Он никогда не отказался бы от Джесси, но постарался бы быть осторожнее и деликатнее с Имоджин. Не упустил бы сына. И не потерял бы и его и друга... эх Джайс...
Некоторые раны не заживают со временем. Оно просто накидывает поверх нее полотно лет, а под ним все та же кровоточащая яма. Из сердца вырывают кусок - и это не заживет.
Надо поговорить с сыном.
Сначала написать ему и как следует отчитать. А когда вернется - и поговорить. Дети не должны повторять ошибок своих родителей. Особенно если те могут их предупредить.
А еще...
Эдоард чувствовал за решительными, чуть наклоненными вправо буквами жесткий характер. Если бы не подпись - он бы поклялся, что это писал мужчина.
Никаких сантиментов завитушек, причудливых узоров... куда там!
Только по делу.
Это - не Имоджин.
Плакать и шипеть по углам не станет. А вот чтoстанет...
Эдоард поймал себя на мысли что... боится за сына?
Ладно! Пишем.
***
Этому письму досталось намного больше.
Оно было скомкано в приступе отцовских чувств. Потом расправлено. А потом еще и изрядно помято в руках.
Август и в молодости не отличался терпением, а уж сейчас, когда речь шла о жизни единственного ребенка!
Доченьки!
Кровинушки!
Поэтому первым пострадало письмо. Потом стол, который немного опрокинули от переизбытка эмоций.
А потом, уже слегка успокоившись, мужчина начал составлять план действий.
Нет, ну что за наглость!
Джерисон Иртон, ты мне ответишь!
Запихнул мою кровинушку в мальдонаину глушь - и забыл, как звать? А там ее и травят, и ребеночка лишили, и... Хорошо хоть в Лиле моя кровь, ее так просто не изведешь!
Но такое не должно оставаться безнаказанным.
Август внимательно перечитал письмо.
Купец Карист Трелони.
Что ж, если дочка хочет поиграть и найти негодяя - ее право. Лучше бы этим ее супруг занялся, но супруга-то как раз и нет на месте... скот такой!
Нет бы жену с собой взять в посольство - он шлюху потащил!
Но теперь-то ее сущность всем видна...
Август злорадно усмехнулся.
Его величество, конечно, не отчитывался перед скромным купцом. Но зато Августа навестил лэйр Ганц Тримейн.
Передал весточку от дочери, всячески расхвалил графиню и заверил Августа в своей искренней симпатии и уважении. Доставил к Августу двух ребят-плотников. А после разговора с ними Август только руки потер. Ну, дочка! Знала, чем угодить!
Это ж золотое дно для корабела! Знал их мастер, чего бояться!
Если хотя бы часть досок пропитать этим составом, да ведь и недорого получится... одним словом - плотникам тут же был предложен хороший оклад и все гарантии безопасности. На что парни тут же с радостью согласились. Графиня к ним была милостива, отец ее тоже, вроде как неплохой человек - поработаем? Отчего ж нет! Хорошему плотнику на верфи цены нету!
А заодно Ганц рассказал любящему отцу все то, что знал и король.
Август разозлился.
Август задумался.
И принял серьезное решение.
Может быть Лилиан и не желает пока рвать с мужем. Но все должно быть готово для нее. Дом. Земля. Мастерские.
А еще надо подумать о компромате на Джеса Иртона.
И побольше, побольше... издеваться над родным ребенком Август никому не позволит.
Что бы ни решила его доченька - у нее должно быть пространство для отступления. И на всякий случай надо перевести часть активов партнерам в Авестер и Уэльстер.
Если выбирать между Джерисоном - и Лилюшкой, конечно, он всегда поддержит дочь. Понадобится - вместе сбегут. И лови корабль в море!
Он нигде не пропадет! И дочь пристроит! И внуков вырастит! А судя по тому, что в Лилюшке его кровь-таки проснулась - недостатка в женихах не будет. И Мариэла огнем была...
М-да, Джерисон Иртон.
Не умел любить? Не умел беречь?
Будешь век теперь о любви горевать...
Вспоминая строки старой баллады, Август упускал из виду только одно. Джес супругу не любил. И горевать будет только по упущенной выгоде. Ну да ладно! Это тоже больно!
***
Лиля как раз разговаривала с пастером Воплером.
- ...вы должны понимать, что ребенок ни в чем не виноват...
- Ваше сиятельство, вы и так проявляете совершенно непонятное милосердие. Таких блудниц надо просто палкой гнать из деревни.
- На большую дорогу? В зиму? Пастер, Альдонай заповедал нам милосердие.
- Ваше сиятельство, вы давно перешли все границы его заветов. Вас скоро причислят к лику просветленных при жизни.
Веселая улыбка в глазах пастера призывала не принимать слова всерьез. И Лиля подхватила шутку.
- все в руках Альдоная, милостивого и милосердного. Пастер, пожалуйста, поговорите с людьми в деревне. Да, девица - дура и дрянь. Но в чем виноват ребенок? В том, что родился не у того и не от того?
Шрам на плече действительно был. У сына Фреда. А девица сейчас жила в деревне, как прокаженная. С ней еще разговаривали ее родные. И - все.
Остальные словно не замечали дурочку. Лиля тоже наплевала бы и забыла, но Ингрид жить спокойно не дала. Обрисовав перспективы развития событий. И Лиля впечатлилась. Самосуд ей в деревне не был ужен. И еще одна деревенская шлюха - тоже. Такие дамы болезни разносят, как дышат. Да и бабы будут недовольны... нет, надо это как-то купировать.
- ребенок не виноват, - признал пастер.
- Вот и... поговорите по деревням. Может, найдется какой-нибудь вдовец с кучей детишек? Ему такая жена - в дар. А девчонка поймет, в каком положении оказалась - и тоже рада будет замужеству.
- Уже поняла, ваше сиятельство, - вздохнул пастер. - Я поговорю. Обещаю...
Вот на этом месте их и прервали. В дверь поскреблась служанка.
- Барон Донтер, ваше сиятельство! С визитом!
Лиля пожала плечами.
