Какое?то время Лиля задумалась — что с ними делать. А потом твердо решила — на халяву не отпускать!
Если бы не она — оказались бы товарищи на Вирме, так? Или еще где похуже.
Пусть отрабатывают. Что Лиля и объявила. В принципе, 'рабы' были не против. Даже наоборот — зима на носу. Денег нет, работы нет, теплой одежды — и той нет. На большую дорогу идти?
Так и дороги тоже нет! Одни направления.
Так что Лиля приняла достаточно жесткое решение.
Денег она платить не будет. Работаете за еду и одежду. Как станет возможным путешествовать — по результатам подброшу пару монет и отпущу на все четыре стороны. Если кто захочет. А пока….
Моряков — вирманам в подручные. Пусть возятся с лодками и рыбой.
Крестьян — срочно строить баню. Еще одну. А лучше две. Туда же плотников. Потом еще пригодятся.
Халявщиков нам не надо.
А вот учитель…
***
Лонс Авельс выспался, сытно поел и обдумал все происходящее впервые за несколько недель. И когда его позвали пред очи графини Иртон — не растерялся.
Если уж он перед королем не трусил….
Графиня Иртон оказалась вполне приятной молодой женщиной. Полноватой, да. Но в зеленых глазах светился неженский ум. Да и полнота… в некоторых местах, например, на груди, была очень кстати.
Жаль только — ни декольте, ни даже маленького выреза…
Лонс сглотнул и посмотрел на графиню.
— Ваше сиятельство…
— Как вас зовут?
— Лонс Авельс. Шевалье Лонс Авельс.
Лиля поблагодарила про себя Марию. А то сидела бы дура дурой не зная, как обращаться. И слегка склонила голову.
— Итак, лэйр Авельс… как же вы оказались в рабстве?
— меня продали разбойники. Шевалье тоже можно захватить большим числом. А веревки не разбирают.
Лиля задумалась. С дворянином, хоть и хлипеньким, номер просто не пройдет. Если к нему отнестись, как к матросу…
— Лэйр Авельс, чем я могу вам помочь?
Лонс уже успел это обдумать, на 'собеседование' его позвали одним из последних. Так что…
— Ваше сиятельство, при других обстоятельствах я попросил бы доставить меня в Альтвер. Но у меня нет денег, а просить у дамы…
Лиля чуть склонила голову. Да, она ограничена в отношении Лонса. Но и на него накладываются свои ограничения…
— Я мог бы оказаться вам полезным, как учитель?
Лиля тряхнула головой.
— В замке есть леди Миранда. Моя падчерица. Полагаю… вы учитель чего?
— Математики, чистописания, истории, землеописания…
Лонс не лгал. Юных принцесс приходилось учить очень многому. Лиля мысленно потерла лапки.
— Отлично. Нанимаю вас к леди Миранде Кэтрин Иртон, как учителя всего этого. Поговорите с другими учителями, определитесь, чему вы можете ее научить — и вперед. Я посижу на ваших уроках, послушаю…
— вы мне не доверяете, ваше сиятельство…
— В том, что касается обучения моей падчерицы? Я проверяю всех учителей. Спросите у них. Кстати…
На стол перед Лонсом лег свиток.
— прочтите.
Лонс развернул его и примерно с середины принялся бегло читать о страданиях Ирты Калианской.
Лиля кивнула.
— Так. В доме семь комнат, в каждой комнате по семь углов, в каждом углу по семь яблок. Сколько яблок в доме?
На этот раз Лонс задумался. Ничего подобного он не слышал. А вычислять в уме было сложно…
— Разрешите взять дощечку, ваше сиятельство?
Лиля подвинула мужчине вощеную дощечку и наблюдала, как он что?то царапает.
М — да… не айс. Но — пусть его. Математике она Мири и сама научит. Просто в открытую она работать не может, а под прикрытием учителя — почему нет?
— Триста сорок три яблока, ваше сиятельство.
Всего двадцать минут — шикарный результат для второго класса. Или первого?
Ладно, Мири не старше. А интегралы, которые Лиля и сама отродясь не помнила и не понимала, ей даром не нужны.
Одним словом — всего через полчаса Лонс был нанят на службу за еду, одежду, проживание и серебряный в месяц.
