— А почему они решили вам угрожать?
— Причиной тому некое происшествие в Харроу. И сегодняшний визит заставляет меня обратить на нем особое внимание. Ведь если кто-то так беспокоится, дело должно быть любопытным.
— А что там случилось?
— Я как раз собирался рассказать, когда нас прервал этот нелепый фарс. Миссис Мейберли из Харроу прислала вот это письмо. Если вы готовы составить мне компанию, отправим ей ответ телеграфом — и немедленно в путь.
Письмо гласило:
«Уважаемый мистер Шерлок Холмс!
Я столкнулась с цепью непонятных событий, касающихся моего дома. Буду очень благодарна за совет. Жду Вас завтра в любое время. Вилла расположена всего в нескольких минутах пути от станции Уайлд. Мой покойный супруг, Мортимер Мейберли, кажется, был одним из Ваших первых клиентов. С почтением.
Обратный адрес — «Три конька», Харроу Уайлд.
— Вот такая ситуация! — вымолвил Холмс.
Непродолжительное путешествие по железной дороге и еще более короткое на автомобиле — и мы оказались перед строением из кирпича и дерева, виллой, окруженной зеленой лужайкой. Лепные изображения над окнами верхнего этажа являли собой неубедительную попытку оправдать название. На заднем плане располагалась наводящая уныние рощица низкорослых сосен. В целом место выглядело невзрачно и оставляло гнетущее впечатление. Однако внутри дом был обставлен со вкусом, а встретившая нас пожилая дама оказалась симпатичной, отмеченной печатью истинно высокой культуры.
— Я хорошо помню вашего мужа, мадам, хотя прошло уже немало лет с тех пор, как он воспользовался моими услугами в одном пустяковом деле, — начал Холмс.
— Вероятно, вам лучше знакомо имя моего сына Дугласа?
Холмс взглянул на хозяйку с возросшим интересом.
— Вот как! Значит, вы — мать Дугласа Мейберли? Не скажу, что относился к кругу его близких друзей, но, как любой лондонец, много слышал о нем. Удивительная личность! А где он сейчас?
— Умер, мистер Холмс. Дуглас мертв! Его назначили атташе при нашем посольстве в Риме. В прошлом месяце он скончался там от воспаления легких.
— Простите… Не верится, что смерть властна над такими людьми. Более деятельного и энергичного человека мне не приходилось встречать. Жил в постоянном напряжении, не щадил себя…
— Именно, сэр. Это его и погубило. Помню, каким он был, — сама жизнерадостность и благородство. Немногим довелось увидеть угрюмое, мрачное, озабоченное создание, каким стал мой сын. За какой-то месяц, буквально на глазах, внимательный и почтительный мальчик превратился в усталого циника.
— Несчастная любовь… Женщина?
— Скорее — демон. Только я пригласила вас, мистер Холмс, вовсе не для разговора о покойном сыне.
— Мы с доктором Уотсоном рады помочь вам.
— Здесь в последнее время стали происходить непонятные вещи. Прошло уже больше года с тех пор, как я перебралась в эту виллу. Живу замкнуто, практически не общаясь с соседями. А три дня назад меня посетил человек, назвавшийся агентом по торговле недвижимостью. Он сообщил, что мой дом именно такой, какой необходим одному из клиентов. Тот готов заплатить большие деньги, если я соглашусь уступить «Три конька». Предложение выглядело странным, поскольку поблизости продается несколько вполне приличных вилл, но, естественно, не могло не заинтересовать меня. И я назначила цену на пятьсот фунтов выше той суммы, что заплатила сама. Мужчина не стал торговаться, только сказал о желании клиента одновременно приобрести и обстановку. Кое-что из мебели сохранилось у нас от старых времен, но, можете убедиться сами, все в хорошем состоянии. Так что сумму я назвала кругленькую. На нее также согласились немедленно. Мне давно хотелось попутешествовать, а сделка была выгодной и позволила бы ни от кого не зависеть до конца моих дней. Вчера агент явился с подготовленным договором. К счастью, я показала документ мистеру Сатро, моему адвокату, живущему здесь же, в Харроу, и тот сказал мне: «Контракт крайне необычен. Знаете, поставив под ним подпись, вы уже не сможете на законном основании вынести из дома ни единой вещи, включая ваши личные». Когда вечером агент пришел снова, я указала ему на подобную странность и добавила, что собиралась продать лишь мебель.
