Пока я медитировала перед зеркалом, в комнату тихо просочилась служанка с ужином на подносе, после нее на пару минут забежали мальчишки, чтобы страшным шепотом поведать, что оказывается я-то на самом деле умерла. Я лежала мокрая, холодная и не дышала, и сердце не билось — они слушали. А если бы все-таки не очнулась, то завоевала бы титул пятой по счету девицы, с разбитым сердцем, которая сгинула в этом пруду. «Прудик, то пользуется не хилым спросом», подумала я. Братья, а их звали Диомирис и Эттаниель, рассказав жуткие новости, спешно ретировались. Как оказалось им строго-настрого запретили даже приближаться к моим покоям.
— Эмма, я не помню, что мне подарили на день рождения в прошлый раз родители? — начала потихоньку прощупывать почву на предмет восстановления картины воспоминаний некой Эльвиолы.
— Как же милая, Зару тебе подарили, кобылку твою. в конюшне стоит, я конечно говорила льере Виолетте, что для девушки в 16 лет, лучшим подарком был бы бал в ее честь, но к тому времени к тебе уже посватались несколько достойных бергов, и твой отец сказал, зачем тратить кучу золота на представление тебя ко двору, если у тебя и так отбоя от женихов нет. Так что в твое 17-летие, в день святой Мирты, ты уже будешь невестой. Ой, дорогая, прости меня, напомнила тебе о женихе, дура старая.
Я слабо отмахнулась и сипло пропищала «Чего уж теперь, нянюшка, придется только смириться со своей горькой судьбой, как послушной дочери, все равно ничего не изменить уже».
Значит девчонке в зеркале 16. Я попыталась представить себя в глубоком детстве, вспомнить любимую куклу Аллочку — ревность и зависть всех моих подружек в 7 лет, и о чудо — взгляд девушки потеплел и стал немного рассеяно наивным. Вот оно спасение, пусть не на долго, но хоть что-то. Я твердо приняла решение не говорить о своей амнезии. Может обойдется. Как я поняла, никому в замке, кроме няни, до меня дела нет. Ко мне не пристанут с душещипательными разговорами родители, и друзей, похоже, не наблюдается. Так что потихоньку вытяну всю информацию, необходимую для нормального существования в этом мире и сама.
— Расскажи как мне еще раз, что ты знаешь о моем женихе, — пора выдвигать тяжелую артиллерию… Завтра все-таки помолвка, и может мы с женихом хорошо знаем друг-друга а и не в курсе. «Зачем ты бередишь рану, Эльви, деточка, ты же его ненавидишь и боишься». Я скривилась, «Да, Эмма, но может со временем привыкну, ведь вся жизнь впереди, мама и папа никогда бы не позволили мне выйти замуж по любви», грустно вздохнула я.
По словам Эммы, мой жених, а звали его Ленар де Мирас приносил в жертву девственниц и ел младенцев то ли на завтрак, то ли на ужин, она запамятовала. Страшнее и ужаснее человека не было во всем королевстве. Происхождения он был самого жалкого — то ли бастард мелкого берга, то ли вообще простолюдин, что являлось самым тяжким, по мнению Эммы, из всех его многочисленных грехов. Уродлив до безобразия, еще и шрам на все лицо. Единственным его положительным моментов во всем этом кошмаре являлись несметные богатства, которые Ленар награбил во время последней войны, убивая невинных и грабя обездоленных. На войне он сделал блестящую карьеру, начав ее солдатом, а закончил уже в чине генерала. И ту войну, кстати, мы выиграли, во многом благодаря жестокости и военному искусству моего женишка. Титул Ленар купил после, на ворованные деньги, но это его не спасло, на него все равно смотрели как на плебея. Почему этого убийцу и негодяя так приблизил к себе наш король, Эмма точно не знает, может поставляет во дворец невинных девиц, для участия в дворцовых оргиях, ей неизвестно.
