Кремень осторожно выглянул из проема, к которому он так долго карабкался по отвесной скале. Спустя мгновение после того, как он спустил тетиву, внутри раздался странный звук. Что это был за звук, он так и не понял, но быстро отпрянул и укрылся за скалой. Больше всего тот звук напоминал звук лопающегося стеклянного стакана, только очень большого, чуть ли не в человеческий рост, а то и больше.
Наверх добрался только он один. Склоны Скалы оказались утыканы скрытыми бойницами, возле большинства из которых почему-то не было стрелков. Так что почти все ребята уже проникли внутрь Скалы и орудовали в галереях. А Кремень решил добраться до самого верха. И не ошибся. Командор был здесь. Кремень всунул голову поглубже и внимательно оглядел чертог. Похоже, здесь все оставалось по-прежнему, так же, как тогда, когда он впервые заглянул внутрь. Грон лежал у дальней стены, а в центре валялся труп какого-то козла, которому он всадил в сердце арбалетный болт. Вот только вся поверхность пола и обе лежащие фигуры были, казалось, присыпаны чем-то вроде мелкой пудры. Откуда она взялась — неизвестно. Но через этот узкий проем был виден только самый край чертога, как раз рядом с той стеной, у которой лежал Грон. Кремень попытался посмотреть по сторонам, но помещение было слишком велико, чтобы разглядеть его сквозь узкую щелку. А командор явно нуждался в помощи. Кремень вздохнул, отбросил бесполезный арбалет (перезарядить его, вися над пропастью, было невозможно) и, набрав в грудь побольше воздуха, прыгнул вниз.
В чертоге никого не было. Грон сидел, привалившись к стене и зажимая руками вспоротый живот, но длинные, скользкие кишки уже просочились сквозь его скрюченные пальцы. Кремень опустился на колени перед своим Командором и замер. Грон поднял к нему измученное лицо и прошептал:
— Вот и все. — Его лицо слегка скривилось. — Жаль… Толла опять оказалась права… Боги не позволили мне вернуться к ней.
Кремень покачал головой:
— Я отвезу вас в Сумерк, к знахарю. И, клянусь всеми богами Ооконы, либо он заштопает вас в лучшем виде, либо город Сумерк исчезнет с лица земли!
Грон еле заметно качнул головой:
— Нет… Ты же видишь… Я не протяну и часа… Даже просто сидя… А седло убьет меня намного раньше.
Кремень открыл рот, чтобы яростно возразить, и… закрыл. С минуту они молчали, потом Грон прошептал:
— Принеси… там… на столике… похоже на шлем…
Когда Кремень вернулся, Грон совсем сполз вниз по стене и уже почти лежал на полу. Глаза его были закрыты, а лоб блестел от пота. Кремень покачал головой:
— Вот, Командор, вы просили.
Грон с трудом открыл глаза, повернул голову и уставился на то, что держал в руках Кремень. Его лицо чуть дрогнуло, как будто он пытался улыбнуться, но у него уже не оставалось на это сил.
— Белый шлем… я попал сюда из-за него.
Кремень замер, не веря своим ушам, потом медленно перевел взгляд на странный предмет. ЭТО позволяет оставаться бессмертным, прожить не одну жизнь, получить шанс возвыситься в следующем, возможно более счастливом, мире. О боги! У него в руках величайшее сокровище Ооконы!
— А как оно действует?
