— Ну, ты что, глупышка, не нужно плакать, — Лиза обняла девушку и успокаивающе погладила ее по спине.
— Леди Алиссия, вы так изменились! — всхлипывая, бормотала Люсинда. — Вы так добры ко мне! Да, и все слуги заметили, что вас после болезни как подменили, будто другой человек. Ой, простите, госпожа, я не хотела ничего худого сказать, вы и раньше?то добры были, только, сейчас от вас теплом веет, люди к вам так и тянутся… Дай Всесветлый вам здоровья и процветания! И детишек побольше! А уж муж вас полюбит, не сомневайтесь, да, и как не полюбить такую красавицу!.. — горничная говорила, а сама споро собирала одежду, укладывала ее в сундук и, не переставая, двигалась по комнате, пытаясь незаметно добавить нужные, по ее разумению, вещи. Лиза решила закрыть глаза на это самоуправство — Люси старалась от души, снаряжая хозяйку для долгой дороги и новой жизни.
Рано утром отряд из пятнадцати человек покидал Риясское графство. В карете расположились леди Алиссия и ее неутомимая горничная. Люсинду взяли в последний момент, вместо компаньонки, не успевшей приехать из соседнего имения. Вдова графского управляющего должна была сопровождать молодую новобрачную в дороге и удостовериться, что та прибыла в герцогство целой и невредимой, но, как говорится, Всесветлый ведет людей одному ему ведомыми тропами, и вместо престарелой компаньонки, с Лизой отправилась неунывающая Люси.
Карету с девушками сопровождали воины герцога и господин Тремел. Последний вел себя ненавязчиво и незаметно, но во время остановок Лиза чувствовала на себе его изучающие взгляды. Мужчина был очень непрост. По его взглядам, жестам, движениям было видно, что господин Тремел не совсем тот, за кого себя выдает — подобные вещи Лиза чувствовала каким?то особым чутьем, не раз выручавшим ее в прежней жизни. В целом же, все были с девушкой вежливы и предупредительны, ее просьбы выполнялись незамедлительно и, если бы не непривычный для нее способ передвижения, когда от долгого сидения в карете начинала ныть поясница и уставать спина, можно было бы сказать, что поездка проходит приятно.
На ночлег отряд останавливался на постоялых дворах, девушки ужинали в своей комнате, и до утра их никто не беспокоил.
Люсинда помогала своей госпоже смыть дорожную пыль и переодеться, быстро приводила себя в порядок и засыпала, едва успев коснуться подушки. А Лиза до рассвета не могла сомкнуть глаз, вспоминая события, предшествующие ее появлению в этом мире. Ей снова и снова вспоминалась сцена, с которой и начался отсчет конца ее старой жизни.
…В тот день она, как всегда, занималась обычными утренними делами: на плите готовился обед, в духовке доходила запеканка, распространяя по дому ароматы ванили и корицы, а сама хозяйка быстро сновала по комнатам, протирая пыль и собирая разбросанные Сергеем вещи. Была у ее мужа такая привычка — создавать хаос в месте обитания. Лиза легко относилась к этому недостатку супруга, мягкими прикосновениями рук приводя окружающее пространство в порядок. Она не любила скандалить и никогда не ругала мужа за некоторую неряшливость. В самом начале семейной жизни, когда только налаживался бизнес, Сергей редко бывал дома, приходил уставшим, и Лиза, жалевшая его, не делала замечаний по поводу выглядывающих из?под дивана носков или брошенной на кресло рубашки, лишь молча убирала вещи в стирку, кормила мужа ужином и слушала его рассказ о прошедшем дне. Изредка задавала вопросы, хвалила, радовалась его достижениям или переживала из?за проблем на фирме. И, с щемящей нежностью, смотрела на любимого — для нее он был всем: ее счастьем, ее сердцем, ее радостью и ее мукой. Порой, она сама боялась тех чувств, которые пробуждал в ней муж.
