Неожиданно, дверь распахнулась, и в неё заглянули Грина, Шаван и Борин, державшие в руках ножи и дубинки — видимо думали, что на партнёров совершено нападение. Сёстры, не обращая внимания на вошедших, полностью увлечённые битвой мутузили друг друга, приговаривали:
— Мужика моего захотела! Сучка! Вот тебе! Вот мужик! А ещё двух не надо?!
Влад, хохотавший до этого на кровати, справился с приступом смеха и попытался растащить противниц, слившихся в экстазе борьбы, но никак не мог уцепиться ни за одну из дерущихся — одежды на них не было, и он боялся поранить или оставить синяки на их телах, схватившись своими железными пальцами. Сам он тоже как-то забыл, что совершенно гол и вся труппа наблюдает за его передвижениями.
Их соратники, хихикая и приговаривая: «Опять мужика не поделили! А мы-то думали…» — удалились к себе в комнату, а соперницы, устав возиться на полу, затихли, и тяжело дыша уселись в разных концах «ринга», оперевшись спиной на кровати и опустошённо глядя друг на друга.
Молчание нарушила Арина, сдавшись, она сказала:
— Да демоны с тобой — от него не убудет. Он меня-то заездил, и даже на тебя ещё хватило. Если бы слабосильный был — я б не согласилась. А так — пусть себе время от времени с тобой кувыркается. Кстати — он всё равно с нами ненадолго, пользуйся, пока можешь.
— А теперь-то можно мне слово сказать? — осведомился Влад, и получив решительный отказ, пожал плечами — ну решили, значит решили. Пойдёмте-ка в мойню, смоем следы ночных приключений, да и извозились вы по полу порядочно.
Ещё два дня они выступали в трактире со своими номерами — правда, таких представлений, как первый раз, больше не устраивали — Арина объяснила, что могут быть проблемы — такие афёры прокатывают только один, единственный раз, тогда, когда они приходят в новый город или замок. Но они и так достаточно заработали денег на двух ставках, так что теперь честная работа.
Впрочем, поток денег не уменьшался — в трактире за два следующих дня побывали все, кто не успел посмотреть представление. А так же те, кто уже его видел, но ещё хотел посмотреть на красоток и музыканта с метателем ножей.
Люди приходили с жёнами, дочерьми, которые строили глазки Владу и Борину, и не раз приходилось отбиваться от замужних женщин, желающих запрыгнуть к «Олегу» в постель.
Спасть ему с ними не хотелось — после таких красоток как Арина и Марка, каждую ночь бывавших у него в постели, кувыркаться с какими-то дебелыми бабами, свихнувшимися от страсти к приезжим красавчикам, ему никак не хотелось. Впрочем — как он узнал, Борин не брезговал прижать в уголке одну-другую замужнюю красотку, на удивление своих соратниц — он и к Грине с Шаван подкатывал ночью, и вроде как имел у них успех — узнал Влад — это их потрясло, и обрадовало — это решало большую проблему у женщин труппы — отсутствие мужчины для секса. Для здоровья.
В общем — замужние дамы замка, и их дочери, быстро разочаровались в неприступном метателе ножей и переключились на музыканта, пользующегося ещё большим успехом — ну как же, это же музыкант! Да отдаться ему дело святое!
Впрочем — скорее всего — их мужья и отцы так не считали, и Арина стала опасаться закономерной развязки — Борина прихватят на очередной жене или дочери и переломают рёбра, а хуже всего — руки, пальцы. Она сделал ему строгое предупреждение, и парень успокоился…слегка. До этого он просто как с цепи сорвался…Влад сам не ожидал такого эффекта от своего внушения о тяге к женщинам, и уже раскаивался, что подошёл к этому делу с такой душой и рвением.
В замок барона их пригласили на третий день, когда встав утром, труппа завтракала, слегка осоловелая от вечерних выступлений, заканчивающихся далеко за полночь, а также от ночных сексуальных игрищ, заканчивающихся уже под утро. Даже Влад, с его сверхвыносливостью, немного уставал от беспрерывного ночного секса. А девушки были слегка, так сказать, послабее…
В трактир ввалился важный господин, с золотой цепью на шее, с висевшим на ней огромным медальоном, которым можно было пришибить лошадь, если хорошенько размахнуться, и сообщил:
— Где здесь артисты! Я прибыл по повелению барона Некайло! Кто главный в труппе? — он перевёл глаза на массивного, высокого Влада — ты главный?