Грон облизал пересохшие губы и попытался ответить, но из его губ вырвался только хрип. Кремень поспешно отстегнул от пояса фляжку, отвинтил крышку, налил в нее несколько капель и поднес к губам Командора. С такой раной человеку нельзя давать воду, но без этого птичьего глотка Грон не сможет говорить. А Кремню сейчас очень важно было, чтобы Командор успел рассказать… Грон шевельнул губами, всасывая живительную влагу, с трудом сглотнул, судорожно дернулся, потом поднял глаза и прерывисто заговорил:
— Я не знаю… я надел его перед самой смертью… а очнулся уже здесь… Возможно, он действует только один раз в десять или сто лет… забери его себе… я больше не хочу… я хочу умереть здесь… совсем… и если ТАМ что-нибудь есть… то я хочу дождаться Толлы… — Голова Грона упала на грудь. По-видимому, столь длинная речь высосала из него последние силы, и Великий Грон потерял сознание. Кремень медленно поднялся на ноги, поднес к глазам то, что Командор назвал Белым шлемом, и несколько мгновений внимательно рассматривал. Потом прислушался. За дверью было тихо, а это означало, что атака на чертог отбита. Повторить обратный путь с Командором на плечах — немыслимо. Он и так три раза чуть не сорвался, а спускаться по отвесной скале еще труднее, чем подниматься. Так что Грон умрет раньше, чем он доберется до подножия. И еще неизвестно, что его ждет внизу. Он мельком видел несколько тварей, с которыми сцепились впавшие в боевой транс траммы. Жуткое зрелище. А подготовка траммов вызывает большие сомнения. Так что даже их бешеная смелость вряд ли могла помочь. И вполне возможно, что внизу его встретит парочка тварей, собравшихся наконец-то плотно пообедать. Но даже если и нет, если траммы справились с тварями или ему удастся проскользнуть мимо них, впереди многодневный путь по раскаленной пустыне, без пищи и, что еще хуже, почти без воды. Значит, ему предстоит умереть здесь, на этой скале, рядом с Командором. Просто немного позже. Кремень снова бросил взгляд на шлем и, вскинув руки, вознес его над своей головой. Шлем вспыхнул и засверкал, как будто сквозь эту толщу скал внутрь чертога проник солнечный лучик и заиграл на его стенах. Кремень несколько мгновений подержал его над головой, а затем медленно опустил на чело. К его удивлению, шлем оказался прохладным и… каким-то уютным. Как будто тот, кто его делал, специально подгонял его форму и размер под голову Кремня.
Кремень несколько секунд постоял, представляя всю ту череду жизней, которая открывалась перед ним, вздохнул и сорвал шлем с головы. Нет, хоть убей, не его размерчик. Он повернулся к замершему в забытьи Командору и уверенным движением надел Белый шлем ему на голову. Пару мгновений полюбовавшись делом своих рук, он уселся на пол и принялся заново затягивать завязки обувки. Ему предстоял долгий и трудный спуск.
Он почти покончил с этим делом, когда за спиной послышался мучительный стон и вслед за этим — звонкий удар. Кремень обернулся. Командор сполз по стене, кишки вывалились из разошедшейся раны на его ноги будто клубок змей. Но главное было не это. Главное было то, что Грон был без шлема. Похоже, Командор пришел в себя и, обнаружив на голове ненавистную железяку, собрал все свои силы и сбросил ее с головы. Кремень всплеснул руками. Не хватало еще, чтобы это последнее движение убило Грона. Он подскочил к скрюченному телу и прикоснулся пальцем к жилочке на шее. Слава богам! Пульс еще прослушивался, правда уже еле-еле. Кремень вздохнул, подобрал шлем, вновь водрузил его на голову Грону и, обнажив кортик, на мгновение замер:
— Ты сам учил нас, Великий, что каждый должен до конца нести свою ношу. ЭТА — твоя. Доберись до них, Грон. Доберись до тех, кто, сидя там, наверху, играет нашими жизнями как камешками для игры в хо. И ОБЪЯСНИ им, как они не правы. А мы тут постараемся тебя не подвести и, если тебе не удастся, встретим тех, кто вновь решит устанавливать в нашем мире свои порядки, так, как ты нас учил. — Кремень замолчал, а затем, мгновение поколебавшись, резким движением вогнал узкое лезвие морского кортика в сердце Великому Грону. Командор же говорил, что шлем должен находиться на голове в момент смерти.
Грон дернулся, выгнул спину и… обмяк. Кремень подождал еще некоторое время, пока солнце не зашло за выступ скалы и в чертоге не наступил густой сумрак, потом осторожно снял шлем с головы трупа, подержал в руках, положил на пол и, выхватив меч, рубанул с оттягом… Кремень не знал, поможет это или нет, но он не хотел, чтобы сохранялась хотя бы малейшая возможность проникновения чужаков в его мир. Этому миру не нужны ни Посвященные, ни Измененные. Они сами справятся со всеми своими проблемами. А если нет, то это будет ИХ СОБСТВЕННАЯ ошибка. И пошли они к Магр, все эти доброжелатели и опекуны!