Когда дела пошли в гору, и к семье пришли благополучие и достаток, Сергей не раз предлагал жене нанять прислугу, но Лиза неизменно отказывалась. Она любила дом, ей нравилось вести хозяйство и чувствовать себя полноправной хозяйкой двухэтажного уютного особняка. Девушка прекрасно готовила и не представляла, что какая?то посторонняя женщина будет заниматься этим вместо нее. В итоге, она неизменно отшучивалась, что ей не сложно вести дом, а от безделья можно растолстеть и раскиснуть. Сергея тоже устраивало отсутствие посторонних людей в доме, и он не настаивал на своем предложении…
Вот, и этот день проходил в обычных хлопотах. Мелодичная трель домофона вырвала Лизу из привычной рутины. Появившаяся на экране миловидная брюнетка поинтересовалась, может ли она поговорить с хозяйкой. Впустив незнакомку во двор и бегло оглядев себя в зеркало, Лиза вышла навстречу гостье.
— Здравствуйте, Лиза, я — Таня, любимая женщина вашего мужа, — эффектно представилась девушка. На секунду у Лизы потемнело в глазах, но воспитание и характер позволили скрыть эту слабость от соперницы, и хозяйка дома вежливо ответила:
— Ну, что ж, Таня, видимо разговор нам предстоит интересный, прошу… — и указала рукой на стоящую неподалеку беседку.
Да, Лиза угадала — Таня, и правда, поведала много интересного. Факты и фотографии раскрыли многие события последнего года совсем с другой стороны: стали понятны постоянные командировки мужа, виноватые взгляды, которые он бросал на нее, думая, что жена не смотрит в его сторону, поздние приходы домой и прочие странности, которые сейчас получили свое объяснение.
Последний удар Лиза не выдержала — поверх фотографий легло медицинское заключение о беременности и снимки УЗИ. Черно — белые снимки, перечеркнувшие всю ее налаженную жизнь.
— Чего вы хотите? — помертвевшими губами прошептала девушка.
— Отпустите мужа. У нас с Сережей будет настоящая семья, он любит меня, а вас всего лишь жалеет, потому и мечется, боится вас оставить. У нас будут дети… Сережа так хочет ребенка, а вы никогда не сможете родить, не мешайте ему, дайте мужу возможность жить полноценной жизнью… — Татьяна продолжала что?то говорить, но Лиза ее не слышала. Она встала и машинально направилась к дому.
«Отпустите… — звучали в ее голове жестокие слова, — Господи, как больно… За что?»
Шаг, еще шаг… Вот перед ней дверь, нужно открыть ее и войти в дом. «Дом, в котором счастье больше не живет.» — горько процитировала она. Дом, который они создавали для себя, для своей семьи… А семьи больше нет. Есть Сергей, который скоро станет отцом, и есть она, Лиза, которая никогда не станет матерью…
Девушка, спотыкаясь, шла вперед, ничего не видя от застилающих глаза слез.
«Как же так?.. Сереж, за что? Подло, лживо, за спиной… Разве я держала бы тебя, разве не поняла бы, скажи ты, что хочешь ребенка? Так ведь успокаивал, убеждал, что тебе хорошо со мной… Неужели боялся сказать все, как есть? Ведь ни минуты бы не держала, хотя, даже представить не могла, что такое случится. Нет, только не с нами, а как же любовь? А оказалось, что нет этой любви, всего лишь жалость к надоевшей жене…»
Слез больше не было. Внутри как — будто все выжгло. Отработанными до автоматизма движениями Лиза собирала вещи Сергея и складывала их в чемодан. Отстранено заметила, что одного чемодана будет мало и принесла любимые кожаные сумки.
«Passa L`esate
passa la vita
ma non passa mai…
(Проходит лето,
Проходит жизнь,
Но никогда не исчезает память…)
Лиза вспомнила как спорила с мужем, покупая эти сумки в Италии. Лето, море, счастье… Они — молодые, красивые — весело обсуждали цвета «баулов», как в шутку назвал их Сергей — он настаивал на черных, а Лиза вцепилась в ярко — рыжие и, хохоча, доказывала мужу, что память об Италии должна быть солнечной. Хозяин бутика решил разрешить их спор и принес сумки из темно — бордовой, почти черной, кожи. Лиза помнила, как восхищенно ахнула, увидев этот глубокий цвет. Они, не раздумывая, приобрели предложенный эксклюзив…
Уложив все вещи, девушка выставила их в холле недалеко от двери…
Сергей, едва войдя в дом и весело крикнув — " Малыш, я дома!» — запнулся, замолчал, глядя на собранное имущество, и поднял глаза на вышедшую из комнаты жену.
— Лиз, что происходит?