«Если хоть половина из этого правда, то бежали бы мы к заветному прудику с Эльвиолой наперегонки». Нет, я подозревала, что в рассказе Эммы слухов и домыслов предостаточно, но мне было непонятно, почему же родители так рады сбагрить свою старшую дочурку этому чудовищу. Эмма разъяснила и это. За право первородства (а я, как старший ребенок в семье, наследовала какой-то там жутко высокий титул, которым могла поделиться с мужем и своим первенцем) моей семейке монстр отваливал огромную кучу золота (даже Эмма не знала точную сумму), а золото родители очень любили, и его постоянно не хватало. Предки не особо утруждали себя зарабатыванием денег, в основном, как и мои родители прожигали жизнь в праздности и кутежах, и мое теперешнее поколение столкнулось с угрозой бедности. «А хорошо, что у них первой родилась девочка, как бы они мальчика то продавали?», — подумала я.
Со слов Эммы стало понятно, что с женихом мы ни разу не встречались — все договоренности о помолвке пересылались магической почтой. Ленар должен будет прибыть завтра утром для окончательных переговоров, подписания брачного договора и заключения помолвки в местном храме. И сразу же уедет назад, в столицу. Три в одном за одно утро — занятой человек, мой будущий муж. Помолвка у знатных людей длилась от полугода до года, успокоила Эмма, значит у меня есть время морально подготовиться.
Около полугода назад, когда прибыло прошение о помолвке от Ленара, отец даже не обратил на него внимания, у него тогда на примете было несколько потенциальных женихов, которые уже передали документы на рассмотрение, высокородных и родовитых. С одним из них уже почти подписали предварительный договор, когда льера вызвали в столицу. После поездки (и видимо аудиенции с монархом) папаня был сам не свой, в замке месяц царила чудовищная атмосфера. Все ходили на цыпочках, боялись лишний раз посмотреть в его сторону. Наверное он очень жалел, что ждал моего шестнадцатилетия, и не заключил помолвку ранее. Тем паче, Ленар со своими деньгами перебил все ставки… да и король вмешался. «Вот с того времени и начался кошмар в нашем доме и в нашей семье», сказала Эмма и добавила «Поздно уже, давай ка ложись в постель, милая».
После сегодняшних событий голова у меня была похожа на шар, наполненный гелием — гулко, пусто, тянет взлететь и смыться по-дальше. Но вместо этого я послушно легла в кровать и закрыла глаза. Главными задачами, определила я себе на ближайшие месяцы- по-больше слушать, по-больше молчать, по-меньше говорить. И учиться-учиться-учиться. Сейчас я никак не могу повлиять на сложившуюся ситуацию, меня сорвало с дерева, как одинокий листок и унесло в бушующее море — авиакатастрофа, новая жизнь, вокруг меня неизвестный мир, чужие люди, непонятные события, все происходит без моего участия или влияния, что же — будем плыть по течению, авось куда-нибудь вынесет. Я лежала без сна в огромной кровати и панические мысли никак не хотели покидать голову. Нужно успокоиться и хоть немного поспать, но не получалось. Столько событий за прошедшие сутки — мозги кипели и плавились, сердце стучало как сумасшедшее — какой там сон! Промучившись почти до рассвета, я буквально на пару минут отключилась, как нужно было уже вставать и одеваться.
Лихорадочный быстрый завтрак, дерганые горничные, дрожащие руки, причитающая Эмма — нервировало все! Казалось, сейчас зарычу. Все вокруг помешались на этой помолвке. На пару минут заскочила родительница — надавала ЦУ и упорхнула. Из волос сделали пизанскую башню, украсили нитками розового жемчуга (держать такую махину на голове — занятие я вам скажу не из легких, вообще у меня были всегда короткие волосы, раз в месяц в салон, и никаких проблем). Но больше всего времени заняло облачение. Сначала на меня надели две сорочки — длинную и коротенькую, чулки, корсет, потом напялили что-то типа каркаса из какой то жесткой ткани, как будто железной (видимо здесь процветает стиль рококо, с грустью порылась в памяти, эх, ампир мне всегда нравился больше), когда очередь наконец дошла до платья — сил возмущаться уже не было никаких. Меня облачили во что-то розовое, пышное, с оборками и воланами, расшитое драгоценными камнями, нет — булыжниками (платье со всей амуницией весило на вскидку килограмм десять), корсет немилосердно впился в ребра (никогда в прежней жизни его не носила и не знала, что это так больно). Если доживу до помолвки — будет подвиг, кажется умру гораздо раньше от любящих родных и близких.