Строгая женщина по имени Эмма Матти, которую госпожа графиня назвала экономкой, указала Авельсу его комнату и пообещала прислать служанку с горячей водой. Дескать, графиня приказала, чтобы мылись все.
Те, кто в замке — в обязательном порядке раз в день. Хотя бы обтирались. Ибо вонь — недопустима.
В ожидании обещанного Лонс прилег на пол, чтобы не пачкать кровать — и задумался.
Если бы была его воля — он бы рванулся к Анелюшке. Но… а куда он доедет?
Наступает зима. Да, графиня может дать ему и денег, и лошадь, но…ладно! Пусть он доберется до Альтвера. И даже до Уэльстера.
Хотя второе — еще надвое сказано.
Зимой на суше невесело, а на воде еще грустнее. Ибо — шторма. Но пусть. К весне он доберется. В лучшем случае. В худшем — или сдохнет, или опять окажется в рабстве…
А вот что он будет делать в Уэльстере?
Может, имеет смысл сначала узнать, что там происходит? А потом уже ехать?
И не наобум, а все тщательно продумав. В конце концов, не может же благородная графиня не иметь драгоценностей, к примеру?
И даже не надо их красть. Она одна, в глуши, скучает… у Лонса был друг, который таким образом и зарабатывал на жизнь — развлекая благородных дам. Да, не слишком достойно. Но нищим выбирать не приходится.
Ради того, чтобы вернуться к Анели, он и не на такое пойдет.
Тем более, что отвращения у него Лилиан Иртон не вызывала. Не идеальная красавица, чуть крупновата, но какая грудь!
А какая… мысли Лонса спустились ниже пояса и стали весьма лестными для женщины.
Или не очень? Лиля предпочитала, чтобы восхищались ее умом, а не… тем, что пониже спины. Но тут уж — кому — что.
Да, Лонс любил Анель. Но и жить ему тоже хотелось.
***
Тарис Брок вспоминал Лилиан Иртон.
Нет, ну не идиот ли ее супруг? Такая женщина. Красивая, умная, богатая… и сидит в каком?то захолустье. Скучает…
Да и не просто скучает!
На ее жизнь покушались! И об этом надо обязательно доложить Августу.
Ну ничего, доложим. Дайте только до Альтвера добраться. А там договоримся с градоправителем. Голубиная почта — вещь полезная.
***
Лиля как раз шла по коридору, когда…
— Ваше сиятельство! Я так рад, что вы выздоровели…
Дамис Рейс. И опять глазенки на грудь выложил. Да что ж такое!
Лиля милостиво кивнула.
— Да.
И замолчала. Сам выворачивайся, как пожелаешь.
Дамис вывернулся. На десять минут завел волынку о том, что Лилиан, как солнце, а без нее все в замке темно и пасмурно, приплел ее потрясающие волосы, улыбку… так бы и стукнула!
Был у них в группе один такой кадр… Искренне считал себя неотразимым. Пока Аля его матом не послала при всех. А потом попытался ее немножко прижать в углу.
Тот эпизод Лиля вспоминать не любила. Но чем?то Дамис напоминал того умника. Такая же уверенность в своей неотразимости.
Но тогда… тогда это был однокурсник. А сейчас — всякая шушера. Так что Лиля послушала еще пару минут для очистки совести и подняла руку.
— Любезнейший, вы хотите сказать что?то по делу? Нет? Свободен!
— Ваше сиятельство!
— я что — невнятно выразилась?
— Ваше сиятельство, умоляю вас проявит милосердие.
— Какое?
— только вы сможете смягчить мою участь, ведь ваша доброта, равно как и красота….
Лилю так и тянуло рявкнуть: 'Короче, Склифосовский!'. Останавливало только нежелание тратить хорошую шутку на дурака.
Поэтому она послушала еще пару минут комплименты и подняла руку.
— Конкретнее, любезнейший. В чем я могу облегчить вашу участь.
Зеленые глаза опасно сверкнули. Дамис внял.
— Ваше сиятельство, я умоляю вас, я припадаю к вашим ногам с просьбой убрать с уроков этого плебея!
Лиля вскинула брови. Кто?то из слуг тянется к знаниям? Ан нет!