«Нет, нет. Именно все», — возразил он.
«Ну а моя одежда, драгоценности?»
«Для личных вещей будут сделаны некоторые исключения. Только без предварительной проверки из дома нельзя забирать ничего. Мой клиент довольно богат и щедр, но у него имеются определенные причуды и своя манера вести дела. Его условие: все или ничего».
«Тогда лучше ничего», — ответила я. На том и порешили. Однако происшедшее показалось мне необычным, и я решила…
Тут рассказ миссис Мейберли неожиданно оказался прерван. Холмс жестом попросил тишины, затем осторожно пересек комнату и, резко распахнув дверь, втащил внутрь высокую худую женщину, пойманную им за плечо. Та неуклюже сопротивлялась, словно крупный нескладный цыпленок, протестующий, когда его силой вырывают из родного курятника.
— Пустите! Что вы себе позволяете? — вопила она.
— Но в чем дело, Сьюзен? — удивилась хозяйка.
— Понимаете, мадам, я собиралась войти узнать, остаются ли гости к ленчу. А этот господин вдруг схватил меня.
— Я услышал, что кто-то находится за дверью, еще пять минут назад. Просто жаль было прерывать любопытную историю. Страдаете астмой, Сьюзен? Слишком шумно дышите для подобного рода занятий.
Женщина повернула рассерженное и в то же время удивленное лицо к Холмсу, все еще державшему ее в плену.
— Кто вы такой? На каком основании так бросаетесь на людей?
— Просто хотел задать хозяйке один вопрос в вашем присутствии. Вы говорили кому-нибудь о своем намерении обратиться за советом ко мне, миссис Мейберли?
— Нет, мистер Холмс, никому.
— А кто отправлял письмо?
— Сьюзен.
— Вот как? Тогда скажите, Сьюзен, кому вы сообщили, что ваша хозяйка ищет помощи у меня?
— Это ложь! Не было ничего подобного!
— Послушайте, Сьюзен. Астматики обычно долго не живут. А говорить неправду, знаете, грешно. Так кого же вы оповестили?
— Сьюзен! — воскликнула миссис Мейберли. — Продажное негодное создание! Припоминаю сейчас, что видела, как вы разговаривали с каким-то мужчиной возле забора.
— Это мое личное дело!
— Положим, имя вашего собеседника мне известно и так. Барни Стокдейл. Так?
— Зачем спрашивать, если знаете?
— Полной уверенности не было, а теперь она появилась. Сьюзен, вы можете заработать десять фунтов, если расскажете, кто стоит за Барни Стокдейлом.
— Человек, способный выложить в сто раз больше денег, чем есть у вас.
— О, какой богатый мужчина! А, вы рассмеялись… Что, это женщина? Ну, коли уж мы докопались до таких тонкостей, очевидно, есть смысл назвать ее и получить свою десятку?
— Катитесь-ка к черту!
— Сьюзен, подбирайте выражения.
— Я ухожу отсюда. Вы мне надоели! За вещами пришлю завтра. — Служанка бросилась к двери.
— Прощайте, Сьюзен. И примите что-нибудь успокоительное.
Но едва за раскрасневшейся взбешенной женщиной захлопнулась дверь, мой друг продолжил:
— Да, злоумышленники настроены серьезно. Посудите сами, какую рискованную игру они затеяли. На штемпеле письма, полученного мною от вас, стояло время 22.00. Сьюзен сообщила о нем Стокдейлу. Тому пришлось отправиться за инструкциями к своему нанимателю, который (или которая) разрабатывает план действий. Я склонен считать последнее более верным из-за усмешки Сьюзен, подметившей мою ошибку. Нанимают чернокожего Стива Дикси, и на следующее же утро бывший боксер приходит запугать меня. Быстрая реакция, верно?
— Но что им нужно?
— В том-то и вопрос! Кто владел этим домом прежде?
— Морской капитан в отставке по фамилии Фергюсон.
— Чем примечателен?
— Насколько мне известно — ничем.
— А не мог ли он что-нибудь закопать здесь? Правда, сейчас сокровища чаще прячут в обычном банке. Но среди людей всегда находятся личности со странностями. Без них мир стал бы просто скучен. Потому на первых порах я подумал о некоем зарытом кладе. Однако в этом случае непонятно, зачем понадобилась мебель. У вас часом нет картины кисти Рафаэля или первого издания Шекспира, о которых вы умалчиваете?
