – как Шварценеггер и Денни деВито.
– Мы не близнецы, – мягко, как умалишенной, ответил Филлипэ. – Разве не видно? У нас разные отцы.
А матери, видно, из клана неизвестных временных жен! Я представила себе вид нал, портовым городом парит стометровая фигура могучей железной бабы с двумя членами и младенцем в руках и рядом надпись: «Памятник такой-то матери». Бр-р-р-р! К такой славе не стремлюсь. Да еще и, скорее всего, посмертной.
– У нас фамилии разные, – еще доброжелательней отозвался Эмо. – Мы едем ко мне домой. Нашей семье необходимо, – он выразительно посмотрел на запястье, – пройти дополнительно некоторые храмовые ршуалы.
Спаси Господи от ихних ршуалов! А можно мне смыться по-тихому домой, на родину?
– «Не выйдет, – возник в голове голос проныры-Хаоса. – Ты мне тут до зарезу нужна.»
– «Давай нежно зарежу, – дружески предложила ему я. – И мирно разойдемся»
– «Добрая ты, доча, – непонятно за кого порадовался Хаос. – Завидую твоим мужчинам. Это как же нужно хотеть женщину, чтобы рисковать остаться без члена?»
– «Без двух, – поправила я бога. – Во всем должно быть равноправие. Если уж рубить так с плеча. Рвать так с корнем. Давить так к ногтю!»
– «Ты и без меня хорошо справляешься, ребенок, – заторопился Хаос. – Я чуть позднее зайду, когда ты уже утолишь свою кровожадность»
Тем временем мы подъехали к городским воротам. Заспанные стражники просмотрели наши глазки (ручки им никто не подавал, облезут!), переглянулись и пропустили.
И мы весело потрусили дальше.
Крупный приморский город пах морем, ветром и солью, водорослями и туманом, рыбой и... безбожно вонял канализацией, которой фактически не было, и рынком, его отбросами, через который мы сейчас проезжали.
Мелкие побеленные халупки, тесно прижатые друг к другу, чередовались с каменными многоэтажными палатами, широкие улицы и площади, мощенные камнем, – с узенькими переулочками, где вместо мостовой – утоптанная тысячами ног глина.
Вскоре узкими извилистыми улочками мы стали спускаться к порту. Мои спутники стали ошалело тыкать пальцами и подпрыгивать в седлах:
– Гляди, гляди, вот его судно! – и рванули вперед со страшной скоростью и силой. Я думала, мне все мягкое место скачкой отобьют. Скакали мы недолго, аккурат ко входу в порт.
Там увидели, как команду указанного судна под конвоем ведут в тюрьму. Избитого капитана не просто вели – его несли!
Мои супруги переглянулись и попятились. Следом они спешились и о чем-то подозрительно тихо зашептались между собой.
Так! Моя попа чует – жареным запахло, а уж она меня никогда не подводила!
Я навострила уши. Нет, ничего не слышно. Точнее, слышно, но непонятно. Опять пошло общение на уровне телепатии, потому что по разрозненным междометиям хрен поймешь, о чем идет речь. Подпольщики, тоже мне! Ладно, как говаривал мой знакомый патологоанатом, вскрытие покажет.
Мы поплутали какими-то грязными улочками, воняющими помойкой, и достигли маленькой неприметной в стене дверце.
Так вот! За этой маленькой дверцей скрывалась огромная железная дверь. В банках на такую могу только облизываться. Судя по системе замков, создатель сейфов Бентли мог тихо завидовать сидя в сторонке.
Филлипэ три раза дернул какую-то пимпочку, один раз повернул колесико, что-то тихо сказал в открывшееся окошко. Приложил свою пятерню к стеклу и подергал левой ногой. После чего дверь милостиво отворилась, и мы вошли.
– Любопытно, – пробурчала я. – Такое ощущение, что мы попали в золотой фонд России, судя по защите.
– Высокие лорды, – из недр дома показалась высокая фигура, замотанная в темную одежду– – Чем могу служить?
– Приветствую тебя, Амели, – чуть склонил голову Филлипэ. – Как твоя семья? Все ли здоровы?
– А чего этим кобылам сделается? – фыркнула женщина, выходя на свет тусклого светильника.
Хозяйка сейфовой двери оказалась дамой в том возрасте, когда уже можно не спрашивать сколько ей лет, а просто деликатно не замечать морщины и седые волосы. Но ее лицо все еще оставалось красивым. Такая суровая красота, которую не могут испортить даже годы.
Седовласая статная женщина с породистым лицом. Густые волосы, заплетенные в сложную прическу, переходящую внизу в косу до пояса. Властные черты. Ровный нос, тонковатые, но красивой формы губы, высокий чистый лоб. На лице нет морщин, только сеточка начинающих образовываться гусиных лапок вокруг глаз. Яркие синие глаза фиалкового оттенка, с возрастом, по всей видимости, потускневшие, но не утратившие насмешливого задора.
– Зачем же ты так о своих прекрасных дочерях? – вступил в разговор Эмилио, отодвинув меня за спину.
– Кобылы и есть, – отмела возражения Амели. – Только и могут, что ржать и хвостами своими махать. Лучше б мужей себе нашли!
– Поделиться? – пробурчала я, подглядывая в просвет между местными Сциллой и Харибдой. Как сойдутся вместе, так и зажимают меня.
– Это кто там такой говорливый? – нахмурилась хозяйка. – Высокие лорды, привели в дом полный женщин еще одну несчастную?
– Точно-точно, – кивнула я. – Если у вас тут мужчин нет, то можно я попрошу у вас политического убежища?
– Это наша жена, – коротко ответил синеглазый, сдвигая плечи с со-владельцем. – И нам нужна твоя помощь, Амели.
– Все чем могу, высокие лорды, – наклонила гордую голову женщина. – Но чем я могу?
– Роналдо в беде, – коротко ответил Эмилио. – И нам нужно, чтобы ты присмотрела за Магдаленой, пока мы будем заняты.