— Нет — спокойно ответила Арина — я. Что хотели нам передать, господин…
— Я мажордом барона, господин Ниркан. Барон Некайло приглашает вас устроить представление для него и его супруги сегодня вечером, после захода солнца. Вас будет ожидать карета у входа в трактир. Вот ваша плата за представление, это половина, остальное после представления — Ниркан бросил на стол тяжёлый, позвякивающий мешочек, повернулся через плечо и высоко поднимая ноги в начищенных кожаных сапогах, вышел из трактира. Скоро за дверями заржала лошадь, загремели колёса по булыжной мостовой, и посланник барона отбыл туда, откуда пришёл.
— А где его «пожалуйста»? — задумчиво сказала Арина, взвешивая мешочек на руке — мужлан невоспитанный!
Она развязала мешок, и из него на стол полились жёлтого металла монетки, не оставляющие сомнения в их составе:
— Золото! — она пересчитала монеты — триста золотых! Ого! Наши ставки растут не по дням, а по часам! Это ты нам принёс удачу! — Арина радостно посмотрела на Влада и подмигнула левым глазом — если так пойдёт дело, мы отсюда уйдём богатыми! А то, может быть, нас возьмут на службу к барону, и мы проведём зиму в тепле, не таскаясь по заледеневшим дорогам! Ух, как я не люблю холод! — Арина поёжилась, передёрнув плечами — летом-то хорошо, даже если нет трактира, или денег на ночёвку — встал у ручья в лесу, заночевал — теплынь, птички поют — а зимой? Не люблю зиму! Ну что, готовимся, отдыхаем…на самом деле отдыхаем! — Арина посмотрела на Влада и Марку, нахмурилась, соображая что-то, и тихо добавила — если только разок…
До вечера они отсыпались, ели, пили, разок занялись сексом — вроде как для порядку, «в запас», и к вечеру уже сидели одетые для улицы, со свёртками сценической одежды и сложенным щитом-мишенью на полу.
Раскрылись двери и кучер, с седыми усами, как с картинки о средних веках, сообщил:
— Которые тут артисты? Велено доставить в замок!
— Если велено — забирай вот этот щит, и волоки его в карету — кивнул головой Влад
— Да вы чо, с берёзы упали?! Куда я его вопру-то? — почесал затылок кучер — на крышу, что ли?
— Я не знаю — пожал плечами Влад — хочешь — на крышу, хочешь — на себе тащи, но нам он нужен, это наше оборудование. Без него представления не будет, и барон тебя не похвалит.
— Да мать вашу! — выругался кучер, и кряхтя подняв с пола тяжёлый щит, вышел с ним на улицу, цепляя углы и стулья, ещё больше матерясь по этому поводу. Артисты вышли за ним следом, и скоро с хохотом и шутками грузились в чёрную, покрытую лаком карету, с баронским вензелем на дверце. Они едва уместились в не очень большую «каюту», и несколько минут слушали, как кучер затейливо матерится, пристраивая их реквизит где-то на облучке. Наконец, карета дёрнулась, заскрипела, и двинулась вперёд, подпрыгивая на булыжниках мостовой и громыхая чем-то оторвавшимся, внизу, под днищем.
Эта дорога напомнила Владу о его родном городе, который некий комик назвал деревней Гадюкино, из-за грязи, обшарпанных домов и улиц разбитых настолько, что однажды Влад на своей киа серато пробил сразу два колеса — низкопрофильные хэнкуки, попав в длинную и глубокую яму с острыми краями. Каждая покрышка стоила четыре тысячи….тогда ему хотелось просто убить дорожников. А ещё лучше — посадить их на задницу, и волоком протащить по всем кочкам — вот только после этого от этих чиновников, скорее всего, остались бы только наглые воровские морды…да и тех бы не осталось, скорее всего — сточились бы о кочки.
До замка было ехать недолго, но Влад порадовался, что они добираются на крытой карете — дождь лил не переставая, наводя на мысли о всемирном потопе.
Выйдя из кареты, артисты сразу забежали под козырёк, нависавший над входом в замок барона, чтобы не промокнуть за те минуты, пока перед ними открывают ворота — карету внутрь не пустили, и кучер, достав откуда-то из повозки их щит-мишень, прислонил его к стене и быстро ретировался, оставив их одних.
